как наркотики пожирают меня, и окружающий мир все меньше и меньше интересовал мой воспаленный мозг.
Мы репетировали сцену для почтальона, и я с трудом запоминал свою роль. Я попросил Вику сделать мне укол, но она сказала, что не взяла с собой лекарство, а пойти за ним отказалась. В доме находилась Недда. Наконец я ее уговорил. Вика решила отвлечь Недду и позвонила на виллу Ветровых, чтобы вызвать экономку к матери. Но трубку никто не снял. Она очень удивилась этому. Как только почтальон ушел, удовлетворенный бесплатным спектаклем, Вика села на лодку и поплыла за лекарством. Вернулась она очень быстро. Состояние ее было кошмарным, лицо бледным.
'Что случилось?' — спросил я. 'Надеюсь, он меня не видел', прошептала она. 'Кто? О чем ты говоришь?' — 'Максим. Как только моя лодка вышла из камышовых зарослей, я увидела ужасную картину. Максим сидел в катере в десяти метрах от берега. Я видела только его спину, но я отчетливо различила силуэт женщины, которую он поднял на руки. Настя была в бессознательном состоянии. На моих глазах он опустил бедняжку в воду, а потом утопил тело веслом. Я слышала, как забулькала вода, и она пошла на дно. Меня парализовало. Если он меня видел, меня ждет та же участь. Я не помню, как мне удалось взять себя в руки и вернуться'. — 'Сволочь! Убийца! — закричал я. — Он никогда не остановится. Его надо пристрелить, как бешеного пса'. — 'Не сейчас, Илюшенька. Всему свое время. Я не хочу, чтобы ты угодил за решетку из-за этого подонка'.
Остальное вы знаете сами. Смерть наступила на пятки смерти. У меня чесались руки. Я готов был зарубить мерзавца топором. Только Вика с ее сильным характером могла сдерживать мой безрассудный порыв.
Три дня назад Вика пришла и сказала: 'Твой час настал, Илья'. Она принесла мне заряженное ружье. Я испугался, но она держала меня на крючке. В ее сумочке находились ампулы с морфием. Я сдался.
'Завтра вечером, — сказала она, — я еду с Максимом в город. Когда мы будем возвращаться, я попрошу его остановиться на перекрестке у поворота к заливу. Сейчас там безлюдно. Он сделает глоток кофе из термоса и уснет. Я пойду к дому и позвоню тебе. Ты возьмешь ружье, выйдешь к перекрестку и выстрелишь в него. Спящего можешь не бояться. А мне нужно алиби. Ты понял?' — 'А если я не смогу?' — 'Тебя упекут в больницу для наркоманов, и ты лишишься всего. А главное, меня. Я не хочу жить с тряпкой. Мне нужен настоящий мужчина. Или ты забыл, что он убил твоего отца? Забыл, как хотел пристрелить Ветрова как бешеного пса? Тебе дают такую возможность. Держи слово, если ты мужик'. — 'Я попробую!' — 'Это не ответ. Я прикрою его лицо шляпой, чтобы ты не дрожал от страха. Стреляй в лицо, из обоих стволов. Если промахнешься, ты меня больше не увидишь!'
На следующий день она позвонила мне по телефону. Я не помню, сколько было времени. Она сказала только одно слово: 'Действуй'. И я выполнил ее приказ. Когда я вернулся, раздался новый звонок. Это опять была она. 'Все сделано!' — сказал я. 'Вызывай милицию. Ты нашел труп на дороге, когда возвращался домой'.
Я так и сделал. Сейчас я ни о чем не жалею. Я не убийца. Я палач, который казнил убийцу. Вина Ветрова доказана, и суд ему не нужен. Можете делать со мной все, что хотите, но я выполнил свой долг и не раскаиваюсь в содеянном.
Сироткин умолк.
— Вряд ли вы убили кого-нибудь, — тихо сказал Трифонов.
Художник выпрямился.
— Но это я стрелял из ружья!
— Верно. А после этого сразу вернулись домой, позвонили Вике и тут же перезвонили в милицию?
— Так оно и было.
— Звонок в милицию прозвучал в двадцать три пятнадцать. Значит, стреляли вы в одиннадцать вечера. Эксперты утверждают, что смерть человека, сидевшего в 'мерседесе', наступила не позднее двадцати двух часов. Вы расстреливали труп с надвинутой на лицо шляпой. Убийца рассчитывал на ваше честное признание, но он поторопился. Вас никто не трогал, и тогда он решил привлечь к вам внимание. Спектакль на Зеленом мысе не мог пройти мимо нас. Сегодня вас не хотели убивать. Вас выкинули на обозрение как приманку. Вика не сомневалась, что вы сожжете ее записку. Так?
