клетчатый лев развевается рядом с пауком Вебберов на каждой башне и стене».
Мир вокруг Дунка медленно кружился. Это снадобье. Он снова уложил меня спать. Он закрыл глаза, позволил всей боли улетучиться. Он мог слышать, как каркают и кричат друг на друга вороны, звук собственного дыхания, и еще кое-что… более мягкий звук, ровный, сильный и как-то успокаивающий. «Что это?», пробормотал он сонно. «Этот звук?..»
«Этот?» Мейстер прислушался. «Это просто дождь».
Он не видел ее до того самого дня, когда они уехали.
«Это глупо, сир» ворчал септон Сефтон, когда Дунк с трудом ковылял на костылях через двор, размахивая замотанной в лубок ногой. «Мейстер Сиррик говорит, что ты даже наполовину не выздоровел, и этот дождь… скорее всего ты простудишься, если не утонешь. Хотя бы подожди, когда кончится дождь».
«Он может идти годы». Дунк был благодарен жирному септону, который навещал его почти каждый день… якобы помолиться за него, хотя оказывалось, что больше времени уделялось болтовне и сплетням. Он будет скучать по его развязному и бойкому языку и веселой компании, но это ничего не меняло. «Мне нужно идти».
Дождь хлестал по их спинам тысячами холодных серых плетей. Его плащ уже промок. Этот белый шерстяной плащ с каймой в зеленую и золотую клетку ему дал сир Юстас. Старый рыцарь настоял, чтобы он принял его как прощальный подарок. «За вашу отважную и верную службу, сир», сказал он. Брошь, которая скрепляла плащ на плечах, тоже была подарком – паук из слоновьей кости на серебряных ножках. Пятнышки на его спине изображала россыпь вдавленных туда гранатов.
«Надеюсь, это не безумная погоня за Беннисом», сказал септон Сефтон. «Ты так разбит и ушиблен, что я боюсь за тебя, вдруг ты встретишься с ним в таком состоянии».
Беннис, с горечью подумал Дунк. Проклятый Беннис. Пока Дунк бился у ручья, Беннис связал Сэма Ступса и его жену, обшарил Стэндфаст снизу до верху и смылся со всеми ценностями, которые смог найти: от канделябра, одежды и оружия до старого серебряного кубка Осгрея и небольшого тайника денег, который старик прятал в своем солярии за полусгнившим гобеленом. Дунк надеялся однажды встретить сира Бенниса Бурого Щита и тогда… «Берегись Беннис».
«Куда ты едешь?» Септон сильно пыхтел. Хотя Дунк был на костылях, он был слишком толстым, чтобы выдерживать его темп.
«Прекрасный Остров. Харренхолл. Трезубец. Везде найдется место». Он пожал плечами. «Я всегда хотел увидеть Стену».
«Стену?» Септон замер как вкопанный. «Сир Дункан, я в отчаянии от тебя», закричал он, стоя в грязи с раскинутыми руками, а дождь все барабанил по нему. «Молись, сир, молись Старице, чтобы она осветила твой путь». Дунк продолжал идти.
Она ждала в конюшне, стоя около желтых стожков сена в платье зеленом как само лето. «Сир Дункан», позвала она, когда он вошел толкнув дверь. Ее рыжая коса висела спереди, лаская кончиком ее бедра. «Приятно видеть вас снова на ногах».
Ты ни разу не навестила меня, когда я лежал в постели, подумал он. «Миледи, что привело вас в конюшню? День слишком дождливый для конной прогулки».
«Я могу спросить то же самое у вас».
«Эгг вам сказал?» Я задолжал ему еще одну оплеуху.
«Радуйтесь, что он сделал это, иначе я бы послала людей, чтобы они приволокли вас обратно. Это было жестоко с вашей стороны – попытаться ускользнуть без прощания».
Она ни разу не пришла, чтобы повидать меня, когда я был в распоряжении мейстера Сиррика. Ни разу. «Зеленый идет вам, миледи», сказал он, «он подчеркивает цвет ваших глаз». Он неловко оперся на костыли. «Я пришел за своей лошадью».
