— Добро.
Повел он меня в ресторан. Нажрался я от пуза за все годы разом.
— Вот какое дело, Гаврюш, — обратился он ко мне, — меня на Тихий океан отправляют, там тоже неплохо. Детей у нас женой нет. Ты парень, я вижу, деловой, не избалованный и не трусливый. За плюшку идти в тюрьму глупо, свой характер надо в настоящем деле показывать. Поедешь со мной на Тихий океан? Там тебя не найдут.
— Поеду.
— Условие одно — жить ты должен честным человеком.
— Честным быть просто, если с голоду не подыхаешь.
— Вот и договорились.
Бедная Зина! Молодая, красивая женщина, вся жизнь впереди. Счастливая. Муж адмирал, красавец, умница. И вот он приводит в дом двенадцатилетнего оборвыша с глазами хищника, чумазого, смотрящего на мир исподлобья.
— Зюзенька, познакомься: Гаврила Дейкин.
— Однофамилец? — спросила испуганно наивная жена.
— Никак нет. Член нашей семьи, я его оформил через областной ЗАГС. Теперь его отчество Афанасьевич. Все по закону. Пришлось известить командование флотом, что мы едем на Дальний восток полной семьей составом в три человека.
Видел я, как у Зины выступили на глазах слезы, но она тут же убежала в ванную комнату. И ночью там плакала, когда адмирал уже спал. Хотел я тогда сбежать, но что-то меня удержало. Не знаю. Не смог. Зачем двадцатилетней девушке нужен двенадцатилетней сын? Но смирилась. Мы стали друзьями. Я ее не обижал, уж очень она ранимой была. Адмирала Дейкина я называл отцом, а Зину Зиной. Матерью назвать язык не поворачивался.
Жили мы во Владивостоке. Адмирал командовал эскадрой, а Зина учила меня играть на рояле. Выучила нотной грамоте. Слух у меня обнаружился. Ходили на концерты в филармонию. Слушали Шопена, Моцарта, Бетховена. Домой возвращались, я садился за рояль и на слух повторял услышанное. Зина была в восторге, а отец сердился. Он видел во мне морского офицера, а жена великого музыканта. Вскоре я уже умел играть на всех инструментах, какие под руку попадались. Но счастье наше недолго длилось. Однажды взял меня отец на охоту, много военных полетело в тайгу на самолете бить лося. Мечта! Егеря, собаки, все как положено. Большие люди, большая охота. Зима. На лыжах шли. Глубоко забрались. Тогда и прозвучал роковой выстрел. Убили адмирала Дейкина. Я и сейчас в этом уверен. Зверь на тропу не выходил и впустую палить никто не станет. Однако выстрел раздался. Я не видел, кто стрелял и с какого места. Мы шли рядом, группы по два человека прочесывали небольшой участок, рядом с нами никого не было. На меня брызнула кровь. Я глянул на отца и увидел, как он падает, пуля пробила ему голову. Снег побагровел. Адмирал умер мгновенно. Я бросился к нему, и это меня спасло. Вторая пуля просвистела у меня над головой.
Я закричал во весь голос. Третьего выстрела не последовало. Тогда я встал на лыжи и рванул вперед, вряд ли понимая, что делаю. Несся, как на парусах. Остановился, когда стемнело, и уже ничего не было видно. Началась истерика. Успокоил меня мороз. Я сел в сугроб, прислонился к дереву и решил умереть. Вскоре мне стало тепло, и я уснул.
Умереть не дали. Очнулся в охотничьем домике после пяти дней горячки. Старая якутка вылечила меня своим зельем. Слепая бабка стала моей третьей матерью. Я жил в юрте с пятью ее сыновьями, это они подобрали меня в лесу. Возвращаться назад я и не думал, в том мире жизнь для меня кончилась, я его ненавидел. Так в пятнадцать лет я стал охотником. Четыре года прожил среди зверья и горных ручьев. Играл на балалайке и бил соболя. Там и стрелять научился. Шкуру портить нельзя. Соболя выследить нелегко, ближе ста метров он к себе не подпустит, чтобы его снять и не попортить, надо попасть в глаз. И этому ремеслу я научился.
