комнаты заперты. Ну я покричал малость — тишина. Собрался уходить и внизу наткнулся на домработницу. Она только вошла. Хорошо, что я в форме, а то в меня полетела бы сковородка. Я спросил, где хозяйка, а она вздрогнула и побежала наверх. Потом вернулась вниз, взяла ключи и опять побежала на второй этаж. Я за ней. Бабенка толстая, но шустрая. Открыла одну из комнат и закричала: 'Ее нет! Удрала, стерва!' И опять бросилась вниз. Я за ней. Выскочила она в сад и тут же к пирсу. Там мы и нашли ее вещички на берегу. Я так и бегал за ней, как пес, а она только кричала. Потом ворвалась в дом, схватила записную книжку и позвонила генералу Родионову в Питер. Без церемоний, самому Родионову. Ну а чуть позднее тут все и началось. Три опергруппы сразу приехали.
— В котором часу Анастасия Ветрова звонила тебе и в котором часу ты приехал на место?
— Она звонила в три часа. И еще она сказала, что вечером никого не будет и она не хочет, чтобы меня видели домашние. Вот я и решил приехать. В половине седьмого прибыл. Через четверть часа объявилась домработница, в семь пятнадцать медсестра, в семь тридцать хозяин дома, а потом вы. Водолазы уже работали. Их майор Дмитриев вызвал из береговой охраны.
— Покойная не звонила тебе раньше?
— Мне передавали, что звонила какая-то женщина. Три дня назад и вчера, но она меня не застала.
— Кто еще живет в доме?
— Садовник и его сын. Ни того ни другого дома нет.
Возле особняка стоял милиционер, он доложил, что никто в дом не заходил. Они поднялись по ступенькам к дверям и вошли в здание.
Просторный холл освещался яркой хрустальной люстрой. Слева три двери и две справа. Полукруглая мраморная лестница вела на второй этаж, у входа висел телефонный аппарат.
— Вы проводили работу в доме? — спросил Трифонов.
— Да. Протокол осмотра составили, понятые подписали. Нам наверх.
— А здесь что?
— Кухня. Напротив комната медсестры, рядом гостиная, по другую сторону столовая и комната домработницы.
Трифонов заглянул в каждую из комнат и направился на второй этаж. Капитан шел следом.
Длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, упирался в узкую лестницу, ведущую на чердак.
— Здесь четыре комнаты. Спальня покойной, рядом хозяина, его кабинет и бильярдная, — торопливо отчитывался капитан. — Ее комната была закрыта, и кабинет мужа тоже. Ключи от всех помещений есть у домработницы, она и открывала нам двери. Обстановка, как в бразильских сериалах, где есть все, что должны иметь люди, не стесненные в средствах.
Капитан обогнал следователя и открыл одну из дверей.
— Не кабинет, а музей. Ручки резные, отпечатков не снимешь.
Трифонов вошел в просторную комнату. Портьеры были сдвинуты, и пришлось включить свет. Огромный письменный стол, антикварная мебель и портящий общее впечатление современный компьютер. В углу стоял шкаф со стеклянной дверцей, который тут же привлек внимание следователя.
— Ружейный арсенал хозяина, — пояснил капитан.
— Вижу, Семен.
Ключ торчал в дверце. Трифонов открыл ее и осмотрел стоявшие в ряд семь ружей. Внизу лежали коробки с патронами.
— Красотища. Англия, Голландия, Франция, Германия, — восхищался Трифонов. — Завидую черной завистью. Каждая из этих игрушек стоит больше моей годовой зарплаты.
— Вы охотник, Александр Иваныч?
— Ногу-то мне кабан порвал. Рана не боевая, как думают некоторые. Но почему он держит шкаф открытым? Как там у Чехова... Если на стене висит ружье, значит, в третьем акте оно должно выстрелить.
— То на сцене.
— А мне все время кажется, что я наблюдаю за каким-то действием, оторванным от жизни.
— Почему?
— Фальшиво сыграно. Нам бы режиссера найти.
Трифонов повернулся и вышел из кабинета. Капитан указал на дверь справа.
— Вот ее комната.
Шелковые обои, кровать с балдахином, картины в тяжелых рамах, пушистый ковер, секретер, кресла, пуфик, и все в розовых тонах. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, а у высокого окна, где также находилась дверь, выходящая на солярий, лежал огромный черный пес. Мутные глаза застыли, а синий язык вывалился из пасти и уперся в железный намордник. Лохматая шея была стянута жестким ошейником, который цепью приковали к радиатору батареи. Передние и задние лапы связывала капроновая веревка с палец толщиной. Рядом на ковре валялась ампула и одноразовый шприц.
— Что скажешь, Семен? — тихо спросил Трифонов.
— На ампуле имеются отпечатки. Сдадим в лабораторию, а потом подумаем. Собаку отравили.
— Ну не хозяйка же.
— Следов полно. Разберемся.
Дверь отворилась, и в комнату заглянул участковый.
— Разрешите?
— Заходи, лейтенант.
Трифонов осматривал содержимое шкатулки, забитой золотыми безделушками с яркими камушками. Людей провели в одну из комнат первого этажа.
— Можно начинать дознание, Наташа ждет указаний.
— Наташа?
— Лейтенант Рогова. Дознаватель.
— А тебя как зовут?
— Дроздов. Лейтенант Дроздов. Сергей.
— Ты местный?
— Так точно. Родился в Усть-Луге.
— Жильцов дома знаешь?
— В доме был один раз. Три месяца назад. Тогда и знакомился. Я ведь только второй год на этом участке. До меня дядя Гриша работал. Майор Санько. Он на пенсии. Тоже местный. Вот он каждую собаку знал.
Лейтенант взглянул на мертвое животное и замолк.
— Ну а ты что знаешь?
— Я как раз приходил к утопленнице. Она меня вызывала, но, как я понял, ее мой возраст смутил. Не доверяла. Говорила про какой-то заговор. За жизнь свою опасалась.
— А ты не поверил?
— Как вам сказать, товарищ полковник... Женщина странная.
Он покрутил пальцем у виска.
— Сумасшедшая, что ли?
— Малость с приветом. Шаги на чердаке ее пугали. Кто-то там ходил все время. Я ее мужа спросил, он ничего не слышал. Я хотел с врачом поговорить, у семьи свой домашний врач из Соснового Бора. Так и не собрался.
— Кто хозяин дома?
— Ветров Максим Данилович. Крупный банкир из Питера. Сорок семь лет. Теперь еще и писатель, книгу издал. Любопытный детективчик о Колчаковском золоте. Анастасия Ивановна Ветрова, утопленница, его жена. Сорок четыре года. Женаты двадцать пять лет или больше. В доме живут домработница и медсестра, но комнаты внизу. Во дворе домик садовника — Матвея Солодова. Полгода назад вышел из заключения его сын Денис. Сидел четыре года за ножевую драку. Его определили в гараж. Механик, уборщик. Домработницу зовут Недда Петровна Волкова. Много лет в доме. А сиделку наняли восемь месяцев назад по рекомендации домашнего врача. Требовалось наблюдение, уколы, таблетки. Лет тридцать ей.
