знала дорогу, и забыть ее не могла. Человек не может забыть место, где у него все — счастье и надежда, прошлое и будущее, смысл всего, ради чего он живет.
Через пять минут она стояла у ворот, которых раньше здесь не было.
Огромные чугунные монстры. Забор вырос еще больше, а на вершине затаились видеокамеры и змейкой пробегала колючая проволока.
— Боже ты мой! Нормальные люди рвутся на свободу, а эти добровольно идут в заточение. Несчастные!
Она не решилась нажать кнопку звонка. Тот, кто здесь жил раньше, не стал бы так прятаться. Анна пошла дальше. У опушки в покосившейся хибаре жил старик.
Его жилище не смели с лица земли только по одной причине: никто лучше него не высаживал цветы и не разбивал клумбы. Платили ему гроши, но деньги его не интересовали. Важно, чтобы не трогали и дали дожить свой век там, где родился, где похоронены жена и дочь. Ему приходилось ухаживать за всем кладбищем, чем он и занимался все свое время. После того как деревеньку «распахали» под строительство коттеджей, всех разнесло по ветру. Старое кладбище за лесом начало зарастать бурьяном. Вот дед Матвей и воспрепятствовал этому.
Негоже терять память об усопших, и начал Матвей строгать доски, ставить новые кресты, высаживать цветы, посыпать песком дорожки.
В такую избушку страшно входить, вот-вот крыша на голову свалится, но Анна вошла. В сенях стоял гроб, и девушка от неожиданности вздрогнула. Кажется, она и здесь опоздала. Но кашель, донесшийся из комнаты, успокоил ее — старик был дома. Она постучала в дверь и вошла. Здесь жил счастливый человек, он мог себе позволить не иметь замков. Старик пил чай, сидя у окошка. Он был живым и подвижным в свои восемьдесят два, не думал о болезнях и смерти, а все потому, что понимал нужность и важность своего существования.
— Что, дочка, гроба напугалась? Жив еще, но смерть не за горами, позаботился, дабы в овраг не выбросили. Мужики из соседней деревушки похоронят. Я им в подвале самогонки оставил на помин души. Четверти им хватит.
— Вы меня не помните, дед Матвей? Я Аня. У меня здесь друг живет, а может, жил. Николай Николасвич Поспехин, художник. Вы за его оранжереей ухаживали и о цветах нам рассказывали. Он вам картину подарил. Вот она, над кроватью висит.
— Помню-помню, мозги еще варят. Хороший художник был. Видать, тебя долго по свету носило. Помер Коля. Как и что, не знаю. Приехал его сын и нашел его мертвым на ковре в гостиной. Здесь его и похоронили. А дом сын тут же продал. Со всем добром, только картины забрал. Сейчас там какой-то тип живет. Зовут его Евгением Александровичем, годков сорок. С кем живет, не знаю, но народу на его участке всегда много.
— Вы были там?
— Да, шиповник высаживал. Оранжерею-то сломали. Новый хозяин цветы не любит. Этаж в доме надстроил, все по-своему переделывает.
— А баню не трогал?
— А что ее трогать! Банька знатная, на совесть построена, со знанием дела. А так, кто его знает, он мужик странный, своевольный, все по-своему хочет, живет сам по себе. Самодур, одним словом.
— Небедный самодур. Такие хоромы купить не каждому по карману. Поспехин пять лет дом строил, так у него же картины на лондонских аукционах продавались.
— Нет, новый хозяин не из ваших. Даже я понимаю, что грамоте его плохо обучали, а красоте он предпочитает стрельбу. Тир открытый на участке устроили, все цветы помяли. Из чего они там только не стреляют! Сейчас бассейн роет и застеклять его собирается. Аккурат рядом с банькой. Если хочешь, я тебя отведу на Колину могилку. Ему приятно будет.
— В другой раз, Матвей Силантьич. Мне в город нужно. Я еще приеду сюда. Скоро приеду, тогда и на могилу сходим.
