с той же Германией, экономические интересы которой Япония не преминула ущемить именно на китайском плацдарме?! Как вообще можно было обвинять Сталина за это, если он за реальное золото продал Токио неуловимую, но жестокую возможность увязнуть в Китае?! Ведь китайско-японская война, начавшаяся в 1937 г., сковала силы Японии в Китае, и сколько бы она в последующем ни пыталась ринуться на СССР, сил у нее уже не хватало, а вразумляющие советские ответы на агрессии на озере Хасан и Халхин-Голе окончательно убедили даже самых твердолобых японских генералов в необходимости проведения более сдержанной политики по отношению к СССР. Так что по сути дела это была гениальная сделка Сталина, загнавшая Японию в капкан!
Военные заговорщики потому и ругали Сталина за продажу КВЖД, что он тем самым отнял у оппозиции один из реальных инструментов реализации геополитического заговора на Дальнем Востоке, включая и возможность втравливания СССР в мощный вооруженный конфликт. На этот же «инструмент» явно рассчитывала и германская генеральская оппозиция: в числе ее «видов» на сей счет было то, что Япония будет получать по этой магистрали ресурсы из СССР, усилит свою мощь и сможет в таком случае перекрыть по всей Азии «кислород» той же Великобритании, а также США, и тем самым облегчит Берлину задачу расплаты с версальскими обидчиками (собственно говоря, то же планировал и Адольф Гитлер).
Наконец, следует отметить, что отсутствие возможности списать все на случайное совпадение объясняется еще и следующими причинами. Во-первых, и в Берлине, и в Москве, и в Токио военно- геополитический заговор был представлен слишком высокопоставленными лицами: в Германии — военным министром Бломбергом, главнокомандующим сухопутными войсками Фричем, начальником Генштаба сухопутных войск Беком, генералами Гаммерштейном-Эквордом, Рейхенау и др.; в СССР — группой советских военных во главе с заместителем наркома обороны маршалом Тухачевским, причем в группу входили и командующие важнейшими военными округами СССР; в Японии — самим принцем Коноэ, признанным лидером японских евразийцев, в т. ч. и среди военных, к числу которых следует отнести командный состав японских ВМС (адмирал Йонаи Мицумава был противник каких бы то ни было осложнений с СССР и сторонник союза с Москвой, за что его считали едва ли не главой «русской партии» среди японских военных). Все, как на подбор, «вза-имофильствующие»: германская оппозиция давно «прославилась» прагматичным русофильством и японофильством, «наши» — своим рьяным германофильством и своеобразным «остфильством»; японские — не меньшим германофильством и особой разновидностью прагматизма в отношении СССР — не осложняющим отношения с остальным миром союзом с СССР.
Во-вторых, все три компонента заговора имели своих «серых кардиналов», как конспирологического, так и геополитического характера, нередко совмещавших и то и другое в одном лице — будь то физическое или же какое-то общество:
в Германии — Карл Хаусхофер, его сын Альбрехт и частично Ганс фон Сект, хотя и умерший к началу тех событий; первые же два, особенно Хаусхофер-старший, в одном лице совмещал массу ипостасей конспирологическо-геополитического характера, ибо являлся и известным геополитиком, и разведчиком, и аналитиком очень высокого уровня, и тесно связанным с различными тайными обществами (в Германия — «Ложа Полярных», она же «Орден Полярных», о которой говорится в следующей главе, в Японии — с обществами «Черного Дракона», «Черного Океана», «Реки Амур» и т д.), и, что самое характерное, при всем при этом оба Хаусхофера имели прямое отношение к британской масонской ложе «Герместический Орден Золотой Зари», на которой-то, кстати говоря, и лежит принципиальная ответственность за появление нацизма вообще;
в СССР — хотя и высланный из СССР еще в 1929 г., но тем не менее не потерявший конспиративных связей с внутренней оппозицией Лев Троцкий, который и держал руку на пульсе двухсторонних связей как между советской и германской оппозицией, так и между советской и японской частями геополитического заговора; при этом не следует забывать, что в силу своих родственных и иных связей Троцкий был теснейшим образом связан и с могущественными масонскими силами Запада;
в Японии — Коноэ Фумимаро и особенно Тояма Мицумаро, а также стоявшие за ними тайные японские общества.
