очутившийся на том роковом месте. Люди из толпы не сразу решились подойти к изуродованному трупу. За это время можно было успеть и жетон на него повесить, и бумажник в карман подсунуть, и сфотографировать. Когда толпа собралась вокруг жертвы ДТП, Коршунов исчез. Меня еще тогда очень удивил этот чертов жетон и то, что опытный разведчик носит в бумажнике фотографию Яны и старый снимок фронтовых друзей, где помимо троицы в кадр попали Прудниковы. Не бумажник, а путеводитель.
— У разведчиков фотографическая память, — сказал Рудольф. — Они не носят с собой фотографии. Тем более что Яну знали все. Такую девушку достаточно один раз увидеть, чтобы уже никогда не забыть.
— И что дальше, Вася? — спросил Вербицкий.
— Я поехал в бар. Коршунов принимал машину с товаром. Причина уважительная, чтобы не оставаться на месте происшествия, тем более что свидетелей и без него хватало. Но он меня обманул, сказав, что маршрутка сломалась, всех высадили и он очутился на середине пути до работы на той самой остановке. Вранье. Его «Фольксваген-универсал» стоял во дворе ресторана у служебного входа. Я посмотрел на резину. Летняя, новая.
— При чем тут резина? — не понял Вербицкий.
— Он мне морочил мозги, будто не успел сменить резину на своей машине, а потому на ней не ездит.
— Какого цвета универсал?
— Вишневого. С молдингами на дверях. Вербицкий занервничал:
— Так. Теперь по порядку. В котором часу был сбит пешеход?
— В восемь тридцать.
— А когда ты приехал в бар?
— В половина одиннадцатого. На месте происшествия работы хватало.
Вербицкий достал из сейфа видеокассету, поставил, на экране появились кадры знакомой улицы.
— Офис Прудникова? — спросил майор.
— К нашему сожалению, у них установлена подвижная видеокамера, маячит из стороны в сторону, как напольный вентилятор. Пока она поворачивается влево, мы теряем из поля зрения правую сторону на тридцать секунд и наоборот. Теперь смотрите. Нас интересуют все моменты, когда камера смотрит прямо и мы видим другую сторону улицы. Я несколько раз просматривал пленку и помню ее наизусть. На пленке — бегущие секунды, часы и минуты. Сейчас на той стороне стоят четыре машины. Камера уходит влево, тормозит, возвращается, — Вербицкий нажал на кнопку «пауза». — Что видите?
— Машина бармена! — воскликнул майор.
— Верно, Вася. Она отъезжает от обочины. Притормозила на несколько секунд и поехала дальше. Похоже, кого-то подвез. Время на часах — девять пятнадцать.
Вербицкий обернулся к Рудольфу:
— А вы что скажете?
— Я знаю, чего вы от меня хотите услышать. Пожалуйста. Дорогу переходят пять пешеходов, среди которых Вера, секретарша Прудникова, теперь работающая на Лунина.
— Отлично. Наезд совершен сорок пять минут назад. «Порше» Яны брошен на соседней улице. Девушка вышла и скрылась. А если ее подобрал бармен на своей машине, находящийся в двух шагах, а потом отвез на работу? Она опоздала на пятнадцать минут. Мелочь, но мы помним, что в это утро Лунин получил анонимку о совершенном убийстве на даче. Может быть, Вера принесла письмо с собой и никакого курьера не существовало. Наденьте мысленно парик из светлых волос на девушку. Чем не Яна? Они же ровесницы, обе высокие. Вера не так эффектна, но если ее посадить в «Порше» Яны, то сомнений не останется.
— Такая милая, Скромная девушка и убийца? — задумчиво проговорил Роговской. — Узнать бы размер ее обуви. Меня очень интересуют туфельки на каблуке тридцать седьмого размера. Удивила барышня!
— Чужая душа потемки! — невольно произнес банальность Вербицкий. — Наше предположение объясняет тайну смерти самого Григория Прудникова. Почему мы об этом не подумали раньше? Вера приносит начальнику чай с ядом и уходит на обед. Прудников пьет и умирает. Смерть мгновенная. Девушка возвращается, когда труп уже обнаружен.
