— Хорошо, ваша светлость, договорились. За три шиллинга я, так и быть, согласна.
Элизабет прикрыла рот рукой, боясь расхохотаться.
— Если вы не возражаете, — сказал Рейвенуорт, обращаясь к тетушке, — давайте пройдем на постоялый двор и там закончим наши дела, да и поесть не мешает. Я что-то сильно проголодался. Может быть, составите мне компанию?
— Конечно, — с готовностью подхватила тетя Софи. — Буду счастлива.
Дети продолжали во все глаза смотреть на них, а тетя Софи взяла графа под руку, Элизабет под другую, и они втроем неторопливо направились в сторону таверны.
Именно в тот момент, когда тетушка растерянно улыбалась графу, Элизабет поняла, что в Рейвенуорт- Холле она подвергается гораздо большей опасности, чем если бы оставалась дома.
Не лорда Бэскомба ей нужно бояться, а графа Рейвенуорта, который почти безо всякого труда сумел занять в ее сердце весьма комфортабельный уголок.
Глава 5
Николас взглянул на обнаженную женщину, лежавшую на огромной кровати под пологом. Ее длинные черные волосы накрыли плечи шелковистой волной, щеки окрасил нежный румянец, веки, окаймленные густыми черными ресницами, чуть подрагивали, маленькие белые зубы впились в нижнюю губу.
Приподнявшись на локтях, он снова вошел в нее, и она застонала. Тело ее, охваченное блаженным экстазом, содрогнулось. Граф весь напрягся, ожидая, что сейчас последует ее примеру, однако этого не произошло, он словно оцепенел.
Он закрыл глаза и представил вместо Мириам другую женщину — с темно-рыжими волосами, сверкающими зелеными глазами. Ноги у той женщины были длиннее, тело стройнее, а грудь более полная и высокая. Интересно, какие у нее соски? Маленькие и упругие или крупные и темные, как у Мириам? Чем пахнет ее кожа? Покрыто ли ее тело крохотными веснушками, такими, какими усеяны щеки?
Интересно, что испытал бы он, погружаясь в ее нежное девичье тело? Живо представив себе все это, граф почувствовал, что вот-вот достигнет столь долго ожидаемого блаженства. Еще раз с силой войдя в лежавшую под ним нелюбимую женщину, он, глухо застонав, содрогнулся в сладостном экстазе.
Граф молча наблюдал, как Мириам поднялась с постели, привела себя в порядок, оделась и вышла из спальни.
Но на сей раз он за ней не последовал.
Элизабет сидела на кованой скамейке у высокой каменной стены, ограждавшей сад. Ветви платана, уже усеянные набухшими почками, отбрасывали на землю причудливые тени. На одной из них висела деревянная кормушка, выполненная в виде миниатюрного замка. Маленькая певчая птичка с фиолетово-коричневым оперением и коротким хвостом сидела на крошечном разводном мосту замка и клевала семечки.
Элизабет улыбалась, очарованная ее быстрыми движениями, а малышка поворачивала головку и, в свою очередь, наблюдала за Элизабет.
С дорожки донесся звук легких, словно идущий почти не касался земли, шагов, и Элизабет порывисто обернулась.
— Простите, я не хотела вам помешать, — проговорила подошедшая к ней женщина и улыбнулась холодной улыбкой. — Вы, должно быть, мисс Вулкот?
Элизабет встала.
— Да, я Элизабет Вулкот.
Перед ней стояла красивая темноволосая, облаченная в шелковое платье женщина. У Элизабет больно сжалось сердце. Она сразу же узнала Мириам Бичкрофт, леди Дэндридж — любовницу Николаса Уорринга.
— Я очень надеялась вас встретить, — проговорила виконтесса, еще раз холодно улыбнувшись. — Меня зовут леди Дэндридж. Я близкая подруга графа.
— Леди Дэндридж… да, я вас знаю. Мне уже доводилось видеть вас в Рейвенуорт-Холле.
Черные брови виконтессы удивленно поднялись:
— Вот как?
Элизабет лишь улыбнулась. У нее не было никакого желания что-либо объяснять любовнице Рейвенуорта.
— Боюсь, его светлости сейчас нет дома. Насколько мне известно, он поехал по каким-то делам к своему арендатору.
— Мне об этом сообщили. — Обернувшись, леди Дэндридж бросила взгляд на огромный серый дом. — В доме так тихо. На Ника это совершенно не похоже. Обычно у него всегда уйма гостей. Очевидно, все уехали в город.
— Не сомневаюсь, что они вернутся, — проговорила Элизабет, даже не пытаясь скрыть сарказма.
Виконтесса прищурила свои синие, словно сапфиры, глаза, опушенные густыми черными ресницами.
— Насколько я вас поняла, вас это не очень радует.
— Я здесь сама гостья и не имею никакого права давать оценку друзьям его светлости. Кроме того, я знакома лишь с некоторыми из них.
Виконтесса махнула рукой, затянутой в безукоризненно белую перчатку, и Элизабет машинально взглянула на свои голые руки, от долгого пребывания на солнце покрытые веснушками.
— Согласна, они далеко не бриллианты чистой воды, — заметила леди Дэндридж. — Что у них общего с Ником, ума не приложу. — Она улыбнулась Элизабет понимающе и чуть снисходительно. — Впрочем, людей, которых притягивает богатство и высокое положение Рейвенуорта, не так уж мало.
Поняв, на что она намекает, Элизабет гордо вскинула голову:
— Я в этом не сомневаюсь.
— Жена его была из этой же категории. Вы знаете, что он был женат?
— Естественно, знаю.
Но она никогда не представляла себе графа в роли чьего-то мужа, и напоминание о том, что он был женат, причинило ей острую боль.
Вздохнув, Мириам проговорила:
— Очень многие не знают. Ник никогда не говорит о Рейчел, и его друзья тоже, иначе они рискуют испортить с ним отношения.
— Вы хотите сказать, что она вышла за него замуж по расчету?
— Тут двух мнений быть не может: Рейчел хотела заполучить его деньги. В конце концов, Ник был наследником огромного состояния. Именно поэтому она и вышла за него замуж.
Элизабет пожала плечами:
— Браки часто совершаются именно по этой причине. Ничего странного в этом нет.
— Верно. Поэтому я и хотела узнать, что интересует в данном случае вас, но если вы думаете… Элизабет раздраженно возразила:
— Я не хочу от Николаса Уорринга ничего, кроме защиты. И он любезно согласился мне ее предоставить. Если вы боитесь, что я могу каким-то образом помешать вашей… дружбе… с графом, уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. Я вам уже сказала, что нахожусь не в том положении, чтобы одобрять или не одобрять людей, которых лорд Рейвенуорт выбирает себе в друзья.
Несколько секунд леди Дэндридж размышляла над ее словами.
— Наверное, я ошиблась, — наконец проговорила она, окидывая взглядом простенькое муслиновое платье Элизабет. От этого пристального взгляда не ускользнули ни следы грязи на подоле, ни пятна от травы на нижней юбке. — Вы совсем не такая, какой я вас представляла. Теперь, когда мы с вами познакомились, я вижу, что сделала в отношении вас неверные выводы. — Что означало: для такой красавицы и умницы, как леди Дэндридж, Элизабет не соперница. — Надеюсь, вы понимаете, что я беспокоюсь лишь за благополучие Ника.
Леди Дэндридж снова улыбнулась своей холодной сдержанной улыбкой и продолжала:
— Однако будет лучше, если вы не станете рассказывать о нашем разговоре графу: он не любит, когда обсуждают его жену.
