— Вот так будет лучше. Теперь будешь учиться бегать на длинные дистанции в парном катании. Вставай — и вперед.
Он дернул рукой, и она ощутила сильную боль в запястье. Семен встал и поднял ее с земли. На открытом поле двигались черные мишени. Он насчитал четыре объекта. Прицелившись, майор выстрелил. Одна мишень свалилась. Остальные сами залегли.
— Вперед, красотка!
Добрушин бросился в сторону леса. Он бежал, легко перепрыгивая через кочки, Ольга то и дело падала и тянула его назад.
— Поднимайся, мешок с отрубями. Жизнь свою губишь.
Оглянувшись, он вновь увидел мишени. Они становились все ближе и ближе. Козлы! Стрелять боятся. Заложницу могут задеть. Ах, как кстати она сейчас! Ею и загородиться можно.
Добрушин сделал еще два выстрела. Тени попадали на землю. Попал не попал, значения не имеет. Главное уложил. Послушные ребята.
До черной полосы оставалось два десятка метров.
— Ну, крошка, последний рывок.
И они рванули, ворвались в лес на полной скорости, но только это был не лес, а ольховый кустарник, тянувшийся вдоль реки. Они соскользнули вниз и на копчиках, как на санках, влетели в черную воду Истры.
«Ну вот и добегались!» — мелькнуло в голове майора. До другого берега неблизко, и его снимут первым же выстрелом. Здесь не поле, на дно не ляжешь. А почему нет?
Ольга все еще не могла отдышаться. Она не в силах была произнести ни слова. Зато он мог говорить.
— Сейчас они будут здесь. Выход у нас только один. По раздельности нас не существует. Разыгрываем вариант «мы». Тебя я им живую не сдам. Ты хочешь своей безопасности, я своей. Уже что-то общее нашли. Прятаться нам негде. Будем привыкать к подводной жизни. Превратимся в рыб.
Добрушин достал нож и срезал два стручка высокого камыша. Обрезав концы, он подал одну трубку Ольге, вторую оставил себе.
— Заткнешь пальцами нос, трубку в рот. По моей команде погружаемся под воду. Трепыхнешься — получишь перо под ребра. И запомни: я родился лишенным чувства юмора. Шуток с детства не терплю.
Где-то совсем рядом послышались мужские голоса, зашелестели кусты.
— Все, ему крышка. Дальше идти некуда.
— Ну, голубушка, с Богом!
Они взяли трубки в рот и погрузились в холодную воду. Добрушин крепко сжимал женщину за талию, заломив ей руку в наручнике за спину. Она не дергалась и вела себя послушно. И вряд ли они сейчас ощущали холод и неудобства.
— Их здесь нет, капитан, — сказал сержант, стоя у кромки воды.
— Ладно. Вы идете влево, а мы с Жаровым вправо. Их надо искать в кустах. На поле они не выскочат.
— Скорее всего, они движутся к дачам. Там можно затеряться.
— Там уже наши давно. Готовятся к встрече. А справа болото. Туда бригада Малькова отправилась. Только осторожней, этот гад стреляет без промаха.
Разделившись на две группы, преследователи разошлись в разные стороны. Добрушин не мог слышать их голосов и просидел под водой еще несколько минут. Когда он вынырнул, вокруг стояла гробовая тишина. Он посмотрел на воду через левое плечо и не увидел на поверхности трубки. Потянул руку с наручником на себя, из воды появилась белая кисть с тонкими пальцами. Майор начал шарить в воде и выловил тело Ольги. Она была мертва.
Выводы не имели никакого значения. То ли она упустила трубку изо рта, а он слишком крепко удерживал ее под водой, то ли захлебнулась через нос. Какое теперь это имело значение. Ее больше нет, и она унесла с собой тайну десяти тысяч долларов. Добрушин не впал в отчаяние, он принял случившееся как должное. Все его покойницы уносили деньги с собой. Так велено свыше. Нет, деньги заколдованы, они всегда будут падать мимо его кармана. Стоит ли думать о них.
Он взглянул на противоположный берег, и настроения этот вид ему не прибавил. Главное, ни о чем не думать. Нужно действовать. Предстоит проделать нелегкий путь, но в первую очередь надо избавиться от трупа. Только не здесь, а на другом берегу. Он хотел скинуть мокрый, отяжелевший китель, но сцепленные наручниками руки не позволяли этого сделать.
Добрушин лег на спину и начал подгребать воду под себя свободной рукой. Мертвое тело Ольги тянуло ко дну, то и дело погружая его под воду. Река казалась бесконечной, он давно потерял счет времени и барахтался из последних сил. Сколько ушло минут, часов на преодоление водного пространства, он не знал.
Берег оказался крутым, глинистым, скользким. Взобраться на него ему так и не удалось. И наконец он решился выстрелить. Глупо, безрассудно, но иначе ему не спастись. Добрушин достал пистолет, прижал ствол к стальной перемычке между браслетами и нажал на спуск. Курок щелкнул, но выстрела не произошло.
— Отсырела сволочь!
Он повторил еще несколько раз, но безрезультатно. Вынув обойму, он все понял. В ней не осталось ни одного патрона. Выбросив оружие в реку, он побрел вдоль берега, волоча за собой труп по воде. Когда откос сменился кустарником, он взвалил труп на плечи и, цепляясь за ветки, начал выбираться, на сушу.
Впереди в лунном свете лежало выкошенное поле, а дальше начинался новый лес. Он шел вперед, едва передвигая ноги и неся свой тяжелый крест. Шел долго, но не останавливался. Одно утешало — больше за ним никто не гнался. Сейчас его мог арестовать пятиклассник с рогаткой в руках. Что им двигало, он и сам не понимал. Так его вынесло на железнодорожные пути. Он долго стоял, смотрел на сверкающие в лунном свете рельсы и двинулся по шпалам на север.
Через пару километров дорога резко уходила влево, за холм. Он остановился. Ему показалось, что он слышит приближение поезда. Да, это был встречный поезд, значит, он пойдет по левой ветке. Добрушин перешел на другую сторону, положил мертвую женщину между рельсами, а сам лег со стороны откоса. Ольгина кисть с наручником легла прямо на стальное полотно.
— Только бы не затянуло!
Он тяжело вздохнул и уткнул лицо в промасленный грязный щебень.
Тяжелый состав вынырнул из-за холма и с грохотом приближался к двум лежащим на путях людям. У одного из них колотилось сердце с силой стучащих колес.
Грохот нарастал, ближе, ближе. Нервы не выдержали, и Добрушин подвинул свою руку ближе к лицу. Над головой что-то загремело, и махина поравнялась с крошечным человечком. Одна секунда, и он почувствовал толчок, что-то дернуло его руку, и она стала свободной. Он откатился в сторону и угодил в кювет, заполненный смолянистой водой.
Когда состав прошел и вновь стихло, он поднялся на ноги. Его руку все еще сжимал наручник, а во втором браслете болтался обрубок, обрезанный по локоть. Он зажмурил глаза и с силой вырвал обрубок из браслета, откинув его в лужу. Ольги на путях не было. Поезд уволок ее за собой, зацепив какой-нибудь железякой. Добрушин взглянул на небо. Запад там. Пора возвращаться.
Горло пересохло, он хотел пить, а лучше всего водки. Много водки и спать, спать, спать…
Ноги вяло передвигались, действуя самостоятельно, не подчиняясь приказам мозга. Надо успеть до рассвета. Новая задача требовала своего решения.
Ник-Ник посмотрел на датчик.
— Он сменил направление и идет на запад. Нас разделяет километров пять или около того.
Катя направила луч фонарика на карту.
— Скорее всего, он выберется к мосту и, перейдя его, пойдет по прямой. А тут кладбище. Обходить он его не станет. Вокруг овраг, дорог нет.
— Кладбище — это хорошо. Там мы его и встретим.