«Вам нет нужды уходить. Здесь есть место для вас, когда оправитесь. Капитана моей гвардии. И Эгг может присоединиться к моим сквайрам. Никто даже не узнает кто он».
«Спасибо, миледи, но – нет». Гром стоял в двенадцатом стойле. Дунк захромал к нему.
«Пожалуйста, передумайте, сир. Нынче опасные времена, даже для драконов и их друзей. Оставайтесь, пока не выздоровеете». Она шла рядом с ним. «Лорду Юстасу тоже было бы приятно. Он очень любит вас».
«Очень любит», согласился Дунк. «Если бы его дочь была жива, он выдал ее за меня. Тогда вы могли бы стать моей леди-матерью. У меня никогда не было матери, не то что леди-матери».
Мгновение она смотрела на него так, как будто собиралась снова ударить его. Возможно, она просто выбьет костыли.
«Вы рассержены на меня, сир», вместо этого сказала она. «Вы должны позволить мне загладить свою вину».
«Хорошо», сказал он, «вы могли бы помочь мне оседлать Грома».
«Я имела виде нечто другое». Она протянула к нему веснушчатую руку с сильными и тонкими пальцами. Спорю, она вся в веснушках. «Как хорошо вы разбираетесь в лошадях?»
«Только езжу».
«На старом боевом коне, предназначенном для битвы, тихоходном и с дурным характером. Не лошадь, на которой можно ездить с места на место».
«Если мне нужно из одного места добраться до другого, то использую его или их». Дунк показал на свои ноги.
«Ноги у тебя большие», посмотрела она. «И руки большие. Думаю, вы большой везде. Слишком большой для большинства верховых лошадей. Они выглядели бы как пони с вами, взгромоздившимся на их спины. Но более быстрая лошадь хорошо послужила бы вам. Большой рысак, с толикой дорнийской крови для выносливости». Она указала на стойло напротив Грома. «Такой как она».
Она была золотисто-рыжей масти, с блестящими глазами и длинной огненной гривой. Леди Роанна достала морковку из рукава и погладила лошади голову, когда она взяла ее. «Морковку, а не пальцы», сказала она, прежде чем повернуться к Дунку. «Я зову ее Пламя, но вы можете назвать ее как угодно. Назовите ее Искупление, если желаете».
На мгновение он потерял дар речи. Он наклонился на костылях и посмотрел на золотисто-рыжую новым взглядом. Она была великолепна. Лучшая лошадь, чем любая, которая была у старика. Нужно было только взглянуть на длинные, стройные ноги, чтобы сразу понять, насколько она быстра.
«Я вывела ее для красоты и скорости».
Он повернулся обратно к Грому. «Я не могу ее взять».
«Почему?»
«Она слишком хороша для меня. Только взгляните на нее».
Лицо Роанны залила краска. Она сжала косу, выкручивая ее пальцами. «Мне пришлось выйти замуж, вы знаете это. Это воля моего отца… О, не будьте таким идиотом».
«Кем еще мне следует быть? Я тупой как крепостная стена и вдобавок незаконнорожденный».
«Возьмите лошадь. Я отказываюсь позволять вам уходить без вещи, которая напоминала бы вам обо мне».
«Я не забуду вас, миледи. Не беспокойтесь об этом».
«Возьмите ее!» Дунк схватил ее за косу и притянул к себе. Было неудобно с костылями и учитывая разницу в росте. Он почти упал, прежде чем дотянулся губами до ее губ. Он крепко ее поцеловал. Одна ее рука обвилась вокруг его шеи, другая лежала на спине. В этот момент он узнал о поцелуях больше, чем когда-либо наблюдая. Когда они, наконец, отстранились друг от друга, он достал свою дагу. «Я знаю, чего хочу на память о вас, миледи».
Эгг ждал его у сторожки у ворот, восседая на статном гнедом молодом коне, и удерживал за поводья
