где и получили бы уведомление о случившемся. Хозяйки нет, убийцы тоже, а они в Лионе по поручению хозяйки.
— Стоп. Вы сказали, по ее поручению. Значит, они еще на нее работали?
— Если бы находились в Лионе. Она направила их в Лион по каким-то мелким делам в понедельник. Они туда съездили, сняли номер в гостинице для своего алиби и тут же вернулись в Ниццу. В тот же вечер нашли исполнителя. Операцию назначили на среду, чтобы успеть вернуться в Лион. Заминировали оранжерею и катер, когда узнали о предстоящей поездке в Лион. Более удобного случая не выпадет. Но уже во вторник мадам Пуартье приняла на службу вашего нового адвоката и наняла внешнюю охрану с поручением не подпускать братьев Берто к усадьбе. Всю информацию, вещи и выходное пособие им должны были вынести за ворота. В тот же день она составила распоряжение об отстранении от службы Бориса и Антона Берто. Если теперь уже доказано,.что они во вторник находились в Ницце, а их запомнили, когда они вмешались в драку, выручая араба, то нет оснований считать, будто они не знали заранее о своем увольнении и не готовили акт мести. Доказательство следующее. Али дал номер телефона, по которому звонил и просил подозвать некоего Журдена. Этот номер принадлежит бару в Лионе. Бармену показали фотографии братьев. Он признал обоих и одного из них назвал Журденом, так как в девять вечера кто-то позвонил и ему пришлось выкрикивать имя в зал, где играла музыка. Вот и все. Али за решеткой, братья тоже, преступление раскрыто по горячим следам.
— Однако комиссар меня в этом не заверил. Его что-то смущает.
— Догадываюсь, что.
— Слушаю.
— Я вам рассказал главное. Верните мне наш полис и напишите, что вы отказываетесь от иска.
Чаров выдвинул средний ящик стола, достал лежащий сверху лист бумаги и подал его Мердоку.
— Уже сделано. Я человек слова. Советую это помнить и на будущее.
Мердок улыбнулся и убрал документ в портфель.
— Я так думаю, месье Пуартье, что сейчас братья пытаются вас втравить в эту историю. Они хотят выглядеть беспомощными исполнителями, но не заказчиками. Вы их единственный шанс. И если бы мне предложили миллиард, чтобы я застраховал вас от тюремного заключения, мне пришлось бы отказаться от столь выгодной сделки.
— Даже так? А зря. Вы долго кусали бы себе локти, Мердок. Поверьте, у нас еще найдутся поводы для встречи, и мы поговорим о крупных сделках. А на сегодняшний день интересы обеих сторон удовлетворены и нам пора прощаться.
Последним эпизодом из всех неприятностей, подготовленных для Чарова в Ницце, можно назвать его встречу с дивизионным комиссаром Фонтеном. Этот большой человек с рыжей кудрявой шевелюрой, тяжелой ленивой походкой, скорее напоминал мясника, чем полицейского. Одежду на такого не купишь. Чаров почему-то подумал, что и носки ему вяжут специально. Невольно возникало сравнение этого гиганта с сутуловатым, лысоватым, прихрамывающим российским антиподом — следователем Трифоновым. Как тяжело воевать со всеми правоохранительными органами мира! К каждому нужен свой подход.
Комиссар был точен, появился минута в минуту.
— Рад познакомиться с вами, — приветствовал его Чаров.
— Не торопитесь радоваться, — не заботясь о вежливости, проворчал комиссар.
— Серьезно? А я наслышан о вашей оперативности, проницательности и бескомпромиссности. Кажется, вы уже всех поймали и, как кроликов, раскидали по клеткам.
— Мне нужно решить одну дилемму. Не знаю даже, как вас называть. То ли товарищем Чаровым, то ли господином Пуартье. Но об этом позже. Какова ваша заинтересованность в наследстве?
— Не в бровь, а в глаз! Хороший вопрос. Присаживайтесь.
Комиссар сел на диван и пружины уперлись в пол.
