мистера Картофельная Голова подаст на нас в суд, прежде чем мы успеем пошевелиться. И кроме того, «Кендрик тойз» производит много игрушек, но не копирует чужие, у нас достаточно своих изобретений.
У Джея побагровело лицо, затем краснота спустилась под белоснежный воротник рубашки. Но не успел он что-то возразить, как Грейс продолжила:
– Что ж, насколько я понимаю, мы... – И тут она осеклась. Все мысли улетучились, внезапно она почувствовала, что не может дышать. Десять пар глаз смотрели на нее в ожидании, но ей нечего было предложить.
– Грейс? – подбодрил ее Марк.
– Ладно, – снова заговорил Джей, и голос его звучал на удивление спокойно, – не нравится эта идея, а как насчет другой? Я назвал ее «розовый 'кадиллак'».
Грейс напряглась всем телом, команда навострила уши.
– Розовый «кадиллак»? – Сесил вскинул голову, ясно давая понять, что идея его заинтересовала. – Какова концепция?
Джей принялся пояснять:
– «Кадиллак» из розовой пластмассы, модель тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, с откидывающимся верхом, белые крылья. Мы сделаем два размера. Один для кукол Барби, а другой достаточно большой, чтобы ребенок действительно мог ездить на нем.
Идея была потрясающая, изумительная, и по выражению лица Сесила Грейс поняла, что компания бросит все силы на производство этой игрушки, которую захочет иметь каждая девочка в возрасте от четырех до восьми лет.
Отличная идея... и эта идея была ее.
Грейс просто остолбенела, не в силах вымолвить ни слова, а команда начала потихоньку высказывать свое одобрение.
Кендрик улыбнулся и кивнул:
– Отличная работа, Джей. Великолепно.
– Простите, Сесил. – В голове стучало так, что Грейс казалось, та вот-вот лопнет. – Но это моя идея.
В зале повисла тишина, а улыбка исчезла с лица Сесила. Он долго разглядывал Грейс, затем вскинул густые брови.
– Вы обвиняете Джея в воровстве, мисс Коулбрук?
Слово «мисс» Кендрик употреблял только тогда, когда сильно злился.
– В воровстве? Насколько мне известно, сэр, я составила письменное предложение относительно розового «кадиллака» на прошлой неделе. – Грейс бросила взгляд на Джея. – Во вторник я обнаружила мистера Родмана сидящим в моем кабинете, а на следующий день не смогла найти свое предложение. Но в то время я была занята предсвадебными хлопотами и решила, что просто засунула бумагу куда-то. Теперь мне совершенно ясно, что это Джей украл его.
Джей вскочил с кресла.
– Возмутительно!
– И у вас есть доказательства? – угрожающим тоном спросил Сесил.
В зале воцарилась тишина, все присутствующие уставились на нее, но в этот раз даже верный друг Марк не пришел на помощь. Грейс почувствовала резь в животе. Все ее записи были сделаны от руки, и они исчезли.
По истечении нескольких мучительных минут глава фирмы, не дождавшись ответа, добавил:
– Грейс, а может, в последнее время твой творческий запас иссяк, и ты от отчаяния пытаешься выдать идею розового «кадиллака» за свою?
Казалось, все в зале перестали дышать в ожидании ответа Грейс. Но она не знала, как их убедить. Доказательств у нее не было. И Грейс совсем растерялась. Она не смогла найти нужных слов, поэтому поднялась с кресла и пробормотала, что ей нужно выйти. Не успела дверь зала заседаний закрыться, как Сесил крикнул ей вслед:
– Ума не приложу, что это с ней случилось!
– Да просто правда выплыла наружу, – угодливо поддержал патрона Джей. – Вот она и несет какую-то чушь.
Грейс шагала по коридору, ничего не видя перед собой. И этот негодяй еще посмел обвинять ее! Своей ложью он разрушил то, что она создавала годами. Войдя в свой кабинет, Грей села за стол и уронила голову на руки. Господи, да что же такое происходит? Почему вся ее жизнь буквально разваливается? Что она делает неправильно?
Но Грейс не успела найти ответы на свои вопросы, помешал стук в дверь кабинета.
– Я занята.
Дверь тем не менее распахнулась. Сесил Кендрик вошел в кабинет. Грейс редко видела его таким серьезным.
– Послушай, Грейс, мы с тобой оба понимаем, что это не сработало, – начал он без всякой прелюдии.
Слова эти буквально хлестнули Грейс, словно плетка. Потрясенная, она уставилась на Кендрика.
– Розовый «кадиллак» действительно моя идея. Вы ведь знаете меня четыре года. Как вы могли поверить, что я лгу?
