Пожалуйста, Кэт… то есть миледи! — Он потянул ее за руку из гостиной и повел к конюшне. — Скорее, ты должна это видеть!
Кэтрин со смехом подчинилась настоятельной просьбе мальчика, затем заметила мужа и улыбнулась, увидев довольное выражение его лица. Люсьен немного смутился, застигнутый врасплох за очередным потворствованием ребенку, и его смуглые щеки слегка порозовели.
— Мальчику неудобно сидеть в седле, предназначенном для взрослых, — пояснил он. — Надо, чтобы у него было соответствующее снаряжение.
— Конечно, — согласилась Кэтрин, пряча улыбку. Майкл окончательно покорил маркиза. Люсьен обожал ребенка и готов был на все ради него.
Затем, когда для маркиза подготовили Клинка, а на низкорослого пятнистого мерина надели новое седло Майкла, Люсьен и мальчик отправились на конную прогулку. И сейчас, стоя у окна и вспоминая их улыбающиеся лица, Кэтрин почувствовала необычайный прилив нежности, от которого перехватило дыхание. За последнее время Люсьен явно изменился — стал более близким и открытым. Возможно, влияние Майкла пробило брешь в стене отчуждения, которую маркиз старательно выстроил вокруг себя.
Если бы Кэтрин не стремилась с таким безудержным рвением к возобновлению своих занятий медициной, которые являлись причиной разногласий, то в остальном в их отношениях не было бы никаких проблем.
Однако она не могла отказаться от своего пристрастия, особенно теперь, когда чувствовала себя словно птица в клетке, проводя время без всякой пользы. Обычная пустая жизнь жены аристократа была не для нее. Она задыхалась и скучала без своего любимого дела. Ей хотелось заниматься исследованиями и помогать больным людям, а для этого необходимо было пополнять свои знания в области медицины, чтобы с пользой применять их на практике.
С этими мыслями Кэтрин отошла от окна и вернулась к кровати, чтобы уложить последние вещи, которые она собиралась взять с собой в дорогу. Она еще раньше послала письмо Сайласу Каннингему, сообщив о планах Люсьена отправиться в Лондон. Ей было известно, что каждый год в это время маркиз проводил неделю со своим адвокатом, анализируя успехи и неудачи и планируя дела на ближайший период.
— Ты можешь поехать со мной, — говорил он. — Мне было бы приятно, но, к сожалению, я буду занят большую часть времени, и нам редко удастся побыть вместе. Лучше мы потом проведем с тобой пару недель во время лондонского светского сезона. Сначала, возможно, о нас немного посплетничают, однако, учитывая, что теперь ты маркиза Личфилд, общество, несомненно, примет тебя.
Кэтрин поняла, что с отъездом мужа у нее наконец появляется долгожданная возможность осуществить поездку в Гилфорд.
— Пожалуй, я предпочла бы поехать в Лондон во время сезона, если ты не возражаешь. Пора выйти из тени и положить конец сплетням раз и навсегда. Рано или поздно у нас появятся дети, и мы должны учитывать будущее отношение к ним со стороны общества.
Упоминание о детях вызвало у Люсьена улыбку.
— В таком случае я подготовлю почву для нашего появления в Лондоне, пока буду находиться там.
Он взял ее руку и поцеловал. В какое-то мгновение, взглянув в его жгучие черные глаза, ей захотелось поехать с ним.
Сейчас, упаковав последние вещи, защелкнув замок чемодана и вызвав лакея, чтобы отнести багаж вниз, Кэтрин снова подумала о муже. Она уезжала со смешанным чувством: с одной стороны, ее радовала перспектива вновь приступить к занятиям с доктором, а с другой — мучило сознание того, как будет разозлен и расстроен Люсьен, если узнает, чем она занималась в его отсутствие.
Если бы только можно было каким-то образом переубедить его.
Однако Кэтрин знала, что это нереально.
Издалека донеслись раскаты грома, отчего зазвенела хрустальная люстра в комнате. В небе сверкали молнии, но дождя не было, так как гроза громыхала в нескольких милях от замка. Путешествие в Гилфорд должно было занять большую часть дня, но дороги пока были сухими, и карета будет двигаться перед фронтом грозы.
