Однако в тех же краях объявилась таинственная Владычица Огня, она же Владычица Игрища.[74] Люди говорили, что эта супруга демона вместе с ним заморочила и развратила даже нескольких монахинь. Обычных наказаний тут было явно недостаточно. Назрела необходимость выжечь нечисть до самого основания.
Кардинал благоволил такому благочестивому рвению. Владычица Игрища очень напоминала Великую Мать, хотя это имя нигде и не произносилось. Он мог считать себя удовлетворенным. Меньше чем за год его политика в десять раз увеличила количество смертных приговоров и публичных сожжений на кострах. Борджа прекрасно знал, что многие досточтимые священники превышали все мыслимые нормы дознания и пыток, получая при этом запретные наслаждения. Однако, чтобы истребить Зло, надо познать его до самых корней.
Облизывая пальцы после обеда, кардинал любовался своей госпожой, которая смаковала мясной супчик со всем аппетитом, присущим молодости. А скоро он ощутит вкус ее губ. К черту Иннокентия, Великую Мать, Джованни Пико и всех прочих. Он подумает об этом завтра.
~~~
Кто-то постучал. Цугель взял свой казенный «люггер» и прислонился к косяку.
— Кто там?
— Это портье. У меня кое-что есть для вас.
Он узнал голос, засунул оружие сзади за ремень, чтобы было не видно, и приоткрыл дверь.
— Какой-то синьор оставил для вас записку и ушел.
Цугель подождал, но портье не отдал записку и продолжал стоять, скрестив руки на груди. Можно было бы надавить ему двумя пальцами на сонную артерию и прикончить, но вместо этого лейтенант достал банкноту в десять лир. Молниеносный обмен состоялся, и Цугель закрыл дверь. Пробежав глазами первые слова, он с жадностью стал читать. Потом закурил сигарету и сжег записку в пламени зажигалки.
Вокзальная площадь заполнилась возвращавшимися с фабрик рабочими, которые жили за городом. Здесь пересекались маршруты загородных автобусов, трамваев и поездов, и усталые люди, наскоро попрощавшись друг с другом, разнородной толпой разъезжались по домам. Или ждали следующего трамвая до бараков, выстроенных режимом, чтобы новый рабочий класс имел крышу над головой. Площадь была удачным, благоразумно выбранным местом встречи. Какой-то человек в надвинутой на глаза шляпе наблюдал за Цугелем, стоя под тускло светящим фонарем. Руки он держал в карманах. Это был скверный признак.
— Холодный сегодня день, не находите?
Цугель резко обернулся. Чуть приподняв шляпу, с ним здоровался какой-то господин средних лет.
Проклятье, это не пароль! Что происходит?
Он что-то ответил господину, и тот отошел. Теперь на него несся велосипедист. Он петлял между прохожими, но целился явно в него. Цугель напрягся и застыл, ожидая столкновения. Велосипедист чуть не задел его, вильнул и поехал дальше. Рядом с лейтенантом оказался другой господин, высокий и худой. Из- под очков в золотой оправе смотрели светлые глаза.
Он сложил «Джорнале д’Италия», которую держал в руках, и подошел.
— Это не ваша газета?
А вот это уже был пароль.
— Я до вечера ничего не читаю, — ответил Цугель, как было условлено.
— Синьор Цугель, пойдемте выпьем по чашечке кофе, — сказал Джакомо де Мола.
В баре было шумно и дымно. Они нашли столик у окна, где и сами хорошо просматривались, и могли наблюдать за улицей. Де Мола сделал знак официанту, и тот вскоре появился с двумя чашками кофе.
— Вы владеете некоей вещью, которая принадлежит мне, и хотите возвратить ее, — начал Джакомо без обиняков.
— Что за балаган? — спросил Цугель. — Кто все эти люди?
Де Мола улыбнулся, хотя глаза его остались такими же ледяными, как и у человека, похитившего рукопись.
— Они дали вам понять, что я не так одинок, как вы.
— Не воображайте, что я полный идиот, и взял пакет с собой.
— Мы вовсе не считаем вас дураком. Давайте договариваться, синьор Цугель.
— А вам не интересно, почему…
— Нет. Однако, прежде чем перейти к сути вопроса и поговорить о цене, я хотел бы получить еще кое-какую информацию. Она войдет в договор и тоже будет оплачена.
Цугель залпом выпил кофе, вытащил из кармана пальто пачку сигарет «Македония оро» и предложил де Мола закурить. Тот отказался.
— Джованни Вольпе, — продолжил Джакомо. — Я хочу знать, где он.
Цугель закрыл глаза. Что это? Ловушка? С того дня, как он до смерти напугал Вольпе, а потом занялся любовью с Еленой, он больше его не видел. Он затянулся и медленно выпустил дым через ноздри.
— Ничего о нем не знаю. Если уж и вы не знаете, то…
Де Мола пристально посмотрел в глаза немца и испугался, что тот говорит правду. Но полной уверенности все же не было.
— Без Вольпе вы бы не смогли получить книгу.
Джакомо, конечно, блефовал, но надо было разыграть эту последнюю карту. Кроме того, сейчас он играл втемную, не согласовываясь с группой «Омега», которая окончательно исключила Джованни из числа своих членов, словно он и не существовал. Для Джакомо все было по-другому. Он любил парня, как сына, если только… Де Мола заметил, как по лицу немца прошла судорога.
Цугель — убийца, фанатик, один из самых скверных типов, порожденных безвременьем. Но сейчас он не врал. Он боялся. Боялся, что не удастся договориться. Он действительно ничего не знал о Джованни.
— Мне ничего не известно о вашем Вольпе. Он для меня значения не имеет. Это правда. Иначе я не пришел бы сюда. И вы тоже должны это понять.
Джакомо де Мола заставил его выждать еще несколько долгих-долгих секунд.
— Сколько вы хотите, Цугель?
— Столько же, сколько мы предложили вашему юному ученику. Двести тысяч долларов наличными.
— Немало.
— Они мне нужны. Других объяснений у меня нет.
Де Мола подумал о Джованни и о мечтах, которые тот связывал именно с этой цифрой. Вольпе собирался потратить деньги вместе с загадочной Еленой. В тот день он сильно напился и все рассказал. Кто знает, получил бы парень эту сумму, если бы довел операцию до конца.
— Хорошо. Вы передаете нам рукопись, а мы переводим деньги в любой банк, который укажете.
Цугель с раздражением дернулся и сжал кулаки.
— Так не пойдет. Все из рук в руки. Я вам книгу, вы мне наличные. Де Мола, вы прекрасно знаете, что я доверяю только швейцарским банкам. К сожалению, там мне появляться небезопасно.
Он резким движением загасил сигарету, и по пепельнице рассыпался темный табак.
— Чтобы собрать такую сумму наличными, нам потребуется несколько недель.
