— Лино, это вы нашли Хоакина, после того как Мейджер избил его кнутом?
— Я и Елена. Она была единственной, кто не пролил над гробом Роситы ни слезинки, зато ухаживала за Хоакином день и ночь в течение многих недель, пока он окончательно не поправился. И именно она приехала за ним, когда мы попали в засаду у Канта. Если бы не Пепе и Елена, Хоакин был бы сейчас мертв.
Хеллер молча уставилась в свою миску. Похоже, она недооценила острую на язык сеньориту, которая была страдающей, отчаянно влюбленной женщиной.
— Ее можно только пожалеть, — невольно вырвалось у нее. — Я не сомневаюсь, что Хоакин будет всегда любить Роситу. — Эти слова она произнесла, прежде чем сама поняла их смысл. Сделанное открытие стало для нее настоящим ударом. Как перенести сознание того, что любая женщина может занимать только половину его сердца?
Хеллер медленно жевала бобы.
— Он делает все это ради нее, не так ли? — Она пристально посмотрела на стоявших неподалеку товарищей Хоакина, которые, казалось, были заняты серьезной беседой.
— Пожалуй, да, — согласился Лино. — Хоакин всегда будет любить Роситу. Когда она умерла на его руках, мы перенесли ее тело сюда и захоронили в зале в задней части пещеры.
— Здесь? О Господи! Я ничего не знала об этом. — Холодок пробежал по спине Хеллер.
— Вы и не могли знать. Но даже теперь вам не следует ревновать Хоакина к той любви, которую уже не вернешь. Скажу больше: вы должны уважать ее. Росита навсегда останется частью его жизни, но именно благодаря вам Хоакин снова научился любить. Я не сомневаюсь — вы будете ему хорошей женой.
— Женой? — Хеллер рассмеялась. — Да с чего вы взяли, будто он любит меня? — Она с трудом могла поверить, что разговаривает об этом с совершенно незнакомым мужчиной, но было нечто располагающее в лице Лино. Нет, неспроста ей захотелось довериться ему. И тогда она вспомнила: Лино был монах.
— Верьте мне, Хоакин любит вас, — между тем продолжал убеждать ее Лино. — Как только все это закончится, он заберет вас в Мексику, и тогда у вас будет настоящая свадьба и фиеста.
Хеллер неожиданно поднялась.
— Спасибо, Лино. Я почувствовала себя лучше после разговора с вами, но все же у меня немного кружится голова. Думаю, мне необходимо прилечь…
Едва Хеллер опустилась на шкуры, как вошел Хоакин и зажег маленькую масляную лампу.
— Лино сказал, что вы чувствуете себя неважно. Может, лучше послать за доктором?
— Не беспокойтесь, этого не требуется. — Она попыталась улыбнуться. — Просто я не привыкла к кухне Вана Ло, вот и все. Какое странное сочетание: мексиканские бобы и перепел по-китайски. — Хеллер поднесла руку ко рту, чтобы сдержать смешок, но неожиданно слезы брызнули из ее глаз и слова, которые она пыталась сдержать, вырвались наружу: — Я влюблена в вас, и в этом все дело. — Она сама удивилась своей смелости и испугалась ее.
Хоакин встал на колени рядом с ней и коснулся ее волос.
— Я тоже люблю вас, моя дорогая, и… никогда не думал, что когда-нибудь снова смогу сказать эти слова.
— Хоакин, нам так много нужно поведать друг другу. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Росите. Какой она была?
«Я столь же красива, как она? — хотелось ей спросить. — Удовлетворяю ли я вас так же, как она?» Впрочем, ей и так все было ясно: Росите не было равных. Как она могла стать такой же для него?
Хоакин прижал палец к ее губам.
— Послушайте, Хеллер, Росита мертва, и все, что связано с ней, теперь в прошлом. У нас есть только будущее, только завтрашний день. — Он расстегнул пуговицы на своей рубашке и, освободившись от нее, отбросил ее в сторону.
В свете лампы его мускулистые плечи сияли как отполированное золото. Она желала коснуться упругих волос, покрывавших его могучую грудь, желала гладить темную дорожку, начинавшуюся от торса и уходящую вниз.