В офисе паника. Очень удобный момент для подмены стаканов. Чай с ядом уносится, а его место занимает обычный чай, без примесей. Как вам такая версия нравится?
— Я могу кое-что добавить, — сказал Рудольф. — Прудников подцепил Веру в каком-то баре за три месяца до смерти. Сделал ее своей любовницей, устроил к себе секретаршей. У них был тихий уголок где-то на берегу реки. Когда Грэг ехал с Верой, он меня с собой не брал.
— Значит, она знала о его второй даче? — спросил Вербицкий.
— Она знает больше нас с вами. Когда хозяин умер, все грешили на его жену. И Тони, и Яна были у него в тот день до обеда. Тони очень решительная женщина. Узнай она о любовнице, Грэгу бы мало не показалось. Веру никто не подозревал. Грэг баловал девчонку. Она жила как у Христа за пазухой. Золото, курорты, квартира. Ну зачем ей убивать человека, который дал ей больше, чем она заслуживала?
— Есть еще один важный вопрос, — прищурился Вербицкий. — Не перешла ли Вера по наследству Лунину не только в качестве секретарши, но и как любовница?
— Не исключено, — согласился Рудольф. — Он давно на нее заглядывался, но не мог покушаться на собственность шефа. После его смерти — другое дело. И если Вера была в нем заинтересована, то, не задумываясь, легла бы в постель Лунина.
— На его даче, о которой тоже никто не знал. Но попробуем восстановить последовательность событий. Вера сбила пешехода, потом Коршунов отвез ее на работу, она передала анонимку Лунину, тот вызвал вас и дал задание проверить, что случилось у него на даче. Если это так, то мы можем утверждать, что ни бармен, ни секретарша не могли в двенадцать часов дня быть на даче Лунина и убить
Ларису Бестаеву, содержащуюся там в качестве пленницы. Существует третий! Тогда выходит, Вера и Дмитрий Коршунов исполнители, а тот, кто убил Бестаеву, главный.
На столе зазвонил телефон. Вербицкий снял трубку. Выслушав доклад, сказал:
— Дмитрий Коршунов предоставил дирекции ресторана телеграмму. У него умер брат в Челябинске, он взял отпуск за свой счет. А это значит, мы его упустили. Надо позвонить в офис Лунина.
— Спугнете, — предостерег Роговской.
Никого он не спугнул: Верочка уехала в Египет на Красное море греть косточки, Лунин лично доставал ей путевку.
— Всех упустили! — стукнул себя по коленям Роговской.
— Никого мы не упустили, Вася. Пока они не доберутся до бумаг Прудниковых, никуда не денутся. Им нужна Яна, последнее звено в цепи. А Яна у нас, и они об этом знают.
Вербицкий поднял со стола газету с портретом девушки на первой полосе.
В кабинет Евгения Лунина вошли трое мужчин. Князь прошел вперед и сел на кожаный диван. Двое мордоворотов остались стоять в дверях, один из них держал тяжелый чемодан.
— Отдай, — приказал Князь.
Огромный чемодан перекочевал на стол и был раскрыт.
— Здесь семь миллионов, Евгений Саныч, — можешь пересчитать. Деньги, которые должна была получить Тони от Феликса. Феликс денег не нашел и перепродал мне бизнес. Теперь мы в расчете. Я думаю, что ты останешься сидеть в этом кресле. Мне нужны профессионалы.
— А как же договор?
Князь достал из кармана бумаги.
— Он переписан на мое имя и заверен Шверником, где он указывает имя перекупщика. Мое, как ты догадываешься.
— У меня нет расписки. Я ничего не могу дать вам взамен наличных.
Князь наподобие фокусника извлек другую бумажку, но уже из заднего кармана брюк.
— Вот ее расписка. Я мог бы передать ее в суд, а вам ничего не отдавать. Но в последнее время я начал
