обменялись не более чем парой фраз. В самолете иллюзия развеялась окончательно. Фейт раскрыла журнал, а Коул открыл кейс, где лежали документы из письменного стола Теда. Вчера вечером он попросил разрешения забрать их. Фейт не возражала – у нее была своя жизнь, у Теда своя... Только сейчас ей пришло в голову, что в бумагах может оказаться что-нибудь важное. Может, ей следовало сначала просмотреть бумаги самой? А впрочем, ничего там нет: Тед ревностно охранял тайну своей «второй жизни», а свидетельство о рождении Питера хранится у нее. Но сейчас Коул явно не думал о бумагах. Он смотрел в окно. Да и Фейт, вероятно, выглядела не лучше: если бы журнал был напечатан на санскрите, она бы и не заметила. Конечно, они оба злятся друг на друга. Но, если на то пошло, Коул просто не имеет права на нее злиться. Чего он ожидал? Что она запрыгает от радости, когда он скажет, что хочет увезти ее? Конечно, Либерти не лучшее место в мире, но это часть ее жизни, которую Коул, между прочим, методично разрушает. Фиктивный брак, теперь переезд... И брачный контракт. Ей безразличны его условия, но ее единственное условие он демонстративно не принимает. Фейт хмыкнула.
– Ты что-то сказала? – спросил Коул.
– Нет, – отрезала она и перевернула страницу. Весь перелет она просидела, тупо глядя в журнал и машинально перелистывая страницы.
В аэропорту их ждал черный «мерседес», а в «мерседесе» молодой человек в джинсах и белой рубашке. Он приветливо поздоровался с Коулом и взял их вещи. Коул просил не брать ничего лишнего, утверждая, что все необходимое она найдет в Нью-Йорке, но Фейт не обратила внимания на эти слова: если Коул надумал купить ее, у него ничего не получится.
Теперь Коул представлял ей шофера.
– Фейт, это Джон. Если захочешь прокатиться, он всегда к твоим услугам. Джон, это моя жена.
Джон кивнул и вежливо ответил, что рад познакомиться. Фейт кивнула ему в ответ. Коул взял ее под руку, но Фейт отстранила его, а в машине забилась как можно дальше в угол. Машина тронулась и плавно влилась в поток автомобилей.
– Этот район называют Куинз, – сообщил Коул через пару минут. – Сверни на мост, Джон, я хочу, чтобы миссис Камерон увидела панораму.
Можно подумать, она не видела панораму в кино. Высоченные здания – и только. Что они могут изменить в ее жизни?
– Если честно, – сказала она, – совсем не обязательно показывать мне...
Она не успела договорить. За широким невесомым пространством серебристой воды прямо в небо застывшими языками пламени вздымались громады из стали, бетона и стекла. Это был Манхэттен. В одну секунду Фейт забыла обо всем на свете.
Не то чтобы Коулу было особенно важно, понравится Фейт город или нет... Но все-таки это было ему небезразлично: слишком много для него значил этот бешеный ритм жизни, суматоха многолюдных улиц и тишина парков – это было что-то особенное. Ему хотелось, чтобы она чувствовала то же самое, чтобы она полюбила Нью-Йорк. Он был по-настоящему рад, когда она сказала:
– Потрясающе.
Коул кивнул.
– Когда я увидел это впервые, не мог понять, что чувствую: восторг или ужас.
Фейт приподняла бровь.
– Неужели великий Коул Камерон способен испытывать ужас?
Коула захлестнула злость. Что она знает о его скитаниях? О том, сколько он пролил пота, сколько трудился, сколько рисковал ради одной только тени надежды – надежды на счастье.
– Прости, – ответил он сдержанно и холодно. – Я не думал, что тебе станет скучно.
Фейт искоса взглянула на него. Он сидел, устремив взгляд прямо перед собой, его лицо было неподвижно, но бог знает отчего Фейт пожалела о своих словах.