В 45-м на нашу берлогу вышли солдаты. Тогда мы узнали о начале войны с японцами. Я и двое братьев пошли в солдаты, у охотников документов не спрашивали. Нас зачислили добровольцами. Но пути наши разошлись. Якутов, моих братьев, зачислили в диверсанты для войны в Китае, они же косоглазые. А меня отправили в Магадан. С этапом. В конвой зачислили. Хороших бойцов к войне готовили, а молодняк можно и в лагеря отправить. Начальник этапа, узнав, что я грамотный, назначил меня командиром взвода. Так я попал на Колыму.
— Да… — протянула Лиза. — Веселая жизнь, обхохочешься. Теперь мне понятно, почему тебя Шутом прозвали.
— Ты всегда была понятливой.
— А это правда, что ты Белограя от пули спас, или сплетни?
— Я видел, как на него ствол наставили. А в смерти адмирала Дейкина до сих пор себя виню. Обоих отцов убили.
— Важно, что сам жив остался и третий отец, считай, тебя усыновил.
— И третьего потерял. Мы уже не свидимся.
— Можно и без папочки обходиться в таком возрасте. Постой, Гаврюха, так тебе же всего лет двадцать пять?
— И что?
— А я думала, за тридцать. И седины много, и вид…
— От жизни веселой, Лиза.
— Рассказал ты мне сказу на ночь, Гаврила Афанасич… После такой не заснешь.
— Да, Елизавета Степанна, не всегда пытки Ивана-дурака огнем, водой и медными трубами из него Иван-царевича делают.
К ним подошел Улдис.
— Вдвоем, конечно, веселей дозор держать, вот я Октябрину для веселья с собой прихватил, девчонка все равно не спит. Идите отдыхайте, мой черед наступил.
— Держи ухо востро, Леший.
Капитан встал, за ним поднялась Лиза, и оба бесшумно исчезли.
— Ну что, Риночка, готова к ночному дозору?
— Я спать не хочу, Улис.
— Не Улис, а Улдис. Впрочем, это мелочи.
— Я не хотела тебе говорить, но сейчас скажу. Моего деда убил пленный бандит, которого Варя перевязывала в сарае.
— Откуда знаешь?
— Когда они ворвались, он деда прикладом ударил, а потом выволок из купе в коридор. Дед успел крикнуть: «Беги!» Тут стекла посыпались и пули засвистели. Я подняла полку и залезла в ящик. Потом меня Елизар нашел, плач услышал. Дед в коридоре лежал, мертвый. Значит, тот гад его и убил.
— Ладно, мы с ним еще разберемся. Отца давно не видела?
— Он летчик-испытатель, новые самолеты испытывает. Где-то под Москвой на секретном аэродроме служит и нас с мамой вызвать не мог. Я даже не знаю названия города. Два года не виделись. Кроме отца у меня никого не осталось. Только где его искать?
— Он сам тебя найдет. Скоро жизнь станет лучше, вот увидишь.
Незаметно подкрался Трюкач. Девушка вздрогнула.
— Зачем, Родион, детей пугаешь? — цыкнул Улдис.
— В ее возрасте уже двоих нянчат.
— Чего не спишь?
— Идейка есть. Ждал, пока Шут с вахты сменится. Они тут с Лизкой ворковали.
— Ревнуешь? Лиза — баба хваткая. Ты от нее нос воротишь, а она другого найдет.
— Это ее дело. У Лизы муж остался на Колыме.
— Кто? Челданов? Он ей не муж, а сожитель. Сгубил молодость девчонке и вырастил из птенчика тигрицу. Сволочь он.
— Она его любит. И в тайгу пошла ради него. Если мы золото не найдем, всех расстреляют. Виноваты всегда крайние. Кто госзаказ не выполнил? Белограй и Челданов. Самолет тут ни при чем, с погибших летчиков спрос невелик, а Лизины шашни никого не интересуют.
