Берия, и не они оба вместе с их ближайшим окружением. Подлинными инициаторами идеи выселения практически во всех случаях — как советских немцев, так и некоторых народов Северного Кавказа, а также калмыков — были командующие Южным, Сталинградским, Северо-Кавказским и Закавказским фронтами, Отдельной Приморской армией[67]. И одна из причин состояла в том, что для борьбы с бандформированиями, например, в тылу Северо-Кавказского фронта привлекались до 15 %. имеющихся в наличии сил и средств. По сути дела, это был настоящий «второй фронт», ибо на Кавказе советским войскам действительно приходилось воевать на два фронта, так как удара можно было ожидать не только со стороны немцев, но и с тыла, со стороны местного населения [68]. И командующий, в частности, Северо-Кавказским фронтом постоянно жаловался в Ставку на эту проблему. Однако это всего лишь одна, более или менее видимая сторона медали, которая, увы, не дает исчерпывающего ответа на вопрос, почему же именно командующие фронтами стали подлинными инициаторами идеи выселения ряда народов. Это тем более важно, если учесть что на НКВД и лично Берия навешивают буквально всех «собак» подряд, абсолютно не задумываясь ни о чем, и уж тем более о том, правда это или нет.
А честный ответ известен уже более 35 лет. В 1975 году в московском издательстве «Юридическая литература» вышла интересная книга «Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Документы и материалы», на страницах которой и был дан этот честный ответ. Там было опубликовано «Положение о войсках НКВД, охраняющих тыл Действующей Красной Армии» [69] в годы Великой Отечественной войны. Именно этим документом (имевшим несколько исправлений и дополнений) очень чётко определялись границы тыла, в пределах которых за порядок отвечали командиры того или иного уровня. К примеру, в полосе дивизии первого эшелона за порядок отвечал командир дивизии. С армейского же тыла, то есть с рубежа 20–25 км до 50–55 км в глубину, — начальник войск НКВД охраны тыла фронта. А вот за порядок охраны тыла от указанного рубежа и до 350–600 км вглубь — командующий фронтом. Все эти рубежи с конкретной привязкой устанавливались военными советами фронтов, согласовывались с ГШ и НКВД СССР. В тыловой полосе фронта действовал свой определенный фронтовой режим как для военных, так и для гражданских лиц. И так по всем фронтам.
Упомянутый выше документ четко свидетельствует, что командующий фронтом в указанной полосе нес всю полноту ответственности за происходящие события, не говоря уже о том, что ему, по сути, были подконтрольны все, в том числе органы власти на местах. Глубина тыловой полосы была различной и зависела прежде всего от характера боевых действий. При подготовке к наступлению она уменьшалась, достигая 200–250 км для фронта, при обороне — увеличивалась до 350–500—600 км и более. Но в любом случае при ее определении учитывалось также и наличие стратегических коммуникаций в тылу, населенных пунктов, различной инфраструктуры, то есть баз, складов, аэродромов, портов, станций, госпиталей, больниц, интендантских служб. В силу этих причин наличие во фронтовом тылу активно действующих банд из числа представителей местного населения, мятежа, тем более мятежной территории и т. п. — для командующего фронтом было недопустимо. При наличии основных сил на фронте направить к себе в тыл на данные границы он, по сути, мог только минимум сил и средств. Именно из этого обстоятельства и проистекали жалобы командующих фронтами в Ставку на неспокойную обстановку в собственном же тылу и просьбы решить эти проблемы. Проще говоря, армейский генералитет свою ответственность за обстановку во фронтовом тылу активно пытался переложить на НКВД.