— Вы очевидно не знакомы с завещанием моей покойной жены. Мой адвокат вам предъявит бумаги. Я не считаю нашу беседу официальной, протоколов никто не ведет, это мужской разговор, и я даже не счел нужным приглашать защитника, так как скрывать мне от вас нечего. Готов ответить на любой вопрос с полной откровенностью. Что касается наследства. Мне ничего не досталось. Я опекун нашего внука. Потомка династии Ростопчиных. Мне он ближе по крови, мадам Пуартье дальше, но он ей не чужой, а кровный родственник. А по сему я не могу распоряжаться деньгами, если это идет во вред прямому наследнику.
— В таком случае, каким образом братья Берто хотели поделить с вами наследство? Причем это предложение исходило от вас.
— Вот в чем дело! А у вас не возникало желания показать их психиатру?
— Они здоровы, не глупы, осторожны и очень хитры.
— Настолько, что перехитрили самих себя и вас за компанию. Я не имею ничего общего с этими людьми. Знаю, что моя жена их побаивалась и хотела от них избавиться как можно быстрее. Потому и второе завещание положила в банковский сейф, а не передала Борису, испугавшись, что тот его уничтожит. Оказавшись выкинутыми за дверь, они решили отомстить всем без разбора. И вам в том числе, делая из солидного человека идиота.
— Выбирайте выражения.
— Я вас таковым не считаю. Иначе мы говорили бы в присутствии адвокатов.
— У них имелась возможность шантажировать вас?
— С какой целью?
— Чтобы поймать вас на крючок, если уберут с дороги хозяйку.
— Для этого надо иметь основания. Тот самый крючок. Но я не понимаю, из какого материала они могли его слепить.
— Из того, как родилось ваше двойное…
— Спасибо, комиссар, что просветили, — не дал ему договорить Чаров. — Буду знать. Но у меня есть только одно гражданство, и оно французское. Российским законам я не подчиняюсь. Могу лишь добавить, что на день регистрации нашего брака с мадам Пуартье был еще жив мой брат, тоже Геннадий. У нас любят давать братьям одни и те же имена. Но, к сожалению, он был очень болен. Рак крови, и он умер. Теперь в России не существует больше ни одного Геннадия Устиновича Чарова. Однофамильцы не исключены, но если они живы, то вы можете установить с ними связь и даже пообщаться. Вообще, я рекомендовал бы вам сделать запрос в Россию и получить официальный ответ. Я здесь и никуда не денусь, так что арестовать меня вы сможете в любой день.
— Запрос я, разумеется, сделаю. Но я, конечно, понимал, что эти прохвосты блефуют, выискивая лазейки, лишь бы спасти свою шкуру. Вы не похожи на афериста. Я их повидал на своем веку. Всякие попадались. — Комиссар провел ладонью по своей рыжей шевелюре и спросил: — Мне изначально был непонятен смысл шантажа и ваше поведение. Ведь вы могли жениться на Катрин Пуартье и оставаться при этом гражданином России. Это же не возбраняется. И наследство она могла оставить кому угодно, даже колумбийскому бродяге. Это ее право. Став мужем Катрин, вы получили бы «зеленую карту» и катайтесь из России во Францию и обратно сколько вам заблагорассудится. Ведь мадам Пуартье оставила наследство русскому внуку, а вас сделала его опекуном. Какие проблемы? И нет поводов для шантажа. Живите, властвуйте. На лазурном берегу хватает русских собственников.
— Это не моя идея, комиссар. Меня любое гражданство устраивает. Вопрос в другом. Мы с братом решили организовать на территории России совместное предприятие, где долевое участие Франции и России было бы равным. Со стороны России выступал мой покойный брат, со стороны Франции семейный клан Пуартье. Но моя жена решила, что я лично должен заниматься этим бизнесом, без ее участия. И это правильно, я не хотел быть иждивенцем. А если я представляю французскую сторону в совместном предприятии, то должен быть гражданином Франции. Вот почему я принял гражданство вашей страны и взял фамилию жены. Моя, как вы поначалу решили, афера приносит хорошие дивиденды и России, а не только Франции. Сейчас шесть заводов приступают к выполнению огромного заказа для изготовления оборудования для русских. А это не только деньги, налоги, но и рабочие места. Можете меня считать патриотом Франции. Я еще надеюсь получить орден «Почетного легиона». Это краткий обзор для
