зажигают свет, можно наблюдать за жильцами квартиры. Если помнишь, то у них нет плотных штор, а лишь тюлевые занавески. Расстояние не более ста пятидесяти метров. Если у наблюдателя имелся соответствующий приемник с запасом аккумуляторов, то он мог слышать всю нужную информацию, поступавшую с жучков, без помех.
— Но для этого нужно толкаться на чужой лестничной клетке целыми сутками и не привлекать к себе внимания жильцов. Люди сегодня пугливые и тут же вызовут милицию.
Трифонов кивнул и поднялся на один пролет лестницы. На площадке располагалось две квартиры. На звонки в одну из них никто не открыл, дверь квартиры напротив отворил пожилой мужчина в длинном махровом халате.
Трифонов предъявил ему удостоверение и сказал:
— Вы не возражаете, если мы вам зададим несколько вопросов?
— А разве вам откажешь? — Мужчина посторонился. — Заходите.
Гостей провели в гостиную, где все стены были завешаны фотографиями людей в морской форме, а над диваном висел кортик.
— Я следователь из прокуратуры Трифонов. Это мой помощник из уголовного розыска.
— Я уже читал содержание вашего удостоверения. Капитан первого ранга в отставке Каверин Игорь Леонтьевич.
— Квартира напротив такая же, как ваша? Однокомнатная?
— Так точно. Зеркальное отображение.
— А кто там живет?
— Никто. Хозяин умер два года назад. Степанида, его бывшая жена, получила ее в наследство, но сама здесь жить не стала. Сдавала площадь студентам.
— А кто здесь жил последним?
— Мужчина какой-то. Лет сорока, приятный, вежливый. Месяца два прожил, а последнюю неделю я его не видел.
— Вы не знаете его имя?
— Нет. Мы только в лифте встречались. Иногда на площадке. А до него здесь жили два или, не знаю, как лучше сказать… два Жени. Муж и жена, оба Жени. Студенты из театрального. Они съехали месяца два назад. Тех я знал хорошо. Денег у них негусто, на дневном учатся, так они мне обои поклеили, и я им заплатил. Веселые, остроумные ребята, а о последнем жильце ничего сказать не могу. Обыкновенный.
— Даже самые обыкновенные люди имеют свою индивидуальность и особенности, — скромно вставил Куприянов.
— Вот по поводу особенностей… тут вы, пожалуй, правы. Помню, мы как-то вошли в лифт, он нажал на кнопку шестого этажа, и я заметил, что у него нет мизинца на левой руке.
— У вас есть телефон хозяйки квартиры?
— В коридоре на тумбочке возле аппарата в книжке. Степанида Федоровна Докучаева.
Трифонов кивнул капитану.
— Попроси ее приехать с ключами.
Куприянов вышел в переднюю.
— А как вы думаете, Игорь Леонтьевич, ваш последний сосед где-нибудь работал?
— Если и работал, то дома. Я его и днем и вечером встречал. Я часто выхожу из дома. Три раза с собакой гуляю, по магазинам хожу, предпочитаю покупать мало, но каждый день свежее. В четырех стенах тесновато после жизни, проведенной на море.
В комнату вернулся Куприянов.
— Алексан Ваныч, хозяйка заявила, что никакого мужчины в ее квартире нет. Там живут двое студентов, муж с женой, и ключи только у них, других ключей нет. И вообще у нее своих дел хватает.
— Хорошо. Позвони в жилконтору, ребята из управления должны там появиться с минуты на минуту. Пусть прихватят какого-нибудь умельца по замкам и приведут сюда. И дай задание дежурному, чтобы срочно разыскали двух студентов — мужа и жену. Обоих зовут Женями. Учатся в ЛГИТМиКе, или как он там теперь называется. За шкирку и сюда обоих.
— Понял.
Подполковник Комарницкий лез из кожи вон. Следователь еще не появился в управлении и ни с кем не познакомился, даже с делом, которое ему предстояло принять, а уже весь отдел поднял на дыбы. Приказы шли один за другим, причем подполковник не мог понять их суть и целесообразность. Доложив обстановку генералу, он получил лаконичный ответ: «Выполнять беспрекословно».
В квартире отставного капитана Каверина с молчаливого согласия хозяина устроили штаб. Трифонов проводил работу в кухне, чтобы не стеснять пожилого человека и не устраивать из гостиной проходной двор.
Лейтенант Ткаченко доложил о результатах работы.
— Соседи Чайки посторонних не видели, но одна соседка утверждает, что замок у них в квартире меняли пару месяцев назад. И в квартире напротив тоже. Мальчишки спичек в замки понапихали, а потом газеты в почтовых ящиках подожгли. В квартире напротив мне все это подтвердили. Пришлось новый замок покупать и вызывать слесаря. Чайка-старший тоже попросил слесаря поменять ему замок, но у Чайки нового замка не было, и слесарь сказал, что у него есть замок, но дорогой, с особыми ключами. Чайка тут же согласился. Слесаря зовут Кеша. Я отправился в контору, а тут вы позвонили. Ну, я немного схитрил. Нашел Кешу, но про замки из соседнего дома ничего говорить не стал, а попросил открыть квартиру. Он долго ломался, мол, покажи паспорт, что ты в ней прописан. Я сказал, что снимаю комнату, но он за свое. Вызывай хозяев и участкового, ну и в том же духе. Короче говоря, пока я ему не сунул две сотни, не шел. Зато сейчас ломает замок без зазрения совести.
— Придется нам после нашего самоуправства квартиру опечатывать и санкцию получать задним числом. А деньги-то ты ему уже отдал?
— Половину, как аванс.
— А ведь не вернет. Идем глянем на этого субъекта. Они вышли на лестничную клетку. В эту секунду
слесарь сделал последнее движение, замок щелкнул, и дверь соседней квартиры открылась.
— Дело мастера боится! — громко произнес Трифонов.
Слесарь ухмыльнулся. Это был невысокий мужичок лет пятидесяти с небольшим. Желтое морщинистое лицо, впалые щеки, стальные зубы и взгляд исподлобья. Тщедушный туберкулезник, однако руки не соответствовали общей комплекции, слишком широкая ладонь, длинные кривые пальцы и жилистые запястья, все руки покрыты выпуклыми синими венами.
— Стараемся, хозяин. Зачем хорошую вещь ломать, авось ключи найдутся, и замок еще послужит.
Трифонов подошел к двери и осмотрел замок.
— Тонкая работа.
— Не первый день с железом дело имеем.
— Ну заходи, мастер.
— Э, нет. Я свое дело сделал, бабки на стол — и бывайте.
— Дел ты наделал немало. Вот мы с тобой и обсудим, какие к протоколу подшивать, а какие забыть можно. Ты же мужик головастый, сам кумекаешь, что к чему. И чемоданчик свой с инструментами прихвати. «Поясочек», поди, там знатный лежит, на заказ сделанный.
— Вижу, и ты, дядя, воробей стреляный, быстро соображаешь, только ведь пришить мне нечего. Пятый год в завязке.
— Верю. Иначе не сидел бы в конторе на зарплате и чаевых. Не по твоим рукам работа.
Слесаря провели в открытую им квартиру, и Трифонов устроился с ним в кухне, а Ткаченко и Куприянов принялись за осмотр гостиной.
— Давай договоримся так, Кеша. Ты отвечаешь на все мои вопросы, а я не веду протокола и отпускаю тебя восвояси. Если тебя такой оборот не устраивает, то поедешь со мной в управление. Будем клеить тебе соучастие.
— Задавай вопросы, начальник.
— Правильный выбор. Квартира сорок семь в доме напротив, замена замка. Помнишь?
