что-то лепетала. Если бы я ее сумел убить в ту минуту, то моя жизнь сложилась бы совершенно иначе, и не уверен, что она стала бы более красочной.
Мы уехали в город, но лопата осталась на земле. Я не знал, что Настя приехала к кладбищу на следующее утро и убрала все улики, а также присыпала кровь землей. 'Максим!' Я вздрогнул. Нина смотрела мне в глаза. 'Поверь мне, я не совсем полная дура и понимаю, что прошлому возврата нет, но мне показалось, что сейчас ты можешь согласиться с моим предложением. Мы можем вместе уехать из Москвы. Россия велика'. — 'Дважды в одну воду не вступишь. Нас связывает смерть и страх. Они никогда не отпустят нас из своих тисков. Или ты хочешь, чтобы я сделал это из благодарности?' — 'Не знаю. Я ничего сейчас не понимаю. — Она взяла меня за ворот куртки и вдруг улыбнулась. Значит, он тебе ее вернул?' — 'О чем ты?' — 'О куртке'. — 'Ерунда'. — 'Я знаю, где он спрятал золото'. По моей коже пробежала дрожь. 'И что из этого? Ты хочешь купить меня за мою долю?' Я почти кричал, но думал совсем о другом. Она зажала мне рот ладонью и тихо сказала: 'Я не хочу тебя покупать. Я хочу показать тебе тайник, потому что утром уеду и больше никогда не вернусь. В Москве меня ничего не держит. Сына я уже отправила. Через час начнет светать. Идем. У меня не так много времени'.
И я с ней пошел. Мы взяли такси и поехали за город. Возможно, я совершил ошибку. Я хотел найти покой, но ноги вновь несли меня к полыхающему пламени. Это было помрачение. Яркое, сверкающее, будоражущее кровь, но помрачение. Сейчас мы видим то же состояние у Вики и ее дружка. Им только кажется, что они все понимают. Нет. Они ослеплены своей идеей, они превратились в рабов, в фанатиков и не ведают, что творят. Я уже прошел через это, и мне легко предугадывать их шаги. В ту ночь я думал, что потерял золото навсегда, но оно само нашло меня. Теперь на меня ложилась ответственность за все грехи. Ответ придется держать одному.
Когда мы добрались до леса, уже рассвело. Над головами светило солнце и пели птички, а на травинках сверкали капельки росы.
'Это здесь, — сказала Нина и указала на вырезанный на коре дерева крест. — Он сам себе его соорудил. Теперь пять шагов в сторону той сосны. Пять ящиков с золотом на глубине полуметра. Их никто не вскрывал'. — 'И что теперь?' — спросил я. 'Я надеюсь, ты не будешь меня убивать? Я не претендую на вашу добычу. К сожалению, я много знаю, но ты можешь не волноваться. Ты же не станешь отрицать, что я добровольно привела тебя на это место, а не побежала в милицию. Когда я шла к тебе этой ночью, я молила Бога увидеть тебя живым. Ты жив. А теперь и богат, как персидский шах'. — 'Я перепрячу ящики. Но ты будешь иметь ключ от тайны. Можешь приходить когда угодно и брать столько, сколько хочешь. Но ты должна запомнить главное. Это золото будут искать всю нашу оставшуюся жизнь. Его нельзя разменять на деньги и после этого остаться в живых'. — 'Мой муж успел мне внушить подобную мысль. Я не хочу знать, где ты будешь хранить его. Я прошу не забывать о моем сыне. Мы устали от нищеты. Пусть он не знает, что такое нужда'. — 'Я выполню твое желание. Каждый последний день года я буду приходить на Главпочтамт и ждать письма до востребования. Если ты сменишь адрес, то напиши мне об этом. Каждый месяц я буду высылать тебе деньги. Мальчику ничего не говори. Пусть растет честным парнем'. — 'Прощай, Макс. Вряд ли я найду себе еще такого парня, как ты. Хорошие люди достаются стервам, а нам, грешным, только отщепенцы. Прощай'.
Нина повернулась и медленно пошла к дороге. Так я остался один на один с золотом. Я просидел на упавшей березе около двух часов и строил планы на будущее, а потом на электричке поехал в город. У меня в кармане даже мелочи не нашлось на билет. Уткнувшись в подушку, я проспал около суток. Потом появилась Настя, а потом ты. Тебе достался паспорт покойного Чайки, а мне остался паспорт Сироткина.
