— Мне сказали, что ты убил это существо обсидиановым кинжалом, — сказал он Сэму.
— Д-да, ваше величество. Кинжал мне подарил Джон Сноу.
— Драконово стекло, — с мелодичным смехом сказала красная женщина. — «Застывший огонь» на языке древней Валирии. Неудивительно, что оно обрекает на смерть холодные порождения Иного.
— У меня на Драконьем Камне, в старых выработках под горой, обсидиана полным-полно, — сказал король. — Он встречается там целыми слитками, глыбами и пластами. Большей частью он, сколько я помню, черный, но бывает и зеленым, и красным, и даже пурпурным. Я уже отправил сиру Ролланду, моему кастеляну, приказ начать его добычу. Боюсь, что долго мне Драконий Камень не удержать, но, быть может, Владыка Света даст нам достаточно «застывшего огня», чтобы вооружиться против этих созданий до того, как замок падет.
Сэм прочистил горло.
— В-ваше величество… когда я ударил таким кинжалом упыря, лезвие сломалось, не причинив мертвецу вреда.
— Их оживляют с помощью некромантии, — улыбнулась Мелисандра, — но они — всего лишь мертвая плоть, которую можно победить сталью и огнем. Те, кого вы зовете Иными, — нечто большее.
— Демоны, созданные из снега, льда и холода, — сказал Станнис. — Древние враги человека. Единственные, с которыми стоит считаться. Мне сказали, Тарли, что ты с твоей одичалой прошли под Стеной через некие волшебные ворота.
— Да. Ч-черные Врата. Под Твердыней Ночи.
— Твердыня Ночи — самый большой и старый из замков Стены. Его я намерен сделать своей ставкой на время этой войны. Ты покажешь мне эти ворота.
— Х-хорошо, но… — Если они все еще там и если они откроются перед человеком, не носящим черное.
— Я скажу когда, — отрезал Станнис.
— Ваше величество, — улыбнулся мейстер, — прежде чем мы уйдем, я просил бы вас оказать нам великую честь и дать взглянуть на тот чудесный клинок, о котором мы так много слышали.
— Вы хотите видеть Светозарный? Вы, незрячий?
— Сэм будет моими глазами.
— Ну что ж, его видели все и каждый — отчего бы и слепому не посмотреть? — хмуро молвил король. Он снял свой пояс с колышка у очага и обнажил висящий на нем меч. Сталь прошуршала о дерево и кожу, и по горнице разлилось сияние, мерцающее всеми красками огня: красным, оранжевым и золотым.
— Рассказывай, Сэмвел, — попросил мейстер, тронув его за руку.
— Он светится, — вполголоса сказал Сэм, — словно огненный. Пламени нет, но сталь переливается, как солнечный свет на воде, только еще красивее. Жаль, что вы этого не видите, мейстер.
— Теперь вижу, Сэм. Прекрасный меч, сияющий, как солнце. Сердечно благодарю ваше величество и вас, миледи, — поклонился старик.
Король убрал меч в ножны и в комнате сразу потемнело, несмотря на льющийся в окна солнечный свет.
— Теперь вы его видели и можете вернуться к вашим обязанностям. И запомните мои слова: ваши братья выберут лорда-командующего нынче же вечером, иначе я заставлю их пожалеть о том, что они этого не сделали.
Мейстер Эйемон в глубокой задумчивости спустился вместе с Сэмом по узкой винтовой лестнице, но когда они шли через двор, он сказал:
— Я не почувствовал жара. А ты, Сэм?
— От меча? — Сэм задумался. — Воздух вокруг него мерцал, как над горячей жаровней.
— Но жара ты не ощутил, верно? И ножны у этого меча из дерева и кожи, так? Я понял это по звуку, когда король обнажил клинок. Видел ли ты какие-то следы огня на этих ножнах, Сэм?
— Как будто нет.
Мейстер молча кивнул. Вернувшись к себе, он попросил Сэма развести огонь и усадить его в кресло перед очагом.
— Тяжело это — быть таким старым, — вздохнул он, опустившись на сиденье. — А когда ты слеп, это еще тяжелее. Мне недостает солнца и книг. Книг в первую очередь. — Мейстер махнул рукой. — До выборов ты мне больше не понадобишься, Сэм.
