— Успокойтесь, все позади. Бандиты ушли, — тихим вкрадчивым голосом заговорила Лиза. — Вы не похожи на местного. Я права?
— А вы кто такие?
— Геологическая партия. Идем на север, здесь оказались случайно.
— А я учитель. Бывший, конечно. Отбывал срок на руднике имени Кирова. Возвращаться некуда, остался здесь, третий год живу в деревне.
— Делиться с бандитами отказались?
— Женился я тут, на местной. У нее двое уже было, родила третьего. Вкалываем день и ночь, чтобы прокормиться, а подонки приходят и все отбирают. Не выдержал, схватился за дробовик, вот они меня и выставили напоказ, чтобы другим неповадно было.
— Давно грабят?
— Когда пришел сюда с рудника, застал опустошенную деревню. Все бандиты вычистили, люди выискивали в земле оставшиеся картофелины, чтобы с голоду не помереть. Мужики в лес ушли, но ничего еще не принесли.
— Как звать? — спросил Дейкин.
— Елизаром.
— Не мое это дело, Елизар, но с рудников на свободу не выпускают. Справки у тебя, конечно, нет. Сам ушел?
— Угадал, начальник.
— Не начальник я тебе. Где брешь нашел?
— После очередного налета на рудник зеленовцев, покорежили они ограду. В суматохе нас трое ушло, да в тайге растерялись. Мне повезло, вышел к реке и по берегу до деревни добрался. Народ тут живет тихий, мирный. Приютили. Биографию не спрашивали. Теперь детей грамоте учу, когда время есть.
— Чем рудник Зеленого заинтересовал?
— Сапфирами. Редко, но попадаются изумруды. С таким богатством на востоке можно хорошо жить.
— Значит, Зеленый хочет в Афганистан податься. Ближе границы нет, да и до нее тысячи три верст будет.
— Захватит поезд, быстро доберется. Зеленый дорогу знает. Говорят, будто он ее строил еще при Николае. Вроде бы военный железнодорожник.
— Любопытный фрукт, — сказала Лиза. — Сколько людей на руднике?
— Человек сто охраны, вместе с офицерами, и сотни три зеков. Таких как я там не осталось, все бежали. Имелись возможности — до налетов Зеленого зона не охранялась. Вообще-то в тайгу бежать глупо. Кормежка в зоне сносная, работа в три смены, бараки теплые. Зеки сами за рудник воюют, вместе с солдатами. Только нечем, кайло и лопаты в ход идут. Капитан всем свободу обещал, как смена придет. Только смены нет и не будет. Связи и той нет. Телеграфные столбы взорваны.
— Ладно, Елизар, бери людей. Надо лошадей выловить, что от бандитов остались, и трупы закопать, чтобы не смердели.
У покосившегося плетня старика собралась толпа деревенских. Успокоились, осмелели. Народ все мелкий, мужиков крепких мало. То ли якуты, то ли ненцы, кто их разберет, но ни чумов, ни юрт в деревне не было, строили село русские. Изба, в которую вошли для разговора, просторная, печь добротная, а окошки крошечные. Деда привели под руки и усадили на почетное место. Женщины в дом заходить не стали, да и не все мужчины решились. По-русски понимали немногие.
Не успели устроиться, как Шабанов втащил в избу мужика с окровавленной штаниной. Гимнастерка офицерская, чуб кудрявый, усищи — казак, да и только. На вид лет сорок с небольшим.
— Где же ты такое добро выловил, Глеб Васильич? — спросила Лиза.
— Раненой ногой в стремени застрял, конь хорошо повозюкал его чубом по земле.
— Кто таков? — спросил Дейкин, подойдя к бандиту. Тот молчал. Дейкин достал маузер и сунул казаку в рот ствол. — Либо отвечай, либо мозги по стенке размажу.
Мужик резко отпрянул назад.
— Сам знаешь, кто я!
— А я дурачок, Шут! Люблю знакомиться по пять раз на дню, а потом стреляю! Ну?
Грозный пистолет стал серьезным аргументом.
— Что вы от меня хотите?
— Сколько народа в банде?
— Сто двадцать ружей.
— Не густо. Это с теми, что с поезда сняли?
— Половина из них по тайге разбежалась. По одиночке передохли, диким кошкам на корм пошли.
— Где лагерь Зеленого?
— На северо-востоке, у Лысой горы. Верстах в тридцати.
— Сколько рыл в деревню пришло?
— Сорок.
— Жрачка кончилась?
— Ничего, они еще вернутся, тогда всем вам крышка!
— Поживем, увидим. Мы тебя отпустим. Доковыляешь на одной ноге до лагеря, твое счастье. Без оружия, коня и воды. Будет время подумать.
— Бандитам подранки не нужны, — сказал Кистень.
— Это не наши проблемы, — резко ответил капитан.
— Его надо перевязать, — вмешалась Варя.
— Можно! Удавкой перевяжем, как они Елизара. А перекладину поставим на подступах к деревне. Пусть Зеленый знает, что его здесь ждет, — выкрикнул Огонек.
— Ладно. Заприте его пока в сарае, — приказал Гаврюха. Пленного вывели, Варя со своей санитарной сумкой пошла следом. Останавливать ее не стали.
Капитан Дейкин осмотрелся. Шестеро деревенских и его команда против вооруженной до зубов банды численностью в роту. Тут и к гадалке ходить не надо, силы неравны.
— Что скажешь, Лиза?
— Заварил ты кашу, дурак! Уходить надо, пока целы.
— А что скажет Важняк?
— Если бандиты нас нагонят в тайге, мы не отстреляемся. У них лошади, и лес они знают как свои пять пальцев. Мы с мешками на своих двоих далеко не уйдем.
— Откуда им знать, в какую сторону мы пойдем? — возмутилась Лиза.
— Им компас не нужен, они знают, как выследить зверя. Деревенские тоже молчать не будут, среди них партизан нет, язык любому можно развязать, сунув ствол в рот.
— Мы им жизнь спасли, — возразил Дейкин.
— Мы их под удар подставили. Спасибо тебе никто не скажет. Нагадил и ушел. Или думаешь, Зеленый нас простит и отпустит на все четыре стороны? — распалился Шабанов.
В избу вошел Елизар и двое деревенских.
— Двадцать головорезов уцелело. Через час они будут в лагере.
— Если от Зеленого даже освобожденные им зеки разбежались, — подал голос кочегар, — то надо понимать, живется в банде несладко. Голодный зверь злее сытого, видел я их жестокость.
Вперед выступил Родион Чалый:
— Скажи-ка нам, учитель, найдутся в деревне мужички, готовые взяться за оружие и выступить против Зеленого?
— Злобы у людей много скопилось. Все, что непосильным трудом заработали, разграблено. Вы им хороший пример показали — с бандой можно бороться. Все видели, как уцелевшие уносили ноги. Такое долго не забудешь.
— Почему же раньше молчали в тряпочку? — спросил Кистень.
— Не за себя, за детей боязно.
— Что скажете, товарищи охотники? — обратился к сидящим на лавках местным жителям