Мы с Настей уехали в Ленинград. В Москву я вернулся осенью на торжественное вручение дипломов и на встречу с однокашниками. Вот тогда я и перетащил золото в склеп, где от Эдуарда Чайки остались одни мощи. Дух этого одержимого фанатика и его прах хранили под тяжелой плитой тайну золота многие годы. Я не спешил. Денег мне хватало. А золото не тратят. Золото приумножают.
Рыжий тяжело вздохнул.
— Трогательная история. Чего не сделаешь ради желтого металла. Жаль все бросать. Усадьбу, ресторан, тихую жизнь у залива. Но почему ты закончил свою книгу трагедией?
— Я дал подсказку Вике. И потом, мой герой романа, так же как убитый в 'мерседесе' Ветров, должен был погибнуть. Они не могли бы использовать золото. Такие следы не остывают.
— Я уже заказал тебе билет на Хельсинки, а я утром уезжаю в Калининград.
— Помни, Рыжий, такие, как Вика, неистребимы. Они вечны и вездесущи. И это прекрасно! Жди ее, и она вскоре объявится. Такие бабы незаменимы. Не трогай ее, пусть суетится. Кто знает, в каком еще деле она нам сможет пригодиться. С ее энергией, темпераментом, настойчивостью, гордыней можно горы свернуть. Главное — правильно направить эту энергию, чтобы она приносила пользу, а не вред.
Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу и направилась к птицеферме. Там их поджидал транспорт, который не мог заинтересовать патруль.
8
Трифонов напоминал разбитого старика с кислой миной. Он сидел в глубоком кресле своего кабинета и слушал доклад подчиненных. Говорил старший лейтенант Корниенко, а лейтенант Старостин ждал своей очереди.
— Майора Разживина доставили. Он в камере сидит у нас в подвале. Надо дождаться Куприянова и выслушать сначала его отчет, а потом браться за допрос. Куприянов провел обыск в квартире, кабинете, ездил в военный санаторий и сейчас копается в доме Эдуарда Чайки. Скоро должен прибыть сам. На экспертизу майору Дмитриеву он прислал целую сумку вещей, в том числе табельный пистолет Разживина, и попросил достать из архива дело об убийстве майора Теплокова, которое зависло полгода назад.
— Ладно, Куприянов сам доложит. Что у тебя?
— Мы связались с Новосибирском, как вы просили. Картина такая. Нина Сергеевна Чайка умерла пять месяцев назад в возрасте сорока девяти лет от рака легких. Ее сын, Григорий Эдуардович Чайка тридцати двух лет, женат на Алевтине Владимировне Кузнецовой. Всю жизнь прожил вместе с матерью, никогда в наших краях не бывал. Однако, по утверждению жены Григория, их семья получала пособие из Петербурга. Ежемесячно по пятьсот долларов по курсу, но в рублях. Кто присылал деньги, знала только покойная мать. Три месяца назад Григорий сказал жене, что едет в Сосновый Бор за своим наследством. В подробности он не вдавался. Взял билет на самолет и улетел. Мы нашли этот корешок. Дальше следы Григория Чайки теряются. Через два месяца жена выехала следом за мужем. Она обращалась в милицию, и ей обещали помочь, но до сих пор ответа она не получила. Мы поняли эту историю так, будто сын нашел в Сосновом Бору своего отца и решил его навестить и потребовать денег. Мы знали, что у Эдуарда Кобовича Чайки есть сын. Но тот, кого мы знаем, жил с отцом, а не с матерью и учился в Москве, а не за границей. Мы дали еще один запрос в Новосибирск и получили фотографию пропавшего молодого человека. — Корниенко встал и передал фотографию Трифонову.
Следователь выпрямился.
— Черт! Это же тот самый парень, которого убили кортиком в саду Ветровых.
— Он самый, товарищ полковник. Жена убитого дала нам описание вещей, в которых он уехал из дома. Синий свитер, белая рубашка, черные джинсы и белые кроссовки. Все эти вещи, кроме кроссовок, мы обнаружили в пещере возле клеток. Парень приехал сюда в конце июля, а убили его пятнадцатого сентября. Все остальное время, как мы предполагаем, его содержали в казематах тоннеля.
— Вы установили, кто хозяйничает на Зеленом мысе?
— Монастырь и прилегающие территории куплены Максимом Ветровым. Создан проект по реконструкции монастыря и превращению его в туристический комплекс. Местные власти приветствовали эту идею и отдали Ветрову Зеленый мыс задаром, лишь бы там что-нибудь делалось. У области на культуру денег нет.
Трифонов почесал затылок.
