Лицо Консепсьон смягчилось.
— Вы мексиканка?
Марисса посмотрела на экономку.
— Я — ничто, — прошептала она, и слезы побежали по ее щекам.
Если бы она только не заплакала тогда. Если бы она только сохранила самообладание. Она никогда раньше не срывалась. Никогда. Даже когда мать говорила ей обидные слова. Даже когда доктор в больнице сообщил ей, что она беременна, а потом она подписала бумаги, в которых говорилось, что она уходит из института, оставляет все, о чем мечтала.
Со злостью Марисса провела тыльной стороной ладони по глазам. Дура, дура, дура. Почему она плакала в первое утро своего замужества? Почему она плачет теперь? Почему для нее имеет значение, что Каллен делает или не делает?
— Пошли.
Марисса посмотрела вверх. Каллен стоял на верхней ступеньке лестницы. Он сбрил свою утреннюю щетину.
— Пошли? — без выражения сказала она. — Пошли куда?
Он спустился, взял ее руки в свои, нежно поднял ее на ноги и улыбнулся. Этой улыбки было достаточно, чтобы у нее на глаза навернулись слезы.
— Пошли. Сначала к врачу, потом в магазины.
— Но со мной все в порядке. Правда. Это головокружение…
— Беременная женщина должна регулярно показываться акушеру. Не знаю, почему я только сейчас вспомнил об этом.
— Все нормально. Я звонила в бесплатную клинику…
— Я позвонил акушеру и записался на прием.
— Ты записал нас на прием?
— Да, — покраснел Каллен. — Ты простишь меня?
Марисса в изумлении покачала головой.
— Мне нечего тебе прощать.
— Конечно, есть что, — возразил Каллен. — Я втянул тебя в этот брак, а потом пошел на попятный.
— Не понимаю.
— Я получил отставку и отступил. — Он нагнулся к ней, прикоснулся к ее губам, делал это снова и снова, пока не почувствовал, что ее губы смягчились. — Марисса, я женился первый раз в жизни, так же как ты в первый раз вышла замуж. Я так же боюсь, как и ты, но, черт побери, у нас все получится.
— Я не…
— Я знаю. Но нам необходимо попробовать.
Марисса вздрогнула. Он был прав.
— Ради ребенка, — тихо сказала она.
— Ради него, ради нас. Ты плакала. — Каллен запустил пальцы ей в волосы и приподнял лицо. — Как я мог быть таким дураком? Не достаточно дать тебе крышу над головой. Тебе нужен внимательный врач. Красивая одежда. Все, что делает женщину счастливой.
— Нет. Я не…
— Не спорь со мной, — твердо сказал он. — Мы едем к врачу. Потом поедем по магазинам. Согласна?
— Насчет доктора да. Но не насчет остального. Мне ничего от тебя не нужно.
Каллен улыбнулся. Он ненавидел себя за глупость. За бесчувственность. За трусость. Но он любил слушать, когда Марисса говорила. Любил смотреть, как она поднимает подбородок и смотрит ему в глаза.
Настоящая Марисса была спрятана где-то глубоко. Его очаровательная, прекрасная, упрямая Марисса только собиралась вернуться к нему.
Она все еще говорила что-то, убеждала его не тратить на нее деньги. Он решил не спорить. Он знал более легкий и более убедительный способ успокоить эту женщину, единственный возможный способ.
Он целовал ее и чувствовал, как дрожь пробегает по ее телу.
Потом Каллен обнял свою жену за плечи и повел на улицу.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Бен порекомендовал акушера в районе Бэк-Бэй. Каллену повезло — он с первого раза нашел место на стоянке.
— Маленькое чудо, — сказал он, пытаясь разрядить обстановку. Но у него это плохо получилось. Марисса сама открыла дверь и вышла, прежде чем он успел ей Помочь.
Вид кирпичного здания, в котором располагался офис доктора, можно было сравнить с внешностью бостонских особняков почтенных семей. На подоконниках стояли цветы. Для красоты на черной деревянной двери висел медный молоток, а рядом находился более скромный звонок для повседневного пользования.
— Выглядит сносно, — пробормотал Каллен и подмигнул.
Марисса ничего не ответила.
Каллен подумал, что ему хочется поджать хвост и убежать.
На этот раз его остановило не желание исполнить свой долг, а просто взгляд Мариссы.
Каллен откашлялся.
— Сделаем это, — сказал он.
Он взял ее за руку, ожидая, что она выдернет свою ладонь. К его удивлению, она сжала его пальцы. Он посмотрел вниз. Ее голова едва достигала его плеча. Она была такой маленькой, такой беззащитной…
Такой прекрасной и решительной даже сейчас. Она подняла подбородок и смотрела прямо перед собой.
— Марисса.
Она посмотрела на него. Улыбка Каллена растопила ее неуверенность.
— Все будет хорошо, — пообещал он.
Она кивнула. Каллен вздохнул, нажал на звонок, открыл дверь… и словно оказался на другой планете.
Женщины. Приемная была забита женщинами. Они сидели, прижимаясь локтями друг к другу, на двух черных кожаных диванах, сидели, откинувшись на спинки стульев, стоящих вдоль стен. Одна из женщин стояла около стола регистратуры.
«Везде женщины», — растерянно подумал Каллен. Всех их объединяло одно. Каждая была беременной.
Каллен поежился. Он только начал привыкать, что у него была беременная жена. Но столько беременных женщин сразу — нет, мужчине этого не вынести.
Марисса заговорила, впервые за последний час.
— Ты можешь подождать на улице, если хочешь, — пробормотала она, будто прочитав его мысли.
Каллен с трудом сглотнул.
— Нет, — живо ответил он, — с чего бы мне хотеть этого?
Стерн не был похож на доктора.
У него были румяное лицо, громогласный голос и широкая улыбка. Это был здоровяк средних лет, который, как решил Каллен, когда-то играл в футбол в команде колледжа.
— Миссис О'Коннелл?
