Хоакин скрестил руки на груди. Отчасти ему было даже приятно, что он сумел поставить Мейджера в неловкое положение.
— А как насчет аукциона рогатого скота? Мое семейство занимается разведением коров, и именно поэтому я здесь: хочу продать несколько своих племенных быков.
Гордон Пирс никак не отреагировал, и Хеллер поспешила ему на помощь:
— Я уверена, что на аукционе у вас купят все, что вы продаете, сеньор Монтаньос.
Абигайль отпустила ремешок сумочки, и та с шумом упала на пол.
— О Господи! Какая я неловкая!
Гордон Пирс тут же поднял сумочку и любезно протянул ее хозяйке. На его счастье, в этот момент к ним подошел еще один член совета, чтобы поприветствовать коллегу крепким рукопожатием, и он наконец-то смог сменить тему беседы.
Хоакин слушал каждое слово, произнесенное Мейджером, следил за каждым его движением. Без сомнения, этот человек обладал прекрасными актерскими способностями: никому, даже Абигайль Пейтон, при всей ее проницательности, в голову не могло прийти, что Гордон Пирс вовсе не был тем очаровательным добропорядочным джентльменом, за которого себя выдавал. К тому же Хоакин отметил, что Мейджер смотрит на Хеллер так, словно она была одной из его вещей, он хотел ее.
Исподтишка поглядывая на девушку, Хоакин изучал ее реакцию, пытаясь понять, какие чувства она испытывает к своему сопровождающему, и, только убедившись в ее полном безразличии, вздохнул с облегчением. Мейджер явно не годился в герои ее романа. Он сомневался в том, что ей вообще известно, кто ее герой, — несмотря на возраст и необходимость думать о замужестве, она казалась невероятно наивной, что делало общение с ней еще более привлекательным. Если когда-либо Хеллер Пейтон была помолвлена и потом мужчина бросил ее, то он поступил как абсолютный дурак. В своем розовом платье она казалась еще более красивой, чем тогда, когда он ее встретил. Никогда в своей жизни Хоакин так страстно не хотел протянуть руку и прикоснуться к женщине.
А вдруг Мейджер сделает с Хеллер то, что сделал с Роситой? Хоакин почувствовал, как его рука сама собой медленно потянулась под накидкой к резной рукоятке ножа. Он не мог представить себе, что будет чувствовать, вонзая нож в сердце своего врага, но лишь знал одно: после всех этих лет у него наконец появилась возможность сдержать обещание и отомстить.
К тому времени, когда Мейджер поймет, что в него вонзили нож, он будет уже далеко.
Хоакин никогда не думал о том, что случится с ним после того, как ему удастся найти и убить Мейджера. В конце концов, это не имело для него никакого значения — не было такой цены, которую он с радостью не заплатил бы за то, чтобы возмездие свершилось именно так, как оно было им задумано.
Под прикрытием накидки нож медленно выскользнул из чехла.
«Убей его! Убей!» — шептал внутренний голос. И все же Хоакин колебался, пытаясь привести мысли в порядок. Как только он нанесет удар, все будет кончено: ожидание, поиск, ненависть. Логика подсказывала ему, что человек после такого удара может умереть только один раз; сам же он умирал множество раз за все эти годы.
Он думал о планах, которые они с Лино строили, чтобы найти и уничтожить Лютера Мейджера. Сколько раз Мейджер умер бы, если бы они были выполнены? Хоакин аккуратно убрал нож. На этот раз он будет терпеливым — как Лино — и сумеет дождаться нужного момента.
Над их головой замерцала люстра: пришло время занять свои места.
Почувствовав, что теперь он может рассуждать здраво и полностью контролирует себя, Хоакин отступил и поклонился.
— Надеюсь, вы получите большое удовольствие от спектакля, сеньорита. — Его голова медленно склонилась, однако глаза не отрывались от нее ни на мгновение.
— Я в этом абсолютно уверена, — произнесла Хеллер ледяным тоном.
Абигайль взяла Гордона Пирса под руку и направилась с ним в зал.
— Нам лучше поспешить, если мы не хотим пропустить начало…
Хеллер попыталась повернуться, чтобы присоединиться к ним, но Хоакин удержал ее за руку.
— Я надеялся, что вы простили меня, и, кажется, ошибся…
Хеллер хотела освободиться, но у нее ничего не получилось.