— Карета готова, как вы просили, миледи, — сообщил Ривз, неодобрительно глядя на Кэтрин. Он понял, что она не обсуждала с мужем свой отъезд, так как тот ни словом не обмолвился об этом, и, хотя дворецкий относился с уважением к Кэтрин, преданность маркизу оставалась для него важнее всего. — Что сказать его светлости, когда он приедет? Как скоро вы вернетесь?
— Я вернусь до того, как он прибудет сюда.
— А если он все-таки появится здесь раньше, где он сможет найти вас?
Кэтрин закусила губу. Она хотела солгать, но у нее не хватило совести. Она не собиралась делать ничего предосудительного, просто решила навестить старого друга и его жену и провести с ними пару дней.
— Я буду в Гилфорде. Там у меня есть знакомый врач по имени Сайлас Каннингем. Я буду с ним и его женой.
Ривз слегка поклонился:
— Доброго пути вам, миледи.
— Спасибо, Ривз, — с улыбкой ответила Кэтрин.
Дворецкий накинул ей на плечи теплую шерстяную накидку, и она пошла к карете, ожидавшей ее у подъезда. Это был очень удобный экипаж, не такой роскошный, как карета маркиза, но закрытый и уютный.
Для того чтобы добраться до оживленного, но непритязательного городка, потребовался почти день пути по дороге, ведущей на север в направлении Лондона. В соответствии с указанием доктора они пересекли город вплоть до северной окраины, где Сайлас и Маргарет жили в двухэтажном особняке.
Когда карета подъехала ко входу, супруги вышли на крыльцо встретить Кэтрин: Сайлас в своем обычном серебристом парике и жилете, облегающем его полную фигуру, и Маргарет, маленькая, полная, с волосами, собранными в пучок на затылке. Насколько Кэтрин было известно, их дети находились в школе- интернате.
Кэтрин с восторгом приняли и провели в дом, а затем наверх в ее комнату — простую, но безупречно чистую, с бледно-голубым покрывалом на кровати и собранными в сборки голубыми шторами на мансардном окне.
Поужинав тушеным кроликом и пирогами с олениной, Кэтрин стала говорить с Сайласом о работе. Маргарет добродушно улыбалась, когда они обсуждали темы, в которых она мало что понимала.
— Завтра можно будет пойти в колледж только после окончания занятий, — сказал Сайлас. — А до этого я могу предложить несколько статей, которые должны заинтересовать вас. Вы присоединитесь ко мне, когда студенты уйдут, и я покажу вам кое-что из нашей текущей работы.
— Я буду с нетерпением ждать, — оживилась Кэтрин. — Вы не представляете, что значит быть лишенным возможности заниматься любимым делом.
Сайлас грустно кивнул:
— Думаю, что представляю. В вас горит внутренний огонь, который нельзя потушить.
Кэтрин улыбнулась, благодарная за то, что хоть один человек понимает ее:
— Я привезла с собой список вопросов и надеюсь в течение следующих нескольких дней найти ответ на некоторые из них.
Сайлас кивнул, довольный ее рвением. Они проговорили весь вечер, а Маргарет сидела рядом, вежливо слушая, и что-то вязала, ловко перебирая своими пухленькими пальчиками.
На следующий день Сайлас отправился в Гилфордский медицинский колледж, а Кэтрин осталась дома с его книгами. Она присоединилась к нему в конце дня, и они вместе отправились в лабораторию, расположенную в подвальном помещении под одной из аудиторий.
— Ну, что же вы встали? — спросил Сайлас, когда Кэтрин, заколебавшись, остановилась в двери, глядя на покрытый покрывалом стол в центре комнаты. — Это обычный труп. Если вы хотите изучать анатомию, то нет лучшего способа, чем делать это непосредственно на человеческом теле.
Кэтрин сделала глубокий вдох, вспомнив, к каким неприятным последствиям привело подобное занятие,
