рядовые, и унтер-офицеры, и даже вахмистр.»
— И все умерли при Советах, — проходя вдоль ряда, сказал Кострулев.
— Они могли и не знать о перемене власти, — предположил князь. — Неизвестно, сколько длилась военная экспедиция в поисках золота, сколько времени проработала шахта. Судя по ее площади со всеми коридорами и рукавами, не менее двух лет.
— Мы с вами знаем, как долбить породу. Солдаты пришли сюда в 19-м или раньше, а погибли в 22-м, — сделал вывод Чалый.
— А вот могила 20-го года, — указала на почерневший крест Варя.
— Это говорит о том, что работали они здесь не один год. Часть крестов поставлена наспех, вместо насыпи — камни.
Журавлев подошел ближе:
— Кресты из веток перевязанных лыком, трупы камнями заложены. Похоже, здесь захоронили тех, кто погиб в последнем бою у стены. Для других кресты строгали как полагается, а здесь даже табличек нет.
— Посмотрите! — воскликнула Лиза. — Дым! Это дым! Километрах в двух отсюда жилье!
— Незамеченными мимо не пройдем, — проворчал Дейкин, — начинается степная тундра. Вот вам и враги нашлись. Попробуем обойти слева. Как на горизонте появится жилье, придется передвигаться по- пластунски, глупо подыхать на подходе к цели.
Двинулись дальше. Прошли чуть больше километра и встали. — В их сторону мчалась оленья упряжка, которую сопровождали собаки. Прятаться в чистом поле было негде, скинули рюкзаки, залегли и взялись за карабины.
— Кроме оленей никого не вижу! — зло воскликнул Дейкин.
— Нас они тоже пока не видят, будем ждать! — решила Лиза.
Олени мчались быстро, восемь особей несли за собой сани. Кроме каюра в них никого не было. Сани подкатили и остановились. Похоже, парень чужаков с карабинами не напугался. Мало того, он снял с головы чудаковатую шапку и поклонился. Холщовые штаны, холщевая рубаха. Лицо молодое, скуластое, глаза раскосые.
— Добрый путь, — сказал он на плохом русском.
Все опустили карабины, чтобы не выглядеть смешными.
— Ты кто такой? — спросил Дейкин.
— Моя зовут Долбачи. Вы путники, мы вам давай постой.
— Ишь, какой умник, — хмыкнул Кистень. — Видали мы таких Сусаниных.
— Где ваше стойбище? — поинтересовался Шабанов.
— У леса. Тридцать два чума, дальше река и болото.
— Куда же ты направлялся, Долбачи? — спросил Журавлев.
— К вам.
— Как узнал? — изумилась Лиза.
— Костры жгли по ту сторону земли. Дым все сказал. Охотник Лапара вашу видел. Смелый люди, сказал, пасть шайтана перешел. Мучамака велел помочь.
— Да, ребятки, от них мы не уйдем. Охотничий нюх за три версты все чует, — рассмеялся Чалый. — Придется принять приглашение.
— А русские обычаи откуда знаешь? Шапку снял, поклонился, а? — спросил каюра Пенжинский.
— Алеша научил. Он русский, давно живет с нами.
— Ну ладно, пошли.
— Клади вещи в сани. Кистень хмыкнул.
— Ага! А ты с ними тю-тю!
Парень слов не понял, но глаза ему все сказали. Он передал Кострулеву вожжи и предложил Рине сесть в сани. Очевидно, она ему понравилась больше остальных. Кострулев вел первую пару упряжки под уздцы, если кожаную оплетку вокруг шеи рогатого оленя можно так назвать. Шли долго, километра два, пока не увидели полоску леса и вытянувшийся вдоль опушки ряд жилищ, покрытых шкурами. Лиза, глядя в бинокль, насчитала четырнадцать.
— Ну и нюх у косоглазых! — восхищался Кострулев. — Километров шесть до ущелья, а они костер унюхали.
Солнце пекло нещадно, но мошкары от этого меньше не стало.
— Сколько ж крови они из нас выпили, пока мы дошли до этой дыры, — ворчал Шабанов.
— Скажите-ка, любезный Долбачи, — продолжал любопытствовать князь, — кто захоронен в могилах, что расположены у вашей Пасти шамана?
— У Мучамака спроси, он старый, давно живет.
— Сколько же ему лет?
— Никто не знает. Мучамака моего деда стрелять учил и на амикана водил.
— Какого амикана? — спросила Лиза.
— На медведя, значит, — пояснил князь.
— А вы откуда знаете?
— Долго живу, Елизавета Степанна. Правда, чужих дедов ничему не учил. Не успел.
— Как это у вас называется? Деревня, село? — спросила Лиза у каюра.
— Колхоз «Восход». Так его Юра назвал. Он теперь наш вожак. Мучамака совсем ничего не видит и плохо ходит. Погоду знает, ветер знает. Что потом будет, знает.
— Шаман, что ли?
— Шаманов у нас нет, шаманов темные люди сожгли.
— Час от часу не легче, — пробурчала Лиза.
— Держись, князь, — улыбнулся Чалый, — тех, кто много знает, здесь не любят.
— Ясновидцев и предсказателей всегда сжигали на кострах. Я руководствуюсь наукой и с потусторонними силами незнаком.
— Кажется, пришли.
Вблизи конические чумы оказались большими и высокими. У входов сидели на корточках люди и курили самодельные трубки, в том числе и женщины с желтыми редкими зубами. Из чума вышел высокий мужик с бородой, белокурым чубом, голубоглазый и с широкой улыбкой пошел навстречу гостям. Тельник под рубахой и походка вразвалочку говорили сами за себя.
— Господи! Родные лица! На краю света! Чудеса! Милости просим. — Русский красавец низко поклонился в пояс.
— Привет вам с кисточкой, — ответил Кострулев. — Как же твой неотразимый портрет нарисовался на фоне конца света?
— Все расскажу, ребятушки. Но сначала вас надо накормить и напоить.
— Отличная идея, — поддержал Шабанов. — Кто же откажется, если его обещают напоить.
— Водки городской у меня нет, но самогоночка из оленьего кумыса получается душещипательная.
Он подвел гостей к самому большому чуму и откинул занавеску из парусины.
— Прошу.
На земле лежали оленьи шкуры. Посреди чума стояла жаровня, на которой молоденькая эвеночка жарила рыбу. От вкусного запаха у гостей потекли слюнки.
— Это для нас? — удивился Пенжинский.
— Конечно. Охотники ваш отряд еще ночью обнаружили. А когда вы геройски преодолели ущелье, я понял, что наша встреча неизбежна. Присаживайтесь. Столов, стульев у меня нет, но подушек много, на них и устраивайтесь.
— Жара на дворе, а тут хорошо, прохладно, — оглядевшись, сказала Варя.
— А зимой при минус сорок тепло.
— Морозом нас не напугаешь, — усмехнулся Шабанов, — а гостеприимством удивить можно. Обычно в штыки встречают. Напоролись мы на скит в тайге, так сектанты нас едва не зарубили. Видать, мужикам несладко живется.
— Как там, на белом свете, люди живут? — доставая глиняные кувшины, спросил хозяин.
— Это тебе у людей спросить надо, — обронил Чалый. — Мы узники царства мертвых, ходим по земле в
