— Ты и вправду нормально себя чувствуешь? — справилась Анна. — Я знаю, что ты не шпион. Что ты был и есть верноподданный Англии.
— Я рад, что ты так думаешь, ведь сейчас многие считают иначе. — Трэвис устало опустился в кресло напротив.
— Ты будешь удивлен, Трэв. Но у тебя много друзей. Включая меня.
— Я слышал, что ты давала бал, чтобы Рис и его друзья могли послушать, не болтают ли в обществе такого, что могло бы помочь делу. Я весьма признателен тебе, Анна.
Она отвела взгляд. Трэв носил маленькие очки в золотой оправе, но даже они не могли скрыть его мысли. Анна видела его смятение и тревогу.
— Рис и Найтингейл собираются поговорить с полковником Томасом. Хотят убедить его выпустить тебя, чтобы с твоей помощью попытаться найти настоящего шпиона.
Трэвис встал с кресла и направился к ней. Он был рослый и крепкий. У Анны захватило дух. Она тоже поднялась, чтобы не смотреть на него снизу вверх.
— Ты уверена?
Она кивнула:
— Они надеются, что полковник Томас отпустит тебя под их ответственность.
— Рис и впрямь думает, что Томас согласится?
— Мы очень надеемся.
Трэвис скользнул взглядом по ее фигуре, отмечая округлость груди под жесткой тафтой дневного платья и тонкую, затянутую в корсет талию.
— Ты стала красивой женщиной, — сказал он слегка охрипшим голосом. — Ты выросла, Анна.
На ее щеках проступил слабый румянец. Такое случалось не часто: она считала себя серьезной, благоразумной женщиной.
— Я рада, что ты наконец-то это заметил. Я всегда ждала, когда ты обратишь на меня внимание.
Трэвис нахмурился:
— Ты хотела, чтобы я тебя заметил?
— Ты очень красивый мужчина. Еще до того как ты ушел в армию, мне безумно хотелось, чтобы я перестала быть для тебя пустым местом.
Его русые брови сошлись на переносице.
— Я был бы тебе тогда неподходящей парой. Меня влекли приключения. По этой причине я и вступил в кавалерию.
— Я знаю.
Он взглянул на нее так, что она замерла.
— Ты никогда не была для меня пустым местом. Я и тогда замечал тебя, — сказал он тихо. — Еще тогда.
Он стоял так близко, что ей пришлось откинуть назад голову, чтобы видеть его лицо.
— Правда? — спросила она, задыхаясь.
— Тебе был нужен муж, а я не был готов к браку. Но я тебя всегда замечал.
Она не сводила с него взгляда.
— У меня уже был муж, Трэвис. И я не ищу другого.
Его глаза потемнели — из светло-зеленых стали почти карими.
— Тогда чего же ты ищешь, Анна? Зачем ты пришла сюда?
Она облизнула губы.
— Я уже сказала. Хотела посмотреть, как ты живешь.
— У меня проблемы, Анна. Очень серьезные проблемы. Твой приход сюда был не самой лучшей затеей.
У нее сильнее забилось сердце, и, казалось, все фантазии, связанные с Трэвисом, вдруг промелькнули в ее голове.
— Я хочу помочь тебе и сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать твою невиновность.
Он положил руку ей на плечо. Его ладонь обжигала даже сквозь ткань одежды.
— Я хочу, чтобы ты держалась от всего этого подальше.
— Нет.
У него затвердел подбородок.
— Я мужчина, Анна. Ты не можешь просто так приходить ко мне.
Она читала в его взгляде желание. Он никогда раньше не смотрел на нее так. А может, и смотрел, но она, будучи слишком юной, не понимала этого.
— Но почему, Трэвис? Почему я не могу приходить сюда?
Казалось, ладонь на ее плече стала тяжелее.
— Потому что, видя тебя, я вспоминаю, что думал о тебе все эти годы. А в мыслях своих я всегда представлял нас вот так, вдвоем.
Анна радостно вздохнула. Он думал о ней. Как о женщине, а не как о девочке.
— Я хочу, чтобы ты ушла, — повторил Трэвис.
— Я уйду. Только сначала ты поцелуй меня. Мне больше от тебя ничего не нужно. Только поцелуй, и я уйду.
Он покачал головой, но его дыхание участилось, и рука напряженно сжала ее плечо.
— Не могу. Это дурно, Анна.
— В этом нет ничего дурного, Трэвис.
Его взгляд потемнел, и в следующий миг он притянул ее к себе и приник ртом к ее губам. Его поцелуй оказался именно таким, каким она и представляла: неистовым, горячим и волнующим. От него слегка пахло бренди и мужским мылом. Качнувшись, Аннабелл припала к его груди. Трэвис застонал.
Его поцелуй стал еще жарче, пробудив в ней желание, но потом вдруг он резко отстранил Анну и отступил назад, нервно поправляя на носу очки. Она почти физически ощутила напряжение его тела, почувствовала, какое усилие понадобилось ему, чтобы сохранить над собой контроль.
— Ты должна уйти, Анна. Пока не случилось того, о чем мы оба будем сожалеть.
— Я уйду, но я не позволю тебе так просто ускользнуть от меня, Трэвис. Я вдова. А у вдов немного больше свободы, чем у остальных женщин. И каждый знает, что у вдов есть еще и свои потребности.
Его глаза расширились.
— Ты не понимаешь, что говоришь.
— Наоборот, очень хорошо понимаю.
— Бога ради, ты лучшая подруга моей сестры!
— Будь Беатрис жива, то сказала бы, что я все делаю правильно.
— Но…
— Мы найдем способ доказать твою невиновность, Трэв. И тогда ты и я… Ладно, посмотрим.
За ней уже закрылась дверь, а он продолжал смотреть ей вслед, и на лице его застыло выражение недоверия. Аннабелл улыбнулась. Наконец-то ей хватило смелости сделать то, о чем она мечтала всю свою сознательную жизнь.
Наконец-то она поцеловалась с ним.
И ради этого стоило так долго собираться с силами.
Все еще размышляя над встречей с Чейзом Морганом, Рис вошел в холл Холидей — Хауса.
— Возможно, у нас появилась первая реальная зацепка в деле, — сказал следователь. — Я поговорю с Джонатаном Сэвиджем и узнаю, нельзя ли будет допросить того работника, который сообщил ему об убийстве, а также свяжусь с полицией. У меня там есть кое-какие связи. Может, и смогу раскопать что- нибудь стоящее.
Рис ушел из конторы, чувствуя себя гораздо лучше. Впервые за последнее время. Если человек способен на убийство, а, по его мнению, Холлоуэй вполне способен на это, значит, не будет ничего удивительного, что он уже совершил одно.
Рис толкнул дверь в холл и стряхнул с плаща влагу. Холодный ветер шелестел листьями деревьев. В воздухе висел редкий туман. А дома было хорошо и уютно.