Он повернулся к ней спиной, продолжая раздеваться. Ее глаза расширились, когда она увидела больше дюжины шрамов от кнута, которые покрывали его спину. Глубокие. Ужасные. Удивительно, что он смог выжить после такого — Хеллер нежно погладила белые отметины.
— О, Хоакин!
Она положила ладони на его широкую спину и начала медленно растирать ее.
— Тебе хорошо?
Его кивок ободрил ее. Она придвинулась сзади и принялась массировать ему руки. Потом, закрыв глаза, коснулась его торса и погладила живот. Мышцы Хоакина слегка напряглись от ее прикосновений. Хеллер сомневалась, что осмелилась бы так прикоснуться к нему, если бы он повернулся к ней лицом.
Словно угадав, о чем она думает, он и в самом деле повернулся, чтобы обнять ее.
— Вы постоянно удивляете меня. — Хоакин начал расстегивать пуговки на свадебном наряде. — На днях я собираюсь купить для вас несколько новых платьев, без пуговок.
Хеллер засмеялась и наклонилась к нему.
— Вряд ли вам это удастся.
— Тогда мы закажем их у портнихи. Мне вовсе не улыбается каждый раз возиться с ними, когда я захочу заняться с вами любовью.
Не в силах сдержать нетерпение, он поцеловал ее.
— Вы думаете, что мы будем часто делать… это? — спросила она шепотом.
— Каждый день из тех, которые нам еще остались. — Хоакин припал ртом к ее губам, настойчиво требуя впустить его, и тут же его горячий язык ворвался внутрь, увеличивая желание.
Он реагировал на стоны Хеллер с такой страстью, которая удивляла даже его самого. Прежде он никогда с женщинами не терял головы и всегда гордился тем, что в любых ситуациях сохранял хладнокровие. Однако теперь все изменилось, да так стремительно. Он едва смог понять, что происходит.
С самой той ночи в гостиничном номере Хеллер Хоакин мечтал о волшебном дне, когда у него снова появится возможность обнимать ее, трогать, заниматься с ней любовью. Он провел много бессонных ночей, думая о ней, вспоминая ее смелость и ее застенчивость. Иногда ему хотелось ощущать то же, что чувствует она. Теперь он знал, и, может быть, от этого его потребность в ней становилась все неистовее, и хотя он хотел действовать медленно, так как любовные ласки были новым чувством для нее, его тело не слушалось приказов разума.
Хоакин положил Хеллер на пушистые шкуры, и она вытянула руки, приглашая его насладиться собой. Тогда он раздел ее и накрыл своим телом, словно желая защитить от всего мира.
Это было то, чему он сейчас принадлежал, и то, где он хотел бы остаться навсегда. В этот момент Хеллер олицетворяла для него все, чего мог только желать мужчина. Эльдорадо его сердца, его заслуженную награду. Он мог объехать весь мир и не найти другую такую женщину: огонь и лед, сила и слабость одновременно.
Хоакин поцеловал ее в губы, затем в грудь. Она была сладкой как мед. Он лизал ее упругие соки, теребя их языком, и слышал ее прерывистое дыхание. Ноги Хеллер обвились вокруг его бедер. Ее лихорадило от желания.
Перекатившись на спину, Хоакин оказался под ней. Ее влага и теплота дрожью отозвались во всем его теле, — Прости, но… я не знаю как… — услышал он ее прерывающийся голос.
— Доверься мне, дорогая: есть много способов заниматься любовью. — Хоакин прижал ее бедра к себе и невольно застонал, когда ее женственность окружила его. — Боже, ты заставляешь меня забыться. Ты заставляешь меня… — Слова замерли у него на губах, когда он вошел в нее. Коснувшись ее бедер, он начал медленно двигаться и тут же почувствовал, как ее тело напрягается в одном ритме с ним.
Потерявшись в мире пьянящих ощущений, Хоакин перестал играть роль учителя и позволил действовать инстинктам. Хеллер возвышалась над ним, прогнув спину и откинув голову так, что ее великолепные распущенные волосы свободно спускались по плечам, щекотали его бедра.
Когда его толчки стали более настойчивыми, она наклонилась вперед и уперлась ладонями в его грудь.