— Немедленно отпустите меня, или я…
— Закричите? Затопаете ногами? Я так не думаю: это совсем не подходит для леди, которая не желает, чтобы все подумали, будто у нее истеричный характер. — Уголком глаза Хоакин продолжал наблюдать за Абигайль и Лютером Мейджером, которые медленно продвигались к залу в общем потоке гостей.
— Что вам нужно, сеньор? Прощение? Хорошо, я прощаю вас, потому что прощение — это благостная вещь; но я никогда не забуду, как вы оскорбили меня!
— Оскорбил вас? Как, каким образом? Вызволяя вас из толпы, после того как вы упали в обморок? Обрабатывая вашу рану и заботясь о том, чтобы вы не умерли от потери крови? А может быть, выражая свое отвращение к корсету? Слава Богу, вам хватило здравого смысла не надеть его сегодня вечером. — Хоакин осторожно провел рукой по ее спине и улыбнулся. — Скорее всего обижаетесь на меня за то, что я разгадал ваш секрет: вы не та, кем пытаетесь казаться…
— Я? — Глаза Хеллер сверкнули негодованием. — Да что вы знаете обо мне!
Хоакин перехватил ее руку и притянул к себе так, что их тела соприкоснулись.
— Послушайте меня, мисс Бостон, должен предупредить вас: вам не следует слепо доверять людям и всему, что они говорят. — Он осторожно убрал золотой локон с ее щеки. — Гордон Пирс, например. Что вы знаете об этом человеке, о том, кем он был прежде и… — Поймав удивленный взгляд Хеллер, Хоакин мгновенно замолчал. Сказать ей правду о ее сопровождающем означало уничтожить собственные планы; но если он не сделает этого… не станет ли она жертвой обмана, как Росита? Господи, он никогда не простит себе, если это случится!
Хоакин почувствовал, что сам загнал себя в угол; с этого момента Хеллер Пейтон будет стоять между ним и Лютером Мейджером, а уж тот непременно сумеет использовать подобное положение к собственной выгоде.
У него не было намерения целовать ее, но стоило ему посмотреть на ее губы, и он уже не мог противиться желанию. Она была чертовски красива: ее лицо розовело столь же невинно, как и платье, а волосы сияли подобно золоту Эльдорадо, тогда как ее аромат напоминал запах свежего лимона. Он притянул девушку ближе и прикоснулся к ее волосам, с удивлением отмечая, что ее макушка находится на уровне его подбородка. Так вот она какая — маленькая, хрупкая, мягкая…
Она не боролась с ним, разве что слегка сопротивлялась.
Хоакин смотрел на нее сверху вниз, чувствуя теплое дыхание на своей шее. Черт побери, у него просто не оставалось другого выхода.
Он наклонил голову и, прикоснувшись губами к ее губам, почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь, затем оно расслабилось, стало послушным… Тогда Хоакин прижал ее так сильно, что почувствовал, как набухла упругая грудь. Ее губы манили, а сладкий аромат возбуждал желание. В этот миг она была для него всем, о чем он мечтал, — полудевочкой-полуженщиной, а сам он ощущал себя похотливым юнцом, целующимся в первый раз. Хоакин представил, как его руки грубо хватают ее, затем они вместе скрываются… но тут же понял нелепость такой мысли. На дворе 1870 год, и Америка — это далеко не средневековая Англия. К тому же он вовсе не был варваром.
С трудом оторвавшись от губ Хеллер, Хоакин отступил на шаг.
— Простите, я не должен был этого делать. — Он протянул ей руку, но она продолжала стоять неподвижно, Наконец ее ресницы медленно поднялись.
— Вы — язычник, дон Рикардо, дикарь с манерами козла! — Бросив ему в лицо столь обидные, по ее мнению, слова, Хеллер направилась вслед за остальной публикой в зал.
Некоторое время Хоакин следил за ней глазами, затем вскинул голову и рассмеялся. Все же она чертовски привлекательная особа, даже несмотря на ее ирландский акцент!
Хеллер неуклюже пробралась в богато отделанную центральную ложу и заняла свое место, стараясь не смотреть в сторону Абигайль, у которой наверняка было что сказать по поводу ее непростительного поведения. За те несколько минут, которые она потратила на поиски ложи Гордона, чувство вины еще больше усилилось и теперь заполняло всю ее. Она сжала руки так сильно, что хрустнули
