— Ну, если вы об этом заговорили, я не могу себе этого представить, — признался Хаусер. — Когда вы узнали об этом?
— Вчера утром. Эксперты нашли странные зарубки на переплете книги при обследовании места преступления. И как оказалось, вмятины на обложке точно совпадают с контурами края рукоятки кинжала. Именно так действуют, когда намереваются сохранить отпечатки кого-то другого на рукоятке.
— То есть вы пока еще не доводили эти данные до защиты?
— Нет. Но конечно, рано или поздно я сделаю это, — ответил Темплтон.
— Должен сказать, что это заставляет больше сосредоточиться на втором игроке команды, — произнес Хаусер. Он имел в виду таинственного сообщника. — И можно быть уверенными в том, что, как только мы начнем говорить о нем, Мадриани выйдет вперед и сделает заявление, что обладает неопровержимыми уликами того, что все это сделал какой-то другой парень.
— И он будет прав, — заявил Темплтон. — Именно он сделал это. До того воскресенья он имел возможность тысячу раз договориться с ней. Возможно, она пригласила его в гости, рассказала ему о том, что было в доме, и, придя домой, он все точно подсчитал. Можете ли вы сказать, какова была стоимость пропавшего золота?
— Нет, — промолвил Хаусер.
— Там было что-то около ста сорока шести фунтов, цена которых могла составлять примерно два миллиона долларов, и это только за вес. Если бы вам приходилось оценивать те монеты с точки зрения коллекционера, ту цифру следовало бы умножить на три, а может быть, и на четыре. Вот что мне удалось узнать.
— Я бы сказал, что это достаточный мотив для совершения убийства, — признал Хаусер.
— Конечно, эти деньги были бы большим соблазном, чем терпеливое ожидание пенсии. У вас есть что еще сказать по этому поводу? — спросил Темплтон.
— Нет. Но мы и думать не можем о чем-то подобном, пока не получим разрешения затребовать учеты банковских расходов Мадриани. И не сможем говорить об этом открыто, пока не предстанем перед судом публично, пока не сможем провести открытое расследование. Может быть, вы могли бы связаться с федералами и хотя бы одним глазком взглянуть на то, как он тратил деньги.
— Он, конечно, не станет продавать золото и класть наличные на банковский счет, — промолвил Темплтон. — Слишком много денег и слишком много следов. Ему пришлось бы платить налоги и объяснять, откуда взялось все это неожиданное богатство. Если же он решился переплавить монеты, а я считаю, что именно так он и поступил, то спрячет золото где-нибудь в безопасном месте, где его невозможно обнаружить. А потом будет сидеть и ждать, пока все не успокоится.
— И все же слабо верится в то, что опытный адвокат, который хорошо знаком с работой экспертов и тысячу раз обсуждал ее результаты в суде, упустит так много мелочей, о которых нам теперь известно, — заявил Хаусер.
— Одно дело — изучать это в здании суда, в спокойной обстановке. И совсем другое — столкнуться со всем этим вживую, — назидательно произнес Темплтон. — Вы можете представить себе те безумные мысли, которые наполняют мозг после убийства? А здесь речь идет сразу о двух жертвах. И при этом все заслоняет блеск золота перед вашими глазами. Вот так и получилось, что он умудрился забыть там свою ручку. Шариковую ручку, которая и стоит-то всего центов тридцать и на которой указаны ваше имя и адрес. Мадриани вступил в борьбу с Пайком, и ручка оказалась на полу и закатилась под столик. Делайте выводы.
— Я все еще думаю, что вы должны разрешить нам допросить его по поводу всего этого, — сказал Хаусер.
