— Из моряков, подполковник. Против них с парой автоматов не попрешь. Или ты думаешь, они поднимут черный флаг и начнут пиратствовать в Тихом океане? Нет, Никита.
— На корабле винтовки, пулеметы, пушки, мины, торпеды, глубинные бомбы, снаряды.
— И что?
— Ваш поход столь же опасен, как у тех, кого вы в тайгу отправили.
— Вся наша жизнь сплошная авантюра. Рулетка. Я свою ставку сделал, обратной дороги нет. Да я уже среди живых и не числюсь. Тебе с Челдановым предстоит свои ставки сделать, не думаю, что вы рискуете меньше меня. Разошлись наши пути.
К ним подошел Челданов и доложил:
— Трое ученых, два радиста и шифровальщик доставлены.
— Всех на катер. Пора отходить. Сейнер уже ушел.
— Есть.
— Не поминайте лихом сумасшедшего генерала, ребята. Я прожил пятьдесят лет и знаю, что мне недолго осталось коптить небо. В одном уверен — только сейчас я сделал что-то правильное в своей жизни.
Челданов и Сорокин вытянулись по стойке смирно и отдали честь. Белограй снял фуражку и поцеловал своих верных подданных. Такой сентиментальности от него не ждали.
Когда катер отошел от берега, Челданов и Сорокин продолжали стоять по стойке смирно, держа руки под козырек. Что творилось на душе у этих людей, одному Богу известно, их лица оставались мертвыми, лишь глаза увлажнились.
Катер подошел к кораблю. Сбросили трап. Команда выстроилась на корме — все в морской форме, но без погон.
Командир подбежал к генералу.
— Состав сторожевого корабля «Восход» в полном составе построен. Корабль к походу готов. Командир корабля Кравченко.
— В путь, командир.
Белограй спустился в каюту и приоткрыл иллюминатор.
С палубы доносились слова команды, грохот якорных цепей. Генерал достал из кармана флягу, сделал несколько глотков. Немного подождав, он поднялся на палубу и прошел на корму.
Корабль резал волны, словно нож масло. Берег Колымы затягивался дымкой.
Генерал Белограй снял фуражку и низко поклонился тающему в тумане берегу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Большой рывок
1.
Поезд притормозил у платформы Черная балка. Двери всех вагонов остались закрытыми, лишь из последнего вагона вышли пятеро мужчин с рюкзаками и зачехленными карабинами. На Черной балке поезда редко останавливались, так что народу собиралось много, люди ждали сутками, устраиваясь со своими пожитками под открытым небом с обеих сторон железной дороги. Этот поезд должен был проследовать мимо, ожидающие даже не успели среагировать на его остановку, как он двинулся дальше.
Сошедшие с поезда направились вдоль перрона, обходя мешки и чемоданы.
— А тут вовсе не глушь, как мне казалось, — обронил профессор Берг.
Рядом с ниш шел долговязый молодой человек в очках, с длиной шеей и острым кадыком. Он выглядел немного смешным в коротком бушлате и зауженных штанах: на тонкую фигуру подходящего размера не нашлось.
— По левую сторону от нас, уважаемый Борис Леонтьевич, добывают руду, тут медь, никель и вольфрам. Вот вам и люди. По правую руку ничего не добывают, глухая тайга аж до Карского моря.
— Судя по карте, Яков Алексеич, нам с вами придется идти в глухую тайгу, а не туда, где живут люди.
— Не так их и много, людей. Сотни две, пожалуй, но место живое, а стало быть, здесь есть свой базар и магазин. То, что нам нужно.
— Как вы быстро соображаете, профессор Зарайский.
— Опыт. Всю жизнь путешествовал, за исключением последних шести лет, проведенных за колючкой.
Шедшие чуть позади тоже заговорили.
— Послушайте, лейтенант, — обратился Тосиро к Масохе, — гляньте на противоположную платформу. Вы видите знакомые лица?
— Здесь? Откуда им взяться!
Масоха застыл на месте.
— Мать честная!
— Только не останавливайтесь, не привлекайте к себе внимание. Масоха пошел дальше, не спуская глаз с группы военных.
— Это же личный экипаж генерала Белограя! Первый пилот подполковник Рогожкин и капитан Муратов.
— Да, но они без погон и под конвоем. С ними два офицера и двое автоматчиков.
— Их повезут в Хабаровск.
— Мы можем только догадываться. Арестовать экипаж начальника Дальстроя — неслыханная дерзость.
— Как они могли попасть сюда? — удивился Масоха.
— А вам не кажется, Кондрат Акимыч, что вы тоже не думали здесь оказаться?
— У нас железные документы, нам оказывают помощь, сажают на поезда по первому требованию, а эти ребята под караулом.
— Не задерживайтесь, не привлекайте к себе внимание. У нас своя работа, и за чужую мы не в ответе.
Они дошли до конца перрона и спрыгнули на пути.
— Похоже, здесь есть не только базар, даже чайная и магазин, — сказал Зарайский.
Возле чайной стояли подводы, толпились мужики.
— Вот тут и надо поспрашивать народ, — задумчиво протянул Акаси Ахара, которого теперь звали Шуриком. Ему выписали документы на имя Александра Ледогорова. Генерал Моцумото стал Каненом Валиевым. Это придумал Масоха из-за схожести японского генерала с охранником из лагеря Нижний Омчак. Белограй долго смеялся: представителя древнего рода японского дворянства назвали именем охранника. Но Моцумото принял это как должное. Если много лет ходишь под номером, пришитым на груди, на любое человеческое имя согласишься.
— О чем поспрашивать, Шура? — спросил Масоха.
— Нам нужен проводник, человек, умеющий ходить по таежным тропам.
— Верно, — согласился профессор Берг.
Они направились к чайной. Вошли. Просторно, чисто, обслуживают мужички в белых фартуках, пахнет щами и пирогами. К ним тут же подскочил один из самых прытких. Выглядела компания внушительно, особенно зачехленные карабины за плечами.
— В уголочке у окна столик, аккурат на пять персон, товарищи граждане начальники. — Он указал на чистый стол с расстеленными рушниками.
— Годится. И давно на свободе гуляешь, фраерок? — спросил Масоха.