В-третьих, на «хвостах» германского и японского компонентов заговора «висела» советская военная разведка:
— на германском — В. Г. Кривицкий, формально числившийся в НКВД. Его связи с германскими генералами появились еще со времен работы в разведупре. Не говоря уже о том, что функционально его общение с представителями заговора Фрича — Блом-берга более всего похоже на то, что это делалось все-таки по линии военной разведки, но прикрывалось, на случай расшифровки, лубянской вывеской (в принципе подобное — достаточно распространенное явление в мире спецслужб; например, того же Скоблина Лубянка вербовала от имени разведки Красной армии);
— на японском — Рихард Зорге и его лучший агент Одзаки Ходзуми, который сам являлся сотрудником одной из японских спецслужб того времени. К тому же и сам Зорге выполнял роль Двойного агента, т. к. с разрешения руководства ГРУ сотрудничал также и с германской разведкой (абвером).
В обоих случаях «хвосты» были не простые — оба, особенно же спарка Зорге — Одзаки, умело вертели всей «собакой»: если Кривицкий по просьбе германских генералов занимался памфлетированием для оказания влияния, то спарка Зорге — Одзаки и вовсе напрямую вершила политику, зачастую на глобальном уровне.
Короче говоря, если подвести итог, то нужно помимо всего, что уже было перечислено, помнить также и следующее: Запад совершенно не случайно избрал тактику именно «экономического умиротворения» — не в его политических традициях именно подобным образом «умиротворять» своих откровенных геополитических конкурентов. А это означает, что Запад прекрасно понимал саму суть основы могущего сложиться военно-геополитического альянса — постСССР должен был превратиться в источник ресурсов для Германии и Японии, которые в таком случае безбоязненно могли бы перейти к реализации своих амбициозных геополитических планов. Вот почему ликвидация советской части заговора была осуществлена не только в первоочередном порядке, но и оказалась теснейше переплетена с «экономическим умиротворением» Гитлера за счет сдачи ему «в аренду» Чехословакии. Вот почему правительство Коноэ, выждав всего лишь месяц после прихода к власти, инцидентом на мосту Лугоуцяо (более известен как мост Марко Поло) в ночь на 8 июля 1937 г. развязала войну в Китае. Токио, как и Берлин, тоже ожидал коренных изменений в СССР и превращения последнего в постСССР с военной диктатурой, опираясь на экономическую помощь которой Япония смогла бы решить свои военно- экономические задачи и начать настоящую вооруженную экспансию. Однако же убедившись, точно так же, как и германская генеральская оппозиция, в полной необратимости свершившегося в СССР разгрома заговора военных, но получив гарантии «экономического умиротворения» со стороны Запада, тут же ринулся на тропу войны с привычными антисоветскими лозунгами, но с естественно задними, по отношению к Западу, мыслями. 7 декабря 1948 г. все эти «мысли» обрушились бомбами на Пёрл-Харбор.
То есть если тот же Бломберг «только 12 дней спустя наконец подписал» ту самую «директиву», о которой так много говорилось выше, то более остро нуждавшийся в ресурсах Токио менее чем через месяц после официального сообщения о расстреле Тухачевского и K° развязал войну в Китае за те же самые ресурсы. И вот что очень любопытно — именно славившаяся своими связями с британской разведкой английская газета «Ньюс хроникл» в номере от 25 июня 1937 г. (всего через 13 дней после официального сообщения о расстреле Тухачевского) опубликовала (к тому же со ссылкой на самого Сталина?) сведения о некоем плане «стратега», который включал в себя следующие элементы: разрыв договоров СССР с рядом западных стран (прежде всего речь шла о договорах с Францией и Чехословакией); полный отказ от курса на разоружение и предотвращение агрессии; организацию попытки втягивания Германии в войну с одним из европейских государств, при сохранении со стороны СССР строгого нейтралитета. Последнее должно было означать: пока еще в силу пролонгации действует Договор о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г. между СССР и Германией, разрывом договоров с Францией и Чехословакией дать Берлину возможность напасть на Францию, при том что Чехословакия удерживалась от нападения на Германию угрозой с Востока.
Если теперь окончательно свести воедино все обстоятельства:
— что существовала германская генеральская оппозиция Гитлеру, что ее возглавляли Бломберг и Фрич, что тот же Бломберг, как один из заговорщиков, одновременно готовит «Директиву о единой подготовке вермахта к войне» именно же в мобилизационный период 1937/38 г., но при этом закладывает в