— Чтобы он снова начал нам врать? Придумал новую историю? Когда вы беседовали с ним впервые, вы спросили, приходилось ли ему бывать в доме Пайка. Он ответил отрицательно. Вы спросили, бывала ли Солаз в его офисе. Он снова сказал «нет». Вы спросили, была ли встреча в бакалейном магазине единственной их встречей до того, как женщина была арестована, виделся ли он с ней или разговаривал? И что он ответил? Он сказал, что та встреча была единственной. Сейчас-то мы знаем, что они говорили по телефону по крайней мере один раз, что они пили вместе в ресторане в Коронадо напротив его офиса в тот же день. Он тысячу раз имел возможность сказать нам правду, но не сделал этого, — продолжал Темплтон. — Вы знаете, что скажет на это суд присяжных, как он отреагирует на то, что под столиком в кабинете Пайка оказалась его ручка? А еще можно поговорить с ними о деньгах.
— Нет, этого достаточно, — признал Хаусер. — Им и этого будет достаточно.
Внезапно дверь в кабинет Темплтона распахнулась. Кто-то из его коллег просунул туда голову.
— Сегодня что, день, когда можно входить без стука? — прорычал Темплтон.
— Ребята, вы слышали последние новости?
— Нет. Но уверен, что вы поделитесь ими с нами. — Темплтон пристально посмотрел на вошедшего.
— Кто-то только что совершил нападение на тюремный автобус, который следовал из женской тюрьмы Санти. Говорят, что водитель и охранник были убиты, повсюду дым и взрывы.
Темплтон выронил портфель на пол.
— По Си-эн-эн и «Фокс-ньюс» только что демонстрировали снимки с воздуха.
— Что они говорят? — спросил Темплтон.
— Журналисты обсуждают версию о попытке похищения из автобуса одной из заключенных. Район вокруг шоссе выглядит как поле боя.
Глава 32
Большая часть салона автобуса обуглилась. Большинство из присутствовавших на месте сотрудников службы шерифа и агентов спецназа ФБР видели подобное только на учебных фотографиях и фильмах о случаях нападения террористов на транспортные средства на Ближнем Востоке.
Никто еще не встречался с подобными случаями на американской территории. И во время тренировок предполагаемыми целями всегда являлись обычные городские автобусы, а не специальные защищенные тюремные транспортные средства. А такой случай был гораздо более серьезным. Ведь после того, как дверь в автобус была взорвана, никто из пассажиров не имел возможности убежать. Все они были прикованы к сиденьям. Длинная нескончаемая вереница машин скорой помощи выстроилась у съезда на шоссе, дожидаясь, пока судебные медики и полицейские работали с телами в салоне.
Подразделение саперов тщательно исследовало стоявший рядом грузовик на наличие бомб. Два агента ФБР получили серьезные ранения в результате взрыва микроавтобуса, и представители спецслужб стремились избежать новых потерь. Необходимо было разминировать грузовик, прежде чем убрать его с дороги и обеспечить доступ машин скорой помощи к месту происшествия.
— Я не знаю, сэр. — Один из агентов ФБР разговаривал по телефону с Торпом, который находился в Вашингтоне. — Они уже в автобусе и ищут обеих. Да, я понимаю. Поверьте, команда по освобождению заложников не могла бы ничего сделать. Они не выходили на связь с представителями властей, никто не выказывал интереса к тому, чтобы выдвигать какие-либо условия. Когда представители службы шерифа пытались связаться с ними по громкоговорителю из одной из машин, подъехавших к съезду, по ним просто открыли огонь. В тот момент, когда дверь в автобус была взорвана, они вошли в автобус и просто стали убивать людей. У нас не было шансов, нам пришлось идти на штурм.
Нет, судя по тому, что нам удалось установить, их было восемь человек. Да, сэр, к сожалению, все они погибли. При них не было никаких документов, никого не удалось идентифицировать. Они были в джинсах, в гражданской одежде. Таких людей можно было нанять где угодно. Но уже ясно, что они не имеют ничего общего с исламистами. Двое снаружи имели на телах татуировки, характерные для уголовников. Люди шерифа пытаются идентифицировать их по этим татуировкам. Боюсь, что вскоре мы узнаем, что все они не были местными, возможно, прибыли из-за границы.
Да, сэр, оружие китайское, автоматы АК военного образца. О взрывчатке мы пока точно не знаем. Мы считаем, что большая часть этих людей погибла при взрыве микроавтобуса, но нам предстоит исследовать
