— Всегда рад вас видеть.
Миркин нажал кнопку, и в кабинет вошла секретарша. Женщина немолодая, строгая, но не лишенная обаяния.
— Кира Львовна, когда я понадоблюсь Степану Яковлевичу Марецкому, разыщите меня, где бы я ни был, и свяжите с ним. У нас очень важное совместное дело.
Женщина улыбнулась. Было видно, что молодой подполковник ей симпатичен.
Уютная обстановка, приятные лица, ковры, золоченые канделябры, небольшой оркестр и мягкая ненавязчивая музыка. Только оркестр не тот.
Пришлось обратиться к менеджеру зала, а тот проводил капитана Мельникова к администратору.
— Чем могу быть полезен?
Фраки, жилетки, бабочки, и капитан в джинсах и футболке выглядел отщепенцем. Удостоверение было своеобразным оправданием, хотя у него никто документов не требовал.
Мельников ни разу в жизни не ходил в казино и порядков не знал. В дневные часы клиентов немного, и это обстоятельство не могло не радовать. Удалось избежать презрительных взглядов.
— Квартет играет вечером? Я ищу Ивана Сочникова.
— Нет. Боюсь, что они у нас больше не будут играть.
— А что случилось?
— Ребята сорвались и уехали на гастроли. Какой-то заезжий толстосум им предложил золотые горы. На юге сезон. Правда, как мне известно, очередь там с зимы занимают и в середине лета вакансию найти невозможно. Удерживать я их не стал, с музыкантами проблем нет. Пусть ловят свою жар-птицу.
— А в какие края махнули?
— Кажется, в Ялту. В Крым. Иван звонил на вокзал из моего кабинета. Интересовался поездами на Симферополь.
— Давно уехали?
— В субботу отыграли в последний раз и, как я понял, махнули на вокзал. В Крыму можно заработать, но это не те деньги, чтобы терять постоянную работу дома.
— Я о том же подумал. Сезон есть сезон, а работа работой. Странно.
— Конечно. Тем более что их наниматель не так уж богат.
— Мало проиграл?
— Часы дешевые и обувь с вещевого рынка. Я решил, что он с ними шутит. Но, как видите, они уехали.
— Спасибо. Извините за беспокойство.
— Не за что. Увидите ребят, предупредите, обратно я их не возьму.
Мельников вышел на улицу и взялся за мобильный телефон.
— Коля? Мельников беспокоит. Надо найти ребят. Очень важно. Они музыканты. Их четверо. Одного зовут Иван Сочников. Предположительно уехали в Крым. Возможно, в субботу вечерним поездом на Симферополь. Полное купе. Можно по корешкам билетов проверить. Очень важно, Коля.
— Ты с ума сошел, Вова! Сегодня вторник. Они давно задницы греют на солнышке и бултыхаются в море.
— Послушай, Колян, на нашем отделе два трупа. Мы должны Бога молить и благодарить за помощь, оказываемую Петровкой. Надо будет, в Крым поедешь и перевернешь все вверх дном.
— Так тебе хохлы с татарами и дадут там шустрить.
— Задание понял? Выполняй. Вечером доложишь.
Мельников сел в машину и поехал в известный Дом моды. На здании все еще висел огромный плакат с портретом Ольги.
Капитана встретил главный дизайнер. Точнее, это была женщина средних лет с яркой внешностью, низким голосом и приятным ароматом. Мельников вновь вспомнил о своей не очень свежей футболке.
— Я к вам по поводу Ольги Левиной.
Женщина нахмурила брови.
— Ни стыда, ни совести. Известили нас после похорон.
— Кто известил?
— Неизвестно. Пришла телеграмма с соболезнованиями, и все. Потом сами в справочной выяснили, где ее похоронили.
— Интересно. Ее похоронили через десять дней после смерти. Что же вы раньше не спохватились?
— Она же ушла в отпуск. Мы думали, уехала. А потом эта дурацкая Похоронка с соболезнованиями и подписью «Группа товарищей». Как в советские времена.
— Мы можем поговорить не в коридоре?
— Идемте ко мне.
Они попали в огромный зал с длинными столами, манекенами, плакатами и фотографиями в полный рост, расклеенными по стенам. На всех изображена Ольга в купальниках, шортах и коротеньких юбочках. До потолка метров пять, и окна на всю стену.
— Вижу, Ольгу здесь ценили.
— О чем это вы?
— О плакатах.
— Ольга была лицом, маркой, а не манекенщицей. На снимках не Ольга, а ее двойники.
У Мельникова открылся рот.
— Быть такого не может.
— Она сама устроила конкурс полгода назад. Не захотела больше сниматься после смерти мужа. Девочки хорошенькие. Штук двести просмотрели, пятерых отобрали, но ни одна не прошла. Не хватало изюминки. Живые куклы, и не более того.
— Я бы ее не отличил. Клянусь.
— Сходство есть, конечно. Но Ольга никогда не снималась с голыми ногами. У нее крупное родимое пятно на голени правой ноги. Такое гримом не замажешь.
— У вас сохранились данные этих девушек?
— Они шли потоком. В три тура. Тех, кто прошел в третий тур, мы записали. Они даже анкеты составляли.
— Сколько их?
— Не помню, но не больше пятнадцати.
— Могу я получить эти анкеты?
— Можете. Если, наконец, объясните мне, что случилось с Ольгой и почему она умерла?
Мельников помялся, но фантазии на убедительную легенду не хватило.
— Нашли мертвую девушку. При ней был паспорт на имя Ольги Левиной. Труп захоронили. Опознал ее один тип. Горячку пороли. Искали убийцу.
— Ее убили?
— Голову проломили. Но похоже, что с выводами мы поторопились. Голову нам заморочили. Кровь в одном месте, труп в другом. Кровь совпала. Только это была не Ольга. Протокол я сам составлял. Особых примет нет. Никакого родимого пятна.
— Может, ее похитили, а вам подбросили двойника?
— Не исключено. Тогда похитители должны были знать о двойниках. Я о них слышу впервые. И какова цель похищения? Требование о выкупе посылать некому, и зачем подбрасывать труп?
— Чтобы не искали.
— Правильно. Тогда речь идет не о выкупе.
— Вы меня запутали, молодой человек.
— Когда распутаемся, я с вами свяжусь. А сейчас найдите анкеты и выделите мне небольшой уголок с телефоном.
— Хотите их обзвонить?