— Я ее сжег.
— Но она недооценила вашу порядочность и болезнь, которая поработила вас больше, чем любовь к ней.
— Она не могла его убить. Нет, это невозможно.
— А я и не утверждаю, что Виктория Карамова совершила данное преступление. Вас поместят в изолятор под наблюдение врачей. Следствие не окончено, и мы еще вернемся к нашему разговору.
Трифонов встал и вышел в коридор. В его кабинете томились в нетерпении капитан Куприянов и майор Дмитриев.
— Слетелись, голубчики! — устало произнес следователь.
Офицеры встали.
— Сидите. Единственное место, где вам это дозволяется.
— Александр Иваныч, — начал Куприянов, — заходил дежурный. На Финском вокзале задержана Недда Петровна Волкова. Скоро ее доставят сюда.
— Хорошая новость.
Трифонов прошел к дивану и рухнул на жесткое кожаное сиденье.
— Давай, Куприянов, ты у нас самый нетерпеливый.
Капитан достал из папки три листа бумаги.
— Обыск в доме Разживина дал немногое. Пятьдесят тысяч долларов наличными. Неплохие доходы для старшего опера захолустного городка. Главное найдено в его столе на работе. Это заявление, — Куприянов подал первый листок Трифонову, — написано Алевтиной Чайка, женой пропавшего без вести Григория Чайки. Заявление составлено на имя Разживина, что противоречит всем правилам. В райотделе оно не визировалось и не зарегистрировано. Поисками пропавшего никто не занимался.
Второе заявление написано Раисой Петровной Курбатовой. Два месяца назад ее муж Николай Николаевич Курбатов проходил курс лечения в военном госпитале санаторного типа в Сосновом Бору. Десятого октября он позвонил жене в Псков и сказал, что выезжает домой. Но до сих пор о нем ничего не известно. Через три дня жена Курбатова приехала в Сосновый Бор и побывала в госпитале. Пятидесятитрехлетний полковник Курбатов, командир эскадрильи истребителей, выписался согласно сроку путевки и отбыл домой. Ничего нового Раиса Курбатова не узнала.
Однако медсестра из военного госпиталя, которая делала уколы полковнику и водила его на процедуры, утверждает, что видела полковника в автомобиле 'Жигули' девятой модели в день его выписки. Она заступала на дежурство, и по дороге в госпиталь ей навстречу ехала 'девятка'. Машина остановилась, и из нее вышел полковник. Он поблагодарил медсестру за заботу и попрощался с ней, обронив фразу: 'Мой приятель взялся подбросить меня до вокзала'. Номера машины девушка не запомнила, не до этого было. Но ей показалось, что за рулем сидел молодой человек, похожий на Таниного жениха. Она не знает его имени. Речь идет о секретарше доктора Кмитта. Ну а как мы знаем, Таня жила с Феликсом Гончаром.
Раиса Курбатова и медсестра отправились в милицию, и их направили к Разживину. Обе написали заявление на имя майора и получили заверения от представителя угрозыска в том, что поиски летчика начнутся немедленно. Это заявление, как и предыдущее, в райотделе не зарегистрировано. Я связался с ГАИ и установил, что у Феликса Гончара машины нет. Ребята проверили список угнанных машин. За последние пять месяцев семь владельцев лишились своих белых 'девяток'. Мне дали список жертв.
Имя Игоря Жарикова меня заинтересовало больше всего. Он работает тренером в авиаклубе, где мне уже приходилось бывать. Жариков подтвердил, что машину у него угнали, когда он уехал в отпуск на месяц. Причем из гаража. Приметы машины совпадают с той, которую мы нашли сегодня утром на Зеленом мысе. Кроме того, Жариков очень хорошо знает Феликса Гончара, который считается лучшим дельтапланеристом клуба, мастер спорта с десятилетним стажем. Он также знает и Бориса Разживина, способного спортсмена, но без нужной подготовки — слишком маленький стаж.
Тогда я еще раз нашел медсестру из госпиталя, и она мне повторила, что шофер очень походил на Гончара, но он все время старался отворачиваться. А потом она описала мне внешность летчика. Мне показалось, что речь идет о Ветрове. Почти все физические данные совпадают. А если вспомнить, что вами