— Выборы… Нельзя ли что-нибудь сделать, мейстер? То, что король говорил о лорде Яносе…
— Я помню, Сэм, но я — присяжный мейстер, и мой долг советовать лорду-командующему, кем бы он ни был. Не пристало мне поддерживать одного претендента в ущерб другим.
— Но я-то не мейстер. Мог бы я сделать что-нибудь?
Эйемон с мягкой улыбкой обратил к Сэму свои белые глаза.
— Право, не знаю, Сэмвел. А ты как думаешь?
Да, мог бы, подумал Сэм. И должен. И сделать это нужно прямо сейчас, иначе у него не хватит мужества. «Я брат Ночного Дозора, — напомнил он себе, торопливо идя через двор. — И я это сделаю». Раньше он начинал заикаться, стоило лорду Мормонту только посмотреть на него, но то было раньше, до Кулака Первых Людей, Замка Крастера, до упырей, Холодных Рук и Иного на мертвом коне. Теперь он стал смелее. Он сказал Джону, что Лилли сделала его храбрее, и это правда. Должно быть правдой.
Коттер Пайк был самым страшным из двух, и Сэм пошел к нему первому, пока его запал еще не остыл. Пайк сидел в старом Щитовом Чертоге, играя в кости с тремя своими людьми и рыжим сержантом Станниса.
Сэм попросил разрешения поговорить с ним наедине, и все прочие по приказу Пайка вышли, забрав кости и монеты.
Коттера Пайка никто не назвал бы красавцем, но под его кожаным нагрудником и домоткаными бриджами угадывалось твердое, жилистое и сильное тело. Маленькие глазки сидели у самого сломанного носа, волосы спускались на лоб мысом, острым, как наконечник копья. Оспа оставила у него на лице рытвины, плохо скрываемые жидкой бородкой.
— Сэм Смертоносный? — сказал он вместо приветствия. — Ты уверен, что зарезал Иного, а не снежную бабу?
Хорошее начало, нечего сказать.
— Его убило драконово стекло, милорд, — слабым голосом ответил Сэм.
— Ясное дело. Ладно, Смертоносный, выкладывай. Тебя мейстер послал?
— Мейстер? — Сэм сглотнул. — Я… только что от него, милорд. — Это не совсем ложь, и Пайк, быть может, теперь будет слушать его более внимательно. Сэм набрал в грудь воздуха и принялся излагать свою просьбу.
Пайк прервал его, не успел он сказать и двадцати слов.
— Ты хочешь, чтобы я стал на колени и поцеловал край Маллистерова нарядного плаща, так, что ли? Мне следовало догадаться. Все вы, лордики, норовите держаться стадом, как овцы. Передай Эйемону, что он даром тратит твои слова и мое время. Если кому-то и отказываться, пусть это будет Маллистер. Слишком он стар для такой работы, так ему и скажи. Если мы его выберем, придется нам через год выбирать кого-то другого.
— Да, он стар, но зато опытен… — проговорил Сэм.
— Над картами сидеть у себя в башне, вот и весь его опыт. Может, он собирается упырям письма писать? Он рыцарь, это так, но он не боец, и мне наплевать, кого он там выбил из седла на турнире полсотни лет назад. Все победы за него одерживал Полурукий, это и слепому должно быть ясно. А мы, как никогда, нуждаемся в бойце как раз теперь, когда на нас насел этот треклятый король. Нынче ему понадобились развалины и пустые поля, а завтра чего захочется? Думаешь, у Маллистера хватит духу возражать Станнису Баратеону и этой красной суке? Я так не думаю.
— Так вы отказываетесь поддержать его? — уныло спросил Сэм.
— Ты кто, Смертоносный или Глухой Дик? Да, я отказываюсь. Пойми вот что, парень. — Пайк нацелил палец Сэму в лицо. — Меня эта работа не прельщает и никогда не прельщала. Я лучше дерусь на палубе, чем верхом на коне, а Черный Замок слишком далеко от моря. Но пусть мне раскаленный меч всадят в задницу, раньше чем я отдам Ночной Дозор этому общипанному орлу из Сумеречной Башни. Так и передай