Впоследствии же генералы самым «убедительным» образом продемонстрировали, что у них поголовно память отшибло, и они дружно принялись облыжно чернить НКВД и лично Берия, которые за них вынуждены были решать проблемы их фронтового тыла. В немалой степени именно по этой причине и не без подспудного содействия армейского генералитета времен войны появились сволочные утверждения о том, что оснований для выселения, мол, не было, так как в момент, когда они осуществлялись, фронт уже «ушел» на запад. Однако эти утверждения, мягко говоря, полное вранье. В действительности же в тылу, например, Северо-Кавказского фронта с лета 1943-го и почти до конца 1944 г. наблюдалась высокая активность бандформирований и диверсионных групп противника. Это с одной стороны. А с другой-то, в реальности при наступлении наших войск и соответственном перемещении линии фронта на запад ситуация на Северном Кавказе и Калмыкии резко ухудшилась. Потому что после перемещения линии фронта борьба с вооруженными бандами, сепаратистами, мятежниками и прочей коллаборационистской сволочью, которая, как правило, не уходила вместе с противником, а оставалась на местах, автоматически перекладывалась на малочисленные территориальные органы НКВД и НКГБ. Других же сил и средств для решения этой проблемы было крайне мало. Если по-простому, то едва только происходило снятие режима прифронтовой полосы, местные органы власти оставались один на один с вооруженными бандами. К моменту, например, выселения народов Северного Кавказа в 1944 г. обстановка в регионе оставалась сложной из-за постоянных обстрелов колонн, нападений на железнодорожные составы, идущие на фронт, на партийных и советских руководителей, налётов на колхозы и совхозы, срыва призыва в ряды Красной Армии. Как свидетельствуют многочисленные документы, во многом эти события были инспирированы спецслужбами Третьего рейха, которые обеспечивали банды оружием, боеприпасами, снаряжением, деньгами, инструкторами, средствами связи. По сути, это действительно была настоящая война в тылу фронта. И по свидетельству принимавших непосредственное участие в операциях по выселению ветеранов войск НКВД, решения об их осуществлении родились действительно как адекватная реакция на неоднократные обращения командования Северо- Кавказского фронта к Верховному Главнокомандующему.
И вовсе не случайно, повторяю, что когда стал известен план превращения войны против СССР в гражданскую войну в СССР, а он-то, к слову сказать, был разработан подразделениями абвера именно группы армий «Юг», то первыми под действие этих нелегких решений советского руководства в самом конце 1943 г. попали именно калмыки. Коллаборационизм и бандитизм против Красной Армии, местных органов власти и остававшегося верным центральной власти части населения среди калмыков были особо массовыми для столь малочисленного народа. Достаточно сказать, что в составе вермахта действовал отдельный Калмыцкий кавалерийский корпус, насчитывавший 4 дивизиона и 33 эскадрона общей численностью 4300 человек, из коих 3500 человек — строевой состав. И они представляли серьезную угрозу именно как сила, способная развязать гражданскую войну в Калмыкии, а, следовательно, поставить под серьезную угрозу безопасность Астраханской железной дороги.
Были выселены все калмыки — 93 тыс. человек из 134 тысяч калмыков довоенного населения. Разница в 40 тыс. человек проистекала из количества военных потерь, беженцев в рейх, боевых частей Калмыцкого кавалерийского корпуса и тех немногочисленных калмыков, которые служили в Красной Армии.
Небольшой комментарий. И вот ведь что удивительно. Во время проведения операции «Улусы» за сотрудничество с врагом было арестовано всего 750 человек — остальные, естественно, были в то время вне досягаемости НКВД-НКГБ- ГУКР Смерш. При задержании оказали сопротивление и были убиты — 8 чел., расстреляно — 10. При задержании расстреляны на месте преступления 4 человека. Небезынтересны некоторые данные из докладной записки «Об итогах следственной работы» после переселения калмыков (операция «Улусы») 28–29.12.43 г.». Из указанных 750 человек по подозрению в бандитизме и дезертирстве было задержано 432 человека. Причем из них дела на 17 человек в процессе проверки были переданы в другие органы. За недостаточностью улик освобождено было 84 человека. За отсутствием состава преступления 76 человек. Заведенные же на 13 человек дела были прекращены в связи с их смертью.
Из 318 человек задержанных и арестованных по различным пунктам и подпунктам знаменитой 58-й статьи УК РСФСР были осуждены 310, по статье 193 — 8 человек. Причем только 18 человек были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Остальные же были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Из числа осужденных членами бандформирований были 32 человека, 12 человек — принимали участие в вооруженных ограблениях, 16 — в грабежах, 28 человек — участвовали в расстрелах военнослужащих Красной Армии, 4 человека — в изнасилованиях. На совести этих негодяев были жизни 35 человек из числа мирных граждан и партийно-советского актива, которых они расстреляли[70].
Очевидно же, что, проводя операцию «Улусы», органы НКВД-НКГБ не проявляли какого-то особого рвения и стремления всех сделать врагами, даже из тех, кого задержали. Этот факт далеко не единственный. Аналогичные документальные подтверждения есть и по другим случаям выселения. За соблюдением мер социалистической законности велся строгий надзор. Известны случаи, когда особо
