Рядом с женщиной сидел мужчина пенсионного возраста, в очках. Из такого охранник, как из манной каши пуля.
– И еще, – продолжала женщина. – Они не забрали у нас сотовые телефоны. Я позвонила в милицию сразу же, как они уехали. Уже сорок минут прошло.
– В милиции знают, что надо делать. Сейчас все дороги перекрывают, а с вами можно и попозже поговорить.
– Поумнели, наконец. Помню, в банке меня три часа допрашивали. Начали с вопросов о моем детстве и оценок в школе, грабители успели сесть в поезд, и с концами. Их так и не нашли.
– Я бы вас заподозрил в соучастии.
– Не получится. Я не знала, когда мы повезем деньги, сколько и куда. Я их паковала и о том, что мне придется сопровождать груз, узнала в последний момент, когда подогнали машину.
– Вы опытная женщина, наверняка запомнили что-нибудь необычное.
– Заметила. О лицах говорить бесполезно, мотоциклисты не снимали шлемов, а стекла были темными. Ну прямо-таки средневековые рыцари в доспехах. У того, что перекладывал деньги в рюкзаки, на правой руке часы «Ролекс» на браслете с золотой прожилкой. У моего сына такие же. Удивительно, что он высыпал пачки денег на землю и, теряя время, перекладывал их в рюкзаки. Сидел на корточках, вытянув правую ногу, как будто у него колено не сгибается. Напарник стоял с револьвером. Невысокий такой, хлюпик. В остальном они выглядели как эти… как их…
– Байкеры?
– Ну да. В коже, клепках, тяжелых ботинках, как у водолазов.
– Ну бегать им незачем, если есть колеса. Скажите, почему такую крупную сумму не повезли инкассаторы на банковской машине?
– Мы не банк, а строительная организация. Банк за инкассаторские услуги такие деньги ломит, что проще самим отвезти. Не первый раз возили, и ничего, обходилось.
– А почему так поздно?
– У нас по пути машина сломалась, ждали другую около двух часов.
– Ясно, что налет совершен по наводке, но вы сменили машину, и все же вас обчистили. Либо за вами следили, либо наводчиком был тот, кто знал, какую машину вам выслали взамен.
– Мне позвонил управляющий и сказал номер высланной машины. Шофер, подогнавший ее, остался со сломанной колымагой, а мы всей бригадой пересели в «Ниву». Думаю, за нами следили.
– Вы ждали замену два часа, стоя у обочины. Почему бы не использовать такой удобный шанс?
– Тоже верно.
– Если среди вас нет наводчика, то значит, кто-то прослушивает телефонную линию. Тогда грабителей можно выловить только чудом, а в чудеса я давно не верю.
Чудо совершилось. А может быть, наша милиция, и впрямь, работает неплохо.
Мотоцикл заехал в подворотню старого шестиэтажного дома. Как раз напротив кондитерской, где участковый Матвеев покупал себе булочки с маком. Характерный звук мотора привлек его внимание, он оглянулся. У парнишки екнуло сердце. Их только что всех подняли из дома «пасти» темные переулки старого района, и это в отвратную сырую погоду, когда хороший хозяин собаку не выгонит во двор, но и шпана по дворам не шастает, отсиживается по чердакам и подвалам.
Забыв на прилавке булочки, Матвеев направился в подворотню. Каменный арочный свод десятиметрового тоннеля, соединяющего переулок и двор, усиливал стук его ботинок, но он слышал только биение своего собственного сердца. Младший лейтенант служил в милиции полгода и еще не освоился. Проскочив темную арку и прильнув к стене, выглянул во двор. Мотоцикл остановился у подъезда, над которым слабо светила грязная лампочка. Двое мужчин слезли с мотоцикла открыли железную дверь ключом и вошли в подъезд. Судя по рюкзакам за спинами парней в коже, это были те самые грабители. Матвеев достал пистолет и стал выжидать. Через пару минут на пятом этаже зажегся свет сразу в двух окнах. Лейтенант включил рацию.
– Центральная? Матвеев на связи. Сенчин переулок, дом семь. Третий подъезд со двора, пятый этаж. Подъезд сквозной, можно зайти с улицы, но там тоже железная дверь. Окна выходят во двор. Мотоциклисты в квартире. Дом выселен, в нем никто не живет.