– Нет, – поправилась она. – Я просто не могу представить, что ты вообще можешь испугаться.
Коул не сразу овладел собой.
– «Испугался», наверное, не совсем то слово, – Коул засмеялся. – Шокирован до глубины души! Я ведь тогда и не видал ничего больше Атланты или Корпус-Кристи!
– Корпус-Кристи?
– Это первое, что попалось мне на пути, когда я уехал из Либерти.
– Когда ты уехал из Либерти! – Фейт старалась говорить как можно равнодушнее. – Ты, должно быть, долго планировал свой отъезд.
Коул искоса посмотрел на Фейт – ее слова прозвучали не слишком дружелюбно.
– Я ничего не планировал заранее.
– Неужели?
Коул повернулся к ней лицом.
– Почему ты так уверена, что знаешь меня? Ручаюсь, ты и понятия не имеешь, что я за человек.
Да, она действительно этого не знает. И не хочет знать. Как ему удалось втянуть ее в эти абсурдные отношения? Не иначе, на нее затмение нашло! Что изменится, если она узнает, что он делал все эти девять лет? Решительно ничего. Он любит Нью-Йорк? Да хоть Тимбукту!
«Мерседес» вырулил на Пятую авеню: достаточно было одного взгляда, чтобы догадаться об этом. Кому не знакомы эти элегантные здания или зелень Центрального парка? Фейт с легкостью узнала самый фешенебельный район Нью-Йорка.
Автомобиль остановился. Швейцар в униформе распахнул дверь.
– С возвращением, мистер Камерон!
– Спасибо, Отто. Я рад, что вернулся.
Коул вышел из машины и предложил жене руку. Этот жест сопровождался таким взглядом, что Фейт пробрала дрожь и она не посмела воспротивиться.
– Это моя жена, – представил ее Коул. – Она очень независимая женщина, но я уверен, что она не откажется от вашей помощи, если ей понадобится такси.
Отто улыбнулся.
– Здравствуйте, миссис Камерон. Я всегда к вашим услугам.
Фейт вежливо улыбнулась, и Коул повел ее к лифту. Когда они вошли, он вставил ключ напротив номера на панели, и лифт плавно двинулся вверх. Впрочем, как бы плавно он ни двигался, Фейт на мгновение стало нехорошо. Это и есть моя новая жизнь, промелькнуло у нее в голове. Я собираюсь жить в незнакомом месте с абсолютно незнакомым человеком. Лифт остановился, дверь открылась в бесконечное мраморное пространство. Человек в черном с приятной улыбкой шагнул им навстречу.
– Добро пожаловать домой, мистер Камерон.
– Спасибо, Доббс. – Коул пропустил Фейт вперед. – Доббс, это моя жена. У нее должен быть свой ключ, и как можно скорее.
– Конечно, сэр.
Ключ? Но тогда где же двери?
– Это пентхаус, – негромко сообщил Коул. – Тебе нужен ключ для лифта. Лифт поднимается, и ты оказываешься в холле.
– Принести ваши вещи, сэр?
– Спасибо, Доббс. Это пока подождет. Сейчас мы бы выпили кофе. – Коул снова сжал ее локоть. – Правда, Фейт?
Она взглянула на него в полном замешательстве. Коул подумал о том, сколько перемен произошло в ее жизни по его вине, и в душе посочувствовал ей. Его пальцы разжались, и он взял ее за руку. Бог с ним, с кофе! Ей нужно отдохнуть. Он отведет ее наверх, возьмет на руки, отнесет в постель, и, может быть, положив голову ему на плечо и закрыв глаза, она наконец-то поймет, что все не так плохо.
– Фейт, – мягко позвал он, – давай я покажу тебе нашу комнату.
Нашу комнату? Всего два слова в одно мгновение возвратили Фейт к реальности. Фейт медленно освободила свою руку.
– Покажи мне
