Уорринге и тех, кто находится у него в услужении.
— Вы упомянули Мерси Браун. Неужели она тоже сидела в тюрьме?
— Ну да. Ее арестовали за то, что она своровала у своей хозяйки золотую брошь с драгоценными камнями. Сама Мерси клянется, что никакой броши она не брала, что ее оклеветали.
Элизабет вспомнила взгляд, манеры своей теперешней горничной. Она казалась настолько прямолинейной, что трудно было заподозрить в ней воровку.
— Если я правильно вас понимаю, вы ей верите, и, похоже, граф тоже.
Фредди кивнул:
— Он знает, как трудно начинать все сначала, после того как отбудешь ссылку. Даже для него это было нелегко.
И Элизабет впервые подумала о том, что жизнь у Николаса Уорринга, должно быть, несладкая. Жена его бросила, семь лет каторги, а по возвращении — закрытые двери высшего общества. На секунду Элизабет показалось, что она вновь находится в его объятиях и он нежно гладит ее по голове, успокаивая. Пальцы ее до сих пор хранили воспоминание о его мускулистой груди.
И ей снова, как это было уже не раз, показалось, что этот человек значительно сложнее и противоречивее, чем она себе раньше представляла.
— Спасибо, что рассказали мне, Фредди. Думаю, теперь я буду понимать его светлость немного лучше. — Она улыбнулась. — И мне кажется, вы все должны гордиться тем, что после таких тяжелых испытаний, посланных вам судьбой, смогли найти в себе силы жить дальше.
Фредди ухмыльнулся, и между передними зубами стала видна большая темная расщелина:
— Приходите на конюшню, когда захотите, мисс Вулкот. В любое время. Мы с Сашей всегда будем рады вас видеть.
Элизабет вновь улыбнулась: похоже, она только что приобрела друга. Кивнув на прощание, она направилась к выходу, радуясь тому, что Николас Уорринг дал такому человеку, как Фредди, возможность начать жизнь сначала.
Оливер Хэмптон, лорд Бэскомб, стукнул мясистым кулаком по столу с такой силой, что лежавшая на нем стопка бумаг разлетелась по дубовому паркету.
— Мне осточертело слушать ваши дурацкие оправдания! Плевать я хотел на то, что девчонка оказалась лучшей наездницей, чем вы ожидали, и что ее лошадь слишком оторвалась от вас! Факт остается фактом: вы двое в течение многих недель ждали удобного случая, чтобы схватить ее, а когда наконец-то этот случай подвернулся, вы его проморгали!
Чарли Баркер и Натан Пил — два головореза, которых Хэмптон нанял, чтобы они похитили Элизабет Вулкот и привезли ее в его поместье в Суррее, с готовностью изобразили на лицах смущение.
— Но мы только…
— Хватит! — рявкнул Хэмптон. — Я уже вас наслушался! Теперь вы меня послушайте и зарубите все, что я вам скажу, себе на носу. Мне нужна эта девушка. Я не желаю ни ждать еще шесть недель, ни выслушивать ваши оправдания. Я хочу получить Элизабет Вулкот немедленно. Если для этого потребуется проникнуть в Рейвенуорт-Холл, вы это сделаете!
— Но вы же сами велели не подъезжать к дому слишком близко, — возразил Чарли, почесывая свою лохматую шевелюру. — Сами сказали, чтобы мы спрятались, а когда девчонка поедет в город или надумает кататься верхом, схватили ее.
— А теперь я вам приказываю действовать по-другому!
Оливер был высоким, крупным, в общем, видным мужчиной. Он привык отдавать приказы и ожидал ото всех их беспрекословного выполнения. Этот случай не является исключением.
— Нам нужно быть осторожными, — подал голос Натан. — Нужно понаблюдать за ней, получше узнать о ее распорядке дня и привычках. Для этого может потребоваться еще пара недель.
— Верно, — подхватил Чарли. — Он дело говорит. А то, если попадемся, не миновать нам виселицы. А нам она ни за какие деньги не нужна.
Оливер неохотно кивнул. Что ж, придется согласиться. Он ждал столько лет. Пара недель или чуть больше уже не имеют значения.