– Стой на месте и не рыпайся, парень, – ответила рация. – Без тебя разберемся.
Через пять минут во дворе и на улице было не меньше семи патрульных машин. Подъезжали «с музыкой», сирену за пару километров было слышно. Матвеев морщился и ругался матом: «Козлы! Все испортили!»
В дом врывались через окна, ломая решетки. Деревянная дверь квартиры висела на соплях, но ее брали приступом, с криками, прикрываясь щитами, в касках. От удара стражи порядка пролетели половину семиметрового коридора и свалились горкой. Гранату бы в эту кучу остолопов, и дело сделано. Квартира гостиничного типа, старая коридорная система: слева стена, справа шесть дверей. Штурмом брали каждую, хотя на них висели ленточки с печатями. В выселенном доме одна комната оказалась жилой, но она не была заперта. На кровати лежали кожаные костюмы, шлемы и два пустых рюкзака.
Улыбка, радость, слезы, грусть и нежность – так встретила жена вернувшегося из больницы Антона Гордеева. Они не виделись больше трех недель и пережили немало. У Гордеева тоже навернулись слезы. Они долго стояли на пороге, крепко обнявшись, и молчали. Слов не требовалось. Потом Лена взяла мужа за руку и повела в спальню, где стояла детская кроватка.
– Вылитая ты! – с гордостью сказала она. Антон нагнулся, всматриваясь в личико новорожденной.
– Не дыши на нее, Антоша, ты же с улицы. Антон отпрянул.
– Красавица. Ты уже дала ей имя?
– Как же без тебя? Папа хочет назвать Катей. В честь мамы.
– Чтобы у нее была такая же судьба? Не дай бог. Мы назовем ее… Не знаю как… Подумаем. Но не Катей.
– Пусть спит. Идем. Увидишь ее глазки, когда проснется.
– Твой отец здесь? Я видел его пальто в коридоре.
– А кто же мне помогает? На улицу я выходить не могу, боюсь весеннего гриппа. Папа приезжает каждый день, как только находит время.
В гостиной у окна стоял высокий представительный мужчина, курил и выдыхал дым в открытую форточку. Отец и муж Лены не любили друг друга и не скрывали этого. Но оба обожали Леночку и делали вид, будто понимают друг друга.
– Выжил? Повезло дураку! – так приветствовал тесть зятя.
– Выжить выжил, но работы лишился. Теперь запишут в инвалиды.
– Сидел бы в главке, никто бы тебя не уволил. Сто раз предлагали повышение. Нет! Тебе, дураку, интересно играть в «казаки-разбойники». В детстве не наигрался. И что теперь? На пенсию будешь содержать семью?
– Папа! – подала голос Лена.
Антон промолчал. Семью, а точнее – дочь, содержал отец. Леночка выросла избалованной, папочка ей ни в чем не отказывал. Скандал между ними разразился лишь однажды, когда Лена решила выйти замуж за милиционера. Отец в конце концов смирился. Или сделал вид. Трехкомнатную квартиру подарил, пообещав, если родится внук, поменять ее на пятикомнатную. У богатых свои заморочки. По мнению Антона, и в этой места много, можно в футбол играть. Конечно, отец хотел дочери не такого жениха, мент не ровня его Леночке. Как же, папочка один из самых богатых и влиятельных людей города, крупный бизнесмен, а тут вдруг мент в семью затесался.
Антон не знал матери своей жены, она погибла, когда девочке исполнилось девять лет. Дочь воспитывал отец. Он утверждал, что у Лены такой же строптивый характер, как у мамы.
Они во всем были похожи. Гордые, независимые, неуступчивые, не терпящие обмана. Лена как-то сказала Антону, что мать все равно развелась бы с отцом, так говорила ей бабушка. Он изменял жене. Хитрил, как мог, но все же попался. После неожиданной смерти Екатерины Георгиевны и бабушки у Лены остался только отец. Когда она вышла замуж, его злило, что дочь счастлива с каким-то ментом, и он продолжал надеяться, что Лена одумается.
– Как вам наша дочка? – спросил Антон, чтобы прервать затянувшуюся паузу после «приветствия»
