— Это у вас нет никаких прав, — холодно заявил он.
Девушка глядела на него, как на чудовище, но ему не было до этого дела. Она не хочет с ним ехать? Отлично. Он тоже не хочет, чтобы она с ним ехала.
Она заплакала. Огромные, как алмазы, слезы скатывались по щекам. Но утешать ее не было времени.
— Прекратите, — велел он.
— Как вы собираетесь меня везти? Я же не багаж.
— Мы полетим первым классом. — (Она с тоской взглянула на него.) — Вам нужно смириться с тем, что произошло, Катарина. Нам пора.
— «Смирись. Нам пора». Вам хорошо говорить. Не ваша жизнь перевернулась.
Джейк взял сумки.
— Моя — тоже, черт возьми! Но я не протестую. — Он взял ее за руку. — Чем быстрее вы поймете, что мы накрепко связаны друг с другом, тем лучше будет для вас.
Он обратил внимание на ее взгляд. Куда делась ее гордость? Она выглядела очень испуганной.
Какой же я сукин сын, подумал Джейк.
Зачем он согласился на это? Почему не послал к черту Энрике и все, что с ним связано? Лучше обнять эту женщину, прижать ее к себе и успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но это же ложь.
— Больше никаких слез. Я устал от них.
— Я ненавижу вас, ненавижу, ненавижу вас!.. — выкрикнула Катарина. Джейк поставил вещи, прижал ее к себе и яростно поцеловал. Пусть поймет, что значит быть женщиной, а не ребенком.
Он почувствовал, как она вздрогнула, услышал сдавленный стон и застонал сам. Он провел рукой по ее волосам и поцеловал снова, волнуясь, как на первом свидании.
Он целовал ее нежно, ласково, целовал, пока она не успокоилась. Девушка перестала дрожать, губы раскрылись ему навстречу. Он ощутил всю ее сладость, всю невинность.
Прекращай, твердил себе Джейк. Но не мог остановиться. Вместо этого он прижал ее крепче. Катарина подняла руки, обняла его за шею, прильнула к нему и зашептала что-то, чего не мог воспринять его мозг, но понимало его тело.
Джейк забыл о ее невинности, забыл обо всем.
— Кошечка, — шептал он, — кошечка. — Он провел руками по ее спине, сжал ягодицы, приподнял ее, судорожно прижал к себе еще сильнее, чтобы она почувствовала, как сильно он ее хочет, как велико его желание и… Что же он творит?
Джейк вздрогнул и отшатнулся. Взглянул в ее лицо, все еще поднятое вверх, увидел распахнутые губы, жилку, пульсирующую на шее, темные ресницы.
Катарина открыла глаза. Он понял, что ее изумленное лицо будет долго преследовать его после того, как судьба разведет их в разные стороны.
— Ты поняла? — с видимым спокойствием спросил Джейк. — Ты — все еще ребенок.
Он открыл дверь, взял багаж и, не оглядываясь, вышел в коридор. Этот поцелуй изменил правила игры.
Он сделал все, чтобы заставить ее идти за ним. И черт его побери, если он не был прав.
Глава шестая
Его жесткость сработала. А может, причиной всему был поцелуй?
Когда двери лифта раскрылись внизу, Джейк устремился к выходу, не оглядываясь и не держа девушку за руку. Он действовал так, словно не сомневался, что она следует за ним.
На самом деле он ни в чем не был уверен.
А если она убежит от него? Если начнет кричать? Сможет ли он объяснить местной полиции, как попал в эту передрягу? И поверят ли они ему так легко, как швейцар?
Придется объяснять, почему совершеннолетняя женщина находится под его опекой, но если придется, он это сделает.
Она шла за ним. Он на мгновение остановился рядом с парковщиком. Катарина встала рядом. Джейк обнял ее за плечи и легонько подтолкнул вперед. Не следует испытывать судьбу на улице.
Вчерашний швейцар уже сменился, но, судя по взгляду, этому все было известно об американце и его сумасшедшей племяннице.
— Добрый день, сеньор, — на португальском поздоровался парень.
Джейк улыбнулся и ответил ему по-английски.
— Доброе утро, у меня черный автомобиль.
— Минутку. — Парень побежал за машиной, а Джейк шепнул Катарине на ухо:
— Отлично, так и держись, и все будет хорошо.
— Завоеватели тоже самое говорили индейцам, — холодно ответила она.
— Думаю, не надо напоминать, что я — не португалец, а ты — не индеец.
— Принцип тот же.
— У меня много общего с завоевателями?
— Да. И уберите руки.
Джейк вздохнул. Вчерашнее опять повторяется. Он не позволит Катарине заманить себя в ловушку. Если понадобится, он взвалит ее себе на плечи и втащит в самолет или обнимет и будет целовать, пока она не станет мягкой и податливой.
Не хотелось бы ни того, ни другого.
Парковщик подогнал машину, Джейк протянул ему чаевые. Парень положил вещи в багажник и поспешил к пассажирской дверце, чтобы открыть ее.
Джейк посмотрел на Катарину.
— Ты сообразительная девочка. Послушай, что я скажу. От тебя требуется сесть в машину, вести себя хорошо, держать рот на замке, пока мы не приземлимся в Нью-Йорке. Там у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить. Как тебе это предложение?
— У меня нет выбора.
— Правильно.
— Мое молчаливое согласие есть следствие целесообразности, а не покорности.
Джейк удивленно вздернул брови.
— Ты подчиняешься, потому что я сильнее и угрожаю тебе. Так?
— Вы ужасный человек, мистер Рамирез.
— Вы ужасный человек, Джейк, — поправил он. — А теперь садись в машину. — (Она со страхом глядела на него.) — Катарина, — заколебался он, — я понимаю, как тебе трудно, но сделаю все, чтобы тебе было хорошо.
— Неужели? Он кивнул.
— Только веди себя спокойно, и я… я буду добр и великодушен. Договорились?
Она взглянула на его протянутую руку, словно на руку прокаженного. И в ту минуту, когда он решил, что ничего не получится, вложила свою ледяную ладонь в его.
— Договорились, — согласилась девушка, и Джейк подумал, что бы она сделала, если бы он заменил рукопожатие поцелуем.
Перелет показался вечностью.
Зато у Катарины было время на размышление.
Джейк посоветовал ей смириться. При этих словах его глаза светились состраданием.
Может, он не станет выдавать ее замуж?
Нет. Но он постарается найти ей приличного мужа. По его мнению, это — единственно правильный вариант.
Катарина искоса взглянула на Джейка. Он сидел возле нее, закрыв глаза, откинувшись в кресле и
