— И что с ней сталось? Умерла? Или сошла с ума?
— Не то и не другое. Айриэл сам из-за нее отказался от трона… так его испортила ее смертная природа. Похоже, он тронулся умом. И теперь трон, предназначенный для меня, занят.
Бананак все еще походила на сказительницу, но спокойствие покидало ее. Манера повествования изменилась, теперь она делала упор совсем не на тех словах. Чувствовалось, что она жаждет Темного трона и не может смириться с тем, что он принадлежит не ей. Одно упоминание об этом сводило ее с ума.
— Ну и где она? — спросила Сорша.
— Нынче она утратила влияние…
Бананак взмахнула рукой, сметнув невидимую паутину.
— И зачем ты мне это рассказываешь?
Лицо Бананак оставалось непроницаемым, но в глазах теперь сияло созвездие Близнецов.
— У нас с тобой… много общего. Я подумала, ты должна это знать.
— Я не жажду рассказов о смертных игрушках, наскучивших Айриэлу. Его пристрастие заслуживает осуждения, но… — Сорша пожала плечами, будто ее это не касалось. — Я не могу держать под контролем его развращенный двор.
— Я бы смогла.
Эти слова вырвались у Бананак вместе с горестным вздохом.
— Не обольщайся, не смогла бы. Ты бы просто сломала все хлипкое подобие порядка.
— Возможно, — снова вздохнула Бананак. — Но мы бы могли сражаться вместе… Я бы шла рядом с тобой, облаченная в кровавые доспехи, и…
— Угрозами мне ты мою помощь не заполучишь, — напомнила Сорша.
Правда, вопрос этот был спорным. Бананак жаждала войны с той же силой, с какой Сорша стремилась к порядку.
— Я и не думала тебе угрожать, сестричка. Просто поделилась своею мечтой. Она мне дорога.
Сорша не успела и глазом моргнуть, как Бананак оказалась перед ее стулом, присев на корточки. Перья качнулись вперед, задев лицо Сорши.
— Эта мечта согревает меня ночами, когда я не нахожу крови, чтобы искупаться в ней. Беспорядочный стук костей приобрел строгий ритм. Теперь когти стучали не по поверхности стола, а впивались в руки Сорши, оставляя на коже маленькие полумесяцы лунок.
Сорша оставалась спокойной, хотя и на грани того, чтобы резко выразить собственное настроение.
— Тебе пора уходить, — сказала она.
— Не бойся, не задержусь. Твое присутствие туманит мне разум.
Бананак подалась вперед и поцеловала Соршу в лоб.
— Этого смертного зовут Сет Морган. Он видит нас такими, какие мы есть. Много знает о наших дворах. Даже о твоем. И еще он обладает… странными моральными принципами.
Прикосновение сестриных перьев к лицу пробудило внутри Сорши шепот ярости. Спокойствие и логику, присущие Сорше, могло нарушить только присутствие могущественнейшей из фэйри Темного королевства. Летние и зимние фэйри никогда не выводили ее из равновесия. Фэйри-одиночки тоже не поднимали зыби на глади вод ее духа. Только Темный двор искушал ее, вынуждая забыться и дать волю чувствам.
«Все вполне логично. Такова природа противостояния. От них бесполезно ждать чего-то другого».
Бананак потерлась щекой о щеку Сорши. Высокой королеве захотелось ударить свою воинственную сестру. Логика подсказывала, что в тычке победит Бананак — прирожденное зло и жестокость. Возможно, нашлись бы фэйри, способные выдержать поединок с ней, но их можно было пересчитать по пальцам. Королева Порядка в их число не входила. Однако искушение ударить Бананак было очень велико.
«Всего один удар чем-нибудь тяжелым».
Кожа ее рук уже саднила от многочисленных ранок, а Бананак наклонила голову и несколько раз прошелестела перьями по лицу Сорши.
— Устала я от тебя, — наконец объявила Бананак.
Казалось, это не она говорила, а шептали ее перья.
— А я от тебя, — ответила Сорша.
Кровь из ранок капала на пол, но Высокая королева оставалась неподвижной, не делая попыток ее остановить. Любое движение могло вызвать у нее желание помериться с Бананак силой или еще больше разжечь злость к сестре. В обоих случаях она бы сделала себе только хуже.
— Грядет настоящая война, — сказала Бананак.
Вестибюль затянуло дымкой. Сквозь нее просматривались призрачные фигуры фэйри и смертных. И те и другие протягивали окровавленные руки. Небо заполнилось множеством вороньих крыльев, и они шелестели, как сухие листья кукурузных початков. Бананак улыбалась. У нее за спиной раскрылись такие же призрачные крылья. В прежние века они раскрывались над полями сражений. Увидеть их здесь, совсем в другой обстановке, — это не предвещало ничего хорошего.
Бананак расправила крылья.
— Я следую правилам. Предупреждаю тебя: болезни, кровь и пепел заполонят и их мир, и твой.
Лицо Сорши оставалось спокойным, но и она видела пути возможного развития событий. Предсказания сестры имели много шансов исполниться.
— Я не позволю тебе устроить такую войну. Ни сейчас, ни когда-либо, — сказала она.
— Неужели?
Тень Бананак растеклась темным пятном по полу.
— Что ж, тогда… твой ход, сестрица моя.
ГЛАВА 2
Сет наблюдал, как Айслинн спорит с советниками двора. С фэйри она говорила куда эмоциональнее, чем с людьми. Однако словами дело не ограничивалось. Ее новый план был подробно расписан на бумаге и дополнен схемами и графиками.
В лофте Кинана, среди высоких растений и толп фэйри, окружавших ее со всех сторон, Айслинн легко забывала, что не всегда принадлежала этому миру. Здесь к ней приветливо склонялись деревья, цветы распускались в ее присутствии. Стоило ей войти, и птицы, восседавшие на колоннах, принимались весело щебетать в ее честь. Фэйри соперничали за ее внимание, радуясь минутам, проведенным с королевой. После нескольких веков запустения Летний двор ожил, и все благодаря Айслинн. Вначале ей было непривычно и несколько неуютно ощущать себя центром королевства, но постепенно она освоилась с новым положением. Сколько еще ждать, пока она окончательно выберет мир фэйри и отринет мир смертных, включая и самого Сета? Он не раз задавал себе этот вопрос.
Айслинн подвинула к себе диаграмму.
— Если учитывать разные интересы…
Она указала пальцем в нужное место на диаграмме. Воспользовавшись паузой, Квинн уступил место Тэвишу, вынуждая его в очередной раз объяснять королеве ненужность ее замыслов.
Квинн переместился на диван и уселся рядом с Сетом. Он сравнительно недавно заменил собой Ниалла. И внешне, и по характеру он отличался от прежнего советника. Если Ниалл старался почти ничем не выделяться, Квинн всячески подчеркивал значимость своего положения. В его волосах мелькали солнечно- светлые пряди, кожа была всегда загорелой, одежда — богатой. Но важнее было другое. Ниалл умел излечивать Кинана от меланхолии и гасить вспышки гнева, Квинн же, наоборот, подливал масла в огонь. Сет настороженно относился к новому советнику.
— Неразумные у нее замыслы, — брезгливо поморщился Квинн. — Вряд ли король ждет, что мы…
Он не договорил. Сет молча посмотрел на него.
— Что смотришь?
