— Нет, ты тоже был с нами, — настаивал Ио.
— Да, Стефан, — поддакнул Таллис. — Мы оба тебя видели.
— Эх, я всегда хотел научиться быть в двух местах одновременно.
— Вот и научишься, — пообещал Ио.
Они замолчали и ухмылялись, пока враг поднимался по скрипучим ступеням навстречу неприятностям. Теперь возмездие было лишь вопросом времени.
Не догадываясь об их коварном замысле, Ричард Ханидью шел к себе на чердак. Раньше он первым делом запер бы дверь на засов, чтобы обидчики не смогли до него добраться, но сегодня доверительное отношение товарищей усыпило его бдительность, и дверь осталась незапертой. Дик поежился от холодного ночного воздуха, быстро разделся и прыгнул в кровать. Через узкое окошко над головой луна рисовала запутанные узоры на противоположной стене. Ричард несколько минут любовался тенями, а потом уснул, однако вскоре его покой потревожили. Раздался какой-то странный шорох, и мальчик моментально открыл глаза. Не впервые на чердак пробиралась крыса.
Он быстро сел на постели — и успел как раз вовремя, поскольку в этот момент что-то со страшным грохотом свалилось сверху на подушку, подняв облако песка, паутины и пыли.
Слуховое окно выходило на покатую крышу, вокруг рамы шли четыре небольших деревянных балки. Ричард давно заметил, что нижняя едва держится. А теперь все четыре со всего размаху рухнули на его кровать. Мальчик не мог пошевелиться от ужаса.
— Боже! Что случилось?
Марджери Фаэторн неслась по лестнице в ночной рубашке. Ее собственный крик обгонял ее:
— Ты там, Дик? Что случилось?
Через две секунды она ворвалась в комнату со свечой в руках и увидела развалившиеся балки. Марджери вскрикнула от ужаса и прижала Ричарда к груди.
— Господь спас нас! Тебя же могло убить!
Мартин Ио, Джон Таллис и Стефан Джадд тоже бежали на чердак.
— Что это?
— Что здесь упало?
— Ты цел, Дик?
Они ворвались в комнату и застыли как вкопанные, пораженные масштабом разрушений, а потом перевели взгляд на Дика, чтобы понять, насколько он пострадал.
— Ваших рук дело? — угрожающе спросила Марджери.
— Нет, что вы, миссис Фаэторн! — воскликнул Ио.
— Балка давно держалась еле-еле, — поддакнул Таллис.
— Потом разберемся, — пригрозила Марджери. — А пока я должна найти другое место, где бедняжка Дик сможет спокойно провести ночь. Пойдем, мой мальчик, все уже позади.
И Марджери увела Ричарда, заботливо обняв за плечи.
Как только они вышли, Мартин Ио принялся отвязывать веревку, прикрепленную к нижней балке. Веревка тянулась через щель в полу прямо в их комнату. Мальчики планировали резко дернуть за нее и устроить несчастный случай, но при этом собирались выбить только нижнюю балку. Удара по голове вполне хватило бы, чтобы Ричард не смог играть в пьесе. Ничего более серьезного они не замышляли.
Стефан Джадд внимательно изучил слуховое окно.
— Остальные три балки были крепкими, — заметил он. — Должно быть, кто-то раскачал их, иначе бы они не свалились.
— Кто же этот кто-то? — спросил Таллис.
— Не знаю, — с тревогой ответил Ио. — Но если бы Дик лежал в кровати, когда вся эта конструкция полетела вниз, то он наверняка никогда больше не вышел бы на сцену.
Происшествие лишило заговорщиков присутствия духа. Мальчики стояли среди обломков, пытаясь найти отгадку. Маленький несчастный случай, который они замыслили, неведомая рука превратила в смертельно опасное происшествие.
Очевидно, кто-то узнал об их плане.
Сьюзен Фаулер отправилась в Лондон за мужем взволнованной молодой женой, а вернулась в Сент- Албанс безутешной вдовой, чья жизнь лежала в руинах. По прошествии времени чувство потери не притуплялось. Словно глубокая рана, которая с каждым днем болит все больше.
Мать окружила Сьюзен сочувствием, старшая сестра часами сидела с ней, добрые соседи проявляли участие, но никто не был в состоянии облегчить нестерпимую боль. Даже священник не мог утешить Сьюзен. Присутствие духовника напоминало бедной женщине о том дне, когда он обвенчал ее с Уиллом Фаулером.
Горе кралось за Сьюзен и в спальню и особенно нестерпимо мучило по ночам.
— Доброе утро, папа.
— Господи, девочка моя! Зачем ты встала в такую рань?
— Не спалось.
— Иди-ка в постель, Сьюзен, тебе нужно отдохнуть.
— Какой уж тут отдых…
— Подумай о малыше, доченька.
Она поднялась ни свет ни заря после очередной мучительной ночи и спустилась в первый этаж маленького домика, где жила с родителями и сестрой. Отец был колесным мастером, и ему пришлось встать с первыми петухами: вчера в поле перевернулась подвода, и одно из колес бесславно погибло, а подвода срочно требовалась на уборке урожая.
Наскоро позавтракав хлебом и молоком, отец Сьюзен предпринял еще одну попытку отправить дочь спать. Сьюзен покачала головой и устроилась на старом деревянном стуле. Ребеночек уже давал о себе знать — Сьюзен часто чувствовала его движения.
Отец прошел по каменным плитам, отодвинул толстый железный засов и ободряюще кивнул Сьюзен, но она даже не заметила.
За дверью он чуть было не споткнулся о неожиданное препятствие, перегородившее проход.
— Что за черт? — воскликнул он.
Сьюзен без особого любопытства подняла голову.
— О Боже!
Отец рассматривал вещь с подозрительностью, свойственной деревенским жителям. Это или подарок дьявола, или работа высших сил. Прошло несколько минут, прежде чем он победил суеверия, внес новый предмет в дом и поставил на стол перед Сьюзен.
Это была колыбелька — маленькая, простенькая детская кроватка, вырезанная из дуба. Сьюзен Фаулер безучастно посмотрела на неизвестно откуда взявшуюся колыбель, а потом ее лицо осветила улыбка:
— Это подарок для малыша.
Глава 8
На следующее утро Николас Брейсвелл первым делом высказал свои претензии Кричу.
— Ты, должно быть, ошибся, — отпирался тот. — Меня вчера не было в «Куртине».
— Но я видел тебя собственными глазами.
— Ты меня с кем-то спутал, — горячо защищался актер. — Меня вчера вообще не было вблизи Шордича.
— Тогда где ты был?
Крич вызывающе замолчал, сжав губы. Николас не отставал:
— Ты должен был быть здесь, Бен.
— Мне никто не говорил…
