живого серебра оказались сильнее жидкости, и в растворе начали образовываться пузырьки, вначале по одному, как бы нехотя, затем все более активно.
Перигор знал о потенциальной опасности паров живого серебра, поэтому для их отвода использовал нечто вроде вытяжного колпака, соединенного с небольшим отверстием высоко в стене. Теперь он расположил тигель с пузырящимся раствором под этим отверстием.
Идея Армана заключалась в том, чтобы максимально насытить раствор соли и серы живым серебром и изучить полученный результат. Для этого он хотел сублимировать содержимое всей реторты. Бросив на нее взгляд, он подсчитал, что до окончания процесса нужно еще минут сорок пять. Чтобы как можно меньше времени вдыхать вредные для здоровья пары ртути, хотя была оборудована и вытяжка, он решил ненадолго покинуть лабораторию. Пусть раствор насыщается живым серебром самостоятельно. Позже он вернