те дни, когда Ветров отсутствовал в банке и не находился в известных нам местах. Таких пробелов оказалось пять. Мы сверили их с регистрацией международных автобусных перевозок и обнаружили, что в эти дни в Хельсинки выезжал некий Роман Сироткин.
Сычев стукнул кулаком по столу.
— Черт! Не подвел меня мой нос! — воскликнул он, но, осмотревшись по сторонам и поймав на себе удивленные взгляды, тихо добавил: — Извините, майор, продолжайте.
— Сироткина мы не нашли. Он прописан в Петербурге на Литейном. Наши люди побывали там. Но соседи опознали Сироткина по фотографии Ветрова. Появляется Сироткин-Ветров нечасто, обычно в сопровождении каких-нибудь женщин. Приезжает на такси, но чаще всего отсутствует. Интеллигентный, приятный мужчина, вежливый. Участковый его не знает, но прописан он там более десяти лет. Квартира куплена.
— Вот что, майор, — сказал Трифонов, — поставьте на контроль границу с Финляндией, а также автобусные перевозки. В конце концов, в Хельсинки можно и на машине уехать.
— И неплохо бы договориться с финнами, — добавил Сычев. — Не исключено, что господин Сироткин имеет недвижимость в их стране и совместные предприятия. Сейчас с этим проблем нет.
— Хорошо, мы все сделаем и будем держать вас в курсе событий.
Когда майор ушел, Трифонов сказал:
— Вся эта суета никому не нужна, если Ветров лежит в морге.
— А ты веришь, что такого человека легко ухлопать из двустволки на ночной дороге? — спросил Сычев.
— Думай не думай, а подтверждений у нас нет.
В кабинете вновь появился дежурный офицер.
— Товарищ полковник, доставили секретаршу доктора Кмитта. Задержана на Московском вокзале в городе.
— Давайте ее сюда.
— И еще. На пульт пришло сообщение. — Дежурный раскрыл папку. Звонок из города по неустановленному телефону: 'На Московском вокзале в автоматических камерах хранения — ячейка № 3417, код 6216 — лежат материалы, которые интересуют следственную бригаду полковника Трифонова. Точка'.
— Отправьте туда толковых ребят, кинолога с собакой и минера. Хватит с нас сюрпризов.
— Я понял.
— Выполняйте. И давайте сюда секретаршу минут через пять.
Офицер вышел.
— Сюрпризы? — переспросил Сычев. — Ты имеешь в виду подрезанные тормозные шланги в твоей машине?
Трифонов коротко кивнул.
— Все пронюхал, чертяка!
— Так я же в деле.
На пороге появился пожилой человек с сильной одышкой. Глядя на присутствующих с нескрываемым любопытством, он спросил:
— Неужели еще один труп?
— Нет, Прохор Петрович, мы еще со старыми не разобрались, — строго произнес Трифонов. — Боюсь, вы мирно спали во время вскрытий, а не участвовали в процессе. Я прав?
— Негодник! Это Феликс меня заложил? Сам же мне говорил: 'Идите, Прохор Петрович, поспите, я тут сам управлюсь'. Что правда, то правда. Ноги меня плохо держат. Совсем ослаб.
— Он угощал вас чаем?
— Нет. Обычно мы пили кофе, а потом шли работать. Но меня это не спасало.
— Вас тут же клонило в сон, вы уходили спать, а когда просыпались, то вам давали готовое заключение на подпись. Верно?
— Феликс Гончар — патологоанатом от Бога. Странно, что может делать такой специалист в этой дыре.
— Играет в чужой команде. После вскрытия трупа, похожего на Ветрова, он тихо уволился, получил премию и уехал из этой дыры. Но, боюсь, застрял в другой норе и теперь его трудно найти. Нам придется требовать от прокурора санкцию на эксгумацию трупов и вызывать специалистов из Питера. А вам придется уйти на покой. По вашей милости мы упустили преступника и запутались в следствии. Это все. Я вас больше не задерживаю.
Старик выглядел разбитым и расстроенным. Трифонов уже жалел о своей резкости, но принципы для него имели первостепенное значение. В дверях медэксперт столкнулся с молодой девушкой, но даже не извинился. Четверть века, отданные работе, завершились позорным клеймом на безупречной биографии.
Таня выглядела не менее растерянной, чем выходивший из кабинета пожилой мужчина. Она не понимала, за что ее задержали и доставили в милицию.
— Вот что, Танюша, — начал Трифонов, — однажды я уже ошибся в формулировке. Я спросил вас: 'Вы замужем?' — а вы ответили, что развелись три года назад. А надо было иначе задать вопрос: 'С кем вы живете?' А жили вы в то время с Феликсом Гончаром.
— Да, это так. Мы познакомились полгода назад, он комнату снимал, а потом переехал ко мне.
— Вы попали в неприятную историю, Таня. Тут нет вашей вины, но то, что мы вас нашли, уже хорошо. Сейчас вам лучше всего говорить правду. Речь идет о серьезном преступнике, и о личных делах надо забыть.
— Я никогда не вру.
— Похвально. Куда вы собрались ехать?
— В Москву к Феликсу. Он получил там хорошую работу. Велел мне бросить все и тут же выезжать к нему. Я должна снять номер в гостинице 'Урал', и он сам ко мне придет. У него еще нет постоянного адреса.
— Скоро будет, но только не в Москве.
Трифонов снял трубку и попросил принести в кабинет обувь из лаборатории.
— Скажите, Таня, а Феликс часто заглядывал к доктору Кмитту?
— Конечно. Никита Михайлович устроил его на работу, и он очень ему был благодарен. Мы и познакомились в нашей приемной. Иногда они ходили вместе обедать в 'Феникс'.
— А директора ресторана вы знали?
— Видела, конечно. Доктор Кмитт с ним часто разговаривал по телефону. Они собирались раз в неделю у Ветрова и играли в карты.
— А кто еще составлял компанию картежникам?
— До появления Ильи Сироткина к Ветрову ездил генерал из Питера. Родионов. По-моему, Валерий Родионов. Но когда в доме появился Илья, генерал уже не ездил. Я их никого не знаю. Никита Михайлович любил рассказывать о игре. Я-то ничего не понимаю, но он очень хорошо описывал процесс и разыгрывал все в лицах. Очень смешно. Но вот после приезда из Москвы, в мае месяце, доктор перестал ездить к Ветровым. Мне кажется, что они поругались. Правда, он продолжал навещать Анастасию Ивановну, но только днем. Скажите, а в чем виноват Феликс?
— Об этом еще рано говорить. У нас нет доказательств.
— Но он честный человек. Его друг, майор Разживин, может подтвердить это.
— Мы это учтем.
В кабинет принесли желтые ботинки на рифленой подошве и поставили их на стол.
— Вы помните эти ботинки?
— Конечно, я уже вам говорила. Они были на докторе, когда он умер.
— Это другие, но тоже его.
— Но другие у него украли.
Трифонов поморщился:
— Как украли?