Анна ушла. Сейчас электрички забиты до отказа, люди едут на работу, час пик, и она проскользнет незаметно. Что делать, она не знала. Все расчеты полетели к чертям собачьим, ни денег, ни документов, ни пристанища. Если ее начнут искать, то все сразу. Старыми связями не воспользуешься, о них всем заинтересованным лицам известно. У нее не больше суток на свободное перемещение, потом начнутся облавы. А за сутки она ничего не успеет, тут и думать нечего. Из Москвы далеко не уедешь. Все, что ей нужно, здесь, и она должна быть здесь. Об этом ее враги тоже догадываются. Вырвалась из одного капкана, чтобы саму себя загнать в другой, более страшный и даже смертельно опасный.
Знала она один адрес в Москве, надежный. Про него никто из ее врагов не ведал. Там приютят, согреют и помогут. Уже помогали. Она втиснулась в вагон метро и поехала к центру.
Ей всегда везло, все давалось с легкостью, и только со своими мужьями она не могла поладить. Но ведь это мелочи, если все строилось не на любви, а на прихотях. Ушел один, пришел другой. Она успела о них забыть. Успех всегда сопутствовал молодой, красивой и талантливой актрисе, но вот фортуна отвернулась от нее. Месяц кошмара, из которого ей с трудом удалось вырваться и вдруг сказочно разбогатеть. Сказка длилась недолго. Богатство, как видно, счастья не приносит, и все полетело вверх тормашками. Сейчас она превратилась в бесправное существо, лишенное всего на свете, кроме жизни, висящей на волоске.
И это в ее двадцать восемь лет от роду, полной сил, энергии и таланта.
Загубленного таланта.
Анна без труда нашла нужный дом и поднялась на второй этаж. На звонок ей не ответили. Кто-то должен быть дома, еще слишком рано! Она позвонила еще раз.
Тишина. Куда же ей теперь?! Все против нее! Куда ни сунься — сплошные стены и заборы, У Анны навернулись слезы. Она ощутила такую беспомощность, что ей раз и навсегда захотелось оборвать невыносимые мучения.
Дверь неожиданно открылась. На пороге стоял насупившийся мальчуган лет восьми в очках с толстыми линзами. Худенький, бледный, с покрасневшими глазами, синюшными губешками и белокурыми кудрями.
— Я тебя разбудила? Извини. Тебя зовут Кешка?
— Иннокентий. А ты откуда знаешь?
— Твоя мать мне про тебя все уши прожужжала. Она дома?
— Ты ее подруга? А почему я тебя не знаю?
— Там, где мы дружили, детей не бывает.
— В тюрьме?
— А не слишком ли ты много задаешь вопросов?
— У тебя ко мне их будет больше. Заходи.
Анна зашла в квартиру. Мальчик захлопнул дверь, взял ее за руку и отвел в спальню.
Лучше бы она сюда не приходила! Один шок следовал за другим. Кому она, к черту, нужна, такая свобода?! Вся кровать была залита кровью, даже стены забрызганы.
— Что здесь произошло? — еле слышно спросила Анна.
— Ночью маму зарезали бандиты и сестру тоже убили. А отца забрали в милицию. Они думают, что он всех убил.
— А почему бандиты тебя не тронули?
— Я сидел под кроватью и все видел, а они меня нет.
— Боже! Бедная Ниночка! Вот так раз — и все! Ей же сорока не исполнилось. Сволочи! За что же они ее?
— Ты задаешь слишком много вопросов. Я тебя не знаю.
— Меня зовут Аня. Ты прав, я сидела с твоей матерью в тюрьме, она была моей единственной подругой, настоящей. Меня бы с моим харак тером давно по стенке размазали, но твоя мать выручила меня и научила жить среди волчиц. По том ее освободили, а я вышла только сегодня.
— Менты сюда вернутся. Они обыск еще не делали.
— И это ты видел?
— Нет, я вернулся сюда после того, как они ушли. Но я вижу, что ничего не тронуто.
— Тебе самому надо пойти к ним и все рассказать.
— Не выйдет. Они заодно с бандитами. Я это сразу понял. Один здоровый мент поджидал отца возле