— Хорошо, только побыстрее. Скоро начнется лондонский сезон, а я хочу успеть жениться на ней до этого.
Чарли кивнул. Натан тоже, похоже, ничего не имел против.
— Будет сделано, милорд. Можете на нас с Натаном положиться.
Хэмптон в этом не сомневался — за деньги они пойдут на что угодно.
— Тогда все. Через две недели привезете мне девчонку, и тогда получите всю сумму.
Чарли обнажил в ухмылке желтые зубы. На узком, словно лезвие бритвы, лице Натана тоже появилась довольная улыбка. Они вышли из дома через черный ход, а Бэскомб, подняв с пола бумаги, снова засел за работу.
Последующие два часа он посвятил просмотру гроссбухов по отгрузке товаров на корабли, проверке счетов, изучению деклараций судового груза и накладных. Он уже просмотрел более половины бумаг, когда мысли его невольно переключились на Элизабет Вулкот. Он вспомнил тот день, когда она вернулась домой из школы миссис Брюстер — довольно престижного учебного заведения.
Тогда он заехал к сэру Генри, чтобы уладить очередной пограничный спор, и как сейчас помнит тот момент, когда Элизабет вошла в комнату. У него сразу перехватило дыхание. Вместо шаловливой девчонки, какой Элизабет уезжала из дома, стояла красивая, изящная молодая женщина, уверенная в себе и — как он позже обнаружил — умная и смелая.
Он тотчас же решил, что она будет принадлежать ему, с годами эта решимость все крепла, подогреваемая близким соседством. С самого начала Хэмптон знал, что ее отец не согласится на их брак, однако это обстоятельство его мало волновало. Он придумал по крайней мере дюжину способов заставить сэра Генри отдать ему Элизабет в жены, и каждый из них подразумевал насилие.
Даже когда сэр Генри умер, Элизабет не хватило ума понять, какая из них с Хэмптоном получится замечательная пара. Но ничего, со временем она это оценит, Хэмптон не сомневался. Когда они поженятся и Элизабет станет графиней Бэскомб, все те усилия, которые он приложил для того, чтобы ее заполучить, окупятся сторицей. Быть может, Элизабет в будущем и придется периодически учить уму разуму, поскольку она — особа упрямая и своевольная. Что ж, совместная жизнь от этого станет только интереснее.
Оливер представил себе, как трепещет под ним восхитительное юное тело Элизабет, а он все крепче прижимает ее к дивану, и почувствовал нарастающее возбуждение. Он вообразил себе, как ласкает ее восхитительную налитую грудь, как вонзается в нее, и застонал от страсти. Руки задрожали, тело объял огонь желания.
Он хотел Элизабет Вулкот уже очень давно. И чем ближе была цель, тем острее становилось желание, порой ему уже стало казаться, что он вообще не может думать ни о чем другом. Оливер стиснул зубы с такой силой, что затрещала челюсть.
Если недоумки, которых он нанял, чтобы притащить ему Элизабет, снова его подведут, он их в бараний рог скрутит.
Элизабет не сомневалась, что граф жалеет ее. Наверняка он понимает, что она чувствует себя в Рейвенуорт-Холле пленницей, хотя дом этот настолько огромен, что в нем можно заблудиться.
Видимо, Уорринг и в самом деле вспомнил, как ужасно сидеть в тюрьме, даже если в ней на окнах висят шелковые шторы, а на постели лежат пуховые перины, поскольку на следующий день рано утром предложил Элизабет и тете Софи поехать в соседний городок.
— Вам наверняка нужно что-нибудь купить, — сказал он, сидя напротив Элизабет в столовой. — Ну, там, всякие швейные принадлежности, ленты… не знаю, что еще покупают женщины, когда по полдня бродят по магазинам.
Элизабет рассмеялась:
— По правде говоря, у меня все есть, но я с радостью притворюсь, что мне что-то необходимо, если из-за этого можно будет поехать в деревню.
Граф усмехнулся, и его серо-голубые глаза насмешливо блеснули.
— Только не отходите от меня ни на шаг. Люди Бэскомба могут оказаться неподалеку, и я не хочу рисковать.
