летных куртках на меху и оленьих бурках.
— На Северный полюс собрались? — хмыкнул Челданов.
— Я никого из них не знаю, — удивился Мустафин.
— Они думают, что у нас и в мае сорокаградусный мороз, — усмехнулся генерал.
— Нет, Василий Кузьмич, шли на большой высоте, а там нежарко даже в кабине, — пояснил Муратов.
Белограй повернулся к Мустафину:
— Возьми самолет под охрану, поставь наших людей. Экипаж приблизился к встречающим. Сегодня Белограй надел
шинель с погонами, и новички видели, кому надо докладывать. Первым козырнул высокий худой мужчина с седыми висками.
— Командир экипажа Алешин. Белограй подал ему руку.
— Ждем с нетерпением. Как звать?
— Алексей Данилович.
— Сурен Артемьевич Карапетян, — представился следующий, — второй пилот.
Третий представился бортинженером.
— Усов Савва Нилыч.
Четвертый оказался радистом.
— Кондрат Тополев.
— На одну буковку не дотянул. Лучше быть Туполевым.
Все сделали вид, что засмеялись.
— Капитан госбезопасности Шкловский, ответственный за груз, — козырнул пятый.
Ему генерал руки не подал.
Капитан достал из планшета конверт с сургучными печатями:
— Лично вам, товарищ генерал.
Белограй ждал письма из министерства и даже знал, что в нем написано. Схема давно известная, ничего нового никто еще не придумал. Не зря он загодя подготовился к сегодняшней встрече, теперь игра пойдет по его правилам. С волками жить, по-волчьи выть. Кому, как ни ему, были знакомы волчьи законы.
— Ладно, ребята, — обернулся генерал к летчикам. — Сейчас вас доставят на базу отдыха. Я с вами встречусь завтра. Полет был долгим, тяжелым, для многих из вас непривычным. Отдыхайте. Майор Мустафин вас проводит.
Все направились к выходу. Белограй остановил командира экипажа:
— А вас я задержу, Алексей Данилыч.
Они вдвоем отправились в административный корпус. В кабинете второго этажа был накрыт богатый стол.
Белограй разлил водку в рюмки:
— За успешный перелет!
— Спасибо.
Выпили.
— Честно говоря, Алексей Данилыч, я очень беспокоился за вашу экспедицию. Машина сырая, при посадке носом клюет, на крыло валится. С нагрузкой лететь будет тяжелей.
— Легче, — возразил командир. — Золото будем загружать в задний бомбовый отсек, это сбалансирует машину.
— Неужто? Грузоподъемность пятнадцать тонн, а мы даем вам только три. Это решит проблему?
— Я вижу, вы хорошо знакомы с новой машиной.
— Мне по должности положено знать больше, чем другим.
— Ну да, у вас же свой аэродром.
— Мало того, предполагается снабдить его новыми Ту-4. Здесь как нигде удобнее всего испытывать машины, способные нести ядерные заряды на дальние расстояния. Нельзя же взрывать бомбы лишь на стендах, пора научиться их транспортировать и сбрасывать. Тихий океан — отличный полигон.
— К слову о грузоподъемности. Вы правы. Мы можем поднять в воздух пятнадцать тонн, но речь идет о подвесном грузе. А в самолет больше трех не вместим. Я не думаю, что ящики с золотом можно подвешивать вместо бомб.
Оба засмеялись. Белограй снова разлил водку:
— Закусывайте, закусывайте, Алексей Данилыч. Свежайший лосось, великолепная икра. Будучи в Москве, я имел беседу с Лаврентием Павловичем, мы обсуждали проблемы дальней авиации. Это же его идея прислать за золотом Ту-4.
— Я человек маленький и такой чести не удостоился. Я летчик-испытатель с двадцать второго завода. Второй пилот — человек военный. Ответственный за груз тоже военный, из вашего ведомства. Связист — из нашего КБ.
— И это прекрасно. Кто же знает самолет лучше! Так что больше всего тревожило в полете?
— Мелочи. До потолка не поднимались, но на высоте в пять тысяч обледенела тросовая антенна и лопнула. Дополнительная радиостанция уже устарела, пришлось лететь молча.
— А как дела с топливом?
— У нас два бортовых топливных бака. Слабое место. До сих пор крепятся болтами.
— Где делали дозаправку?
— В Новосибирске. Долетели до вас нормально, даже с остатком керосина.
— При скорости в пятьсот километров?
— Нет, конечно. Триста двадцать — самый оптимальный вариант при высоте в три тысячи пятьсот метров.
— Век живи, век учись. Это ваш первый дальний перелет?
— Да. Но я доволен машиной. Конечно, есть недостатки — неточность радиовысотомера и других приборов, но они легко доводятся.
— Вооружение?
— Полный боекомплект. С пустым самолетом нет смысла лететь, тогда это прогулка, а не испытание.
— Я думаю так же, Алексей Данилыч. И все же вам не хватает настоящего груза. Как мне говорил Лаврентий Павлович, вы можете подвесить четыре «трехтонки»?
— Скорее всего, так и сделают в Новосибирске. Муляж, разумеется.
— Рискованно. Испытание испытанием, но надо помнить об основном грузе. Потерять в сибирской тайге три тысячи килограммов чистого россыпного золота — это большой удар по экономике страны.
— Вы правы. Самолет того не стоит и наши жизни тоже. Но от наших желаний ничего не зависит, мы выполняем приказ.
— Вы пользуетесь маршрутом, проложенным еще в 36-м?
— В этом смысле ничего не изменилось.
— Странно. Вам же теперь не нужны лишние посадки, могли бы срезать путь.
— Необходима подстраховка на случай вынужденной посадки.
— Резонно. Когда улетаете?
— Мы в полном вашем распоряжении, здесь вы командуете, Василий Кузьмич.
— Меня интересует еще один вопрос. Экипаж не укомплектован. С чем это связано?
— Все очень просто. Место штурмана занял капитан госбезопасности. У нас нет сидячих мест, а полет дальний. Можно устроиться в бомбовых отсеках на парашютах, но парашютов нам не выдали, отсеки будут забиты ящиками. В стрелковых башнях лететь невозможно, да и стрелки нам ни к чему. Мы так же отказались от «технаря». Техник-механик, новая должность, предусмотренная для этой серии самолетов. В воздухе он нам не понадобится, а на земле мы и сами справимся с неполадками. Я знаю самолет до винтика, сам участвовал в его создании от и до. Компактная команда для такого броска — самое рациональное решение. Полет это подтвердил.
— Вам виднее. Нагрузки были тяжелыми, я это понимаю. Отдохните пару дней. Поставки пойдут с разных
