Беатриче и Вергилий

рыдание.

— Именно так, все верно. — Мастер строчил в блокноте.

— Темные полосы на хребте и плечах очень похожи на христианский крест.

— Случайность. — Эту деталь таксидермист не записал.

— А чем заняты Вергилий и Беатриче?

— То есть?

— Ну, что они делают в пьесе? Что там происходит?

— Они беседуют.

— О чем?

— О многом. У меня с собой сцена, в которой они встречаются, после того как разошлись искать еду, но потом испугались, что потеряли друг друга. Беатриче уходит на поиски Вергилия, а тот возвращается.

Старик опасливо огляделся, но никто не обращал на них внимания. Из внутреннего кармана он достал сложенные листки. Генри решил, что наконец-то сам прочтет текст, но старик положил его перед собой и, навалившись на стол, прокашлялся. Даже на публике он хотел устроить читку.

«Вот же упертый хмырь!» — раздраженно подумал Генри. Вполголоса таксидермист начал:

Вергилий перебирает воображаемую траву — ищет клещей. Из правой кулисы появляется Беатриче.

Беатриче: Вот ты где! А я тебя ищу. Вергилий: Я по тебе соскучился! Беатриче: Аяпо тебе!

Обнимаются.

Вергилий: Я думал, с тобой что-то случилось. Беатриче: Ая испугалась за тебя. Вергилий: Если с тобой что-нибудь случится, пусть и со мной произойдет то же самое. Беатриче: И наоборот.

Пауза.

Как твоя спина?

— У него болячки на спине, у нее — на шее, — пояснил таксидермист. — Результат стресса. Вдобавок Беатриче хромонога, что объяснится позже.

Беатриче: Как твоя спина? Вергилий: Ничего. А твоя шея? Беатриче: Коросты нет. Вергилий: А нога? Беатриче: Еще скачет. Вергилий: Еды я не нашел. Беатриче: Я тоже.

Пауза.

Чем займемся?

Вергилий: Не знаю.

Беатриче: Наверняка дорога куда-нибудь приведет.

Вергилий: А нам туда нужно? Беатриче: Может, там хорошая новость. Вергилий: А может, плохая. Беатриче: Поди знай. Вергилий: Тут хорошо и спокойно. Беатриче: Может, сюда подкрадывается опасность.

Вергилий: Так что, пойдем? Беатриче: Давай.

Не двигаются.

Вергилий: Я знаю три анекдота.

Беатриче: Сейчас не время.

Вергилий: Смешные, правда.

Беатриче: Я больше не могу. Ни смеяться, ни даже чему-то усмехнуться.

Вергилий: Значит, эти бандиты и впрямь нас всего лишили.

К столику подошел официант. Таксидермист смолк и спрятал листки под стол.

— Ваш кофе, — сказал официант, сгрузив с подноса чашки и тарелку с кексом.

Генри сообразил, что забыл попросить вторую вилку; своей вилкой разломив кекс, он положил ее на тарелку со стороны таксидермиста. Ничего, сам воспользуется ложечкой.

— Угощайтесь, — сказал Генри.

Старик помотал головой и вновь выложил листки на стол.

— «Эти бандиты»… — напомнил Генри.

Мастер кивнул и продолжил:

Вергилий: Значит, эти бандиты и впрямь нас всего лишили.

Пауза.

Беатриче: Ладно, давай свои анекдоты. Вергилий: Жаль, нет кофе. Беатриче: Жаль, нет кекса.

Усаживаются под деревом.

«Надо же, какое издевательское совпадение! — поразился Генри. — Нам подали кофе и кекс, по которым тоскуют Вергилий и Беатриче. А перед тем ослица сказала, что закатившееся солнце оставило их без веры, мы же купаемся в его лучах. Удивительно, какой беззащитной и живой выглядит эта пара, раскрывшаяся гораздо больше автора».

Вергилий: Анекдот первый (сложив руки ковшиком, жарко шепчет в ухо Беатриче; разборчивы лишь отдельные слова) …а булочник… говорит дочка… на другой день… целый месяц… он в раздрызге… и тогда она говорит… (Шепчет финальную реплику.)

Беатриче(уныло): Смешно.

Вергилий: Анекдот второй (снова шепчет ей в ухо).. подходит к другому узнику… буква У… говорит он, показывая на его грудь… (Соль анекдота.)

Беатриче: Я не поняла.

Вергилий: По-венгерски… (Шепчет на ухо.)

Беатриче(уныло): Ясно.

Вергилий: Анекдот третий. (Шепчет в ухо.)

Беатриче: Этот я уже слышала.

— Поначалу они беседуют и строят планы — просто чтобы занять время, — сказал таксидермист.

— Смешно, когда анекдот шепчут на ухо.

— Потом они произносят монологи. Пока что Беатриче умудряется всю ночь спать и даже видеть сны. А вот Вергилий спит плохо: во сне постоянно слышит медленно нарастающий сверлящий шум, от которого судорожно просыпается и, по его выражению, «таращит зенки». Он шутит, мол, ему вечно снятся термиты. Беспокойство.

— Что его тревожит?

— Мир, которому ревуны не нужны. Генри кивнул.

— Когда Беатриче спит, Вергилий разговаривает с собой. В первую ночь под деревом он рассуждает о книге «Жак-Фаталист и его хозяин».

— Знаю, Дени Дидро.

Когда-то давно Генри читал французского классика восемнадцатого века.

— Я там ничего не понял, — сознался таксидермист.

Генри припомнил роман: Жак и его хозяин путешествуют верхом, беседуя о всякой всячине. Разные события то и дело их перебивают. Судя по заголовку, Жак верит в судьбу, а его хозяин — нет, но, возможно, Генри что-то запамятовал. Нельзя сказать, что он сам до конца «понял» книгу. Впечатлили галльская легкость и неустаревшее остроумие, чем-то напомнившее Беккета.

— Зачем же вы упоминаете роман, который вам непонятен? — спросил Генри.

— Это не важно. Там есть интересный фрагмент: Жак и хозяин говорят о боли, которая сопутствует разным увечьям. Жак яростно доказывает, что нет ничего хуже непереносимой боли в разбитом колене, и приводит примеры: падение с лошади, ушиб об острый камень, пулевое ранение. Когда Вергилий читал книгу, его это убедило. Но сейчас в монологе он размышляет о разных физических муках, сопоставляя их. Да, от боли, описанной Жаком, глаза лезут на лоб, но она сильна лишь в первое мгновенье, а затем постепенно стихает. Разве она сравнится с непреходящей изматывающей болью в поврежденной спине? Ведь колено — маленькая, ограниченная связями телесная часть, которую относительно легко не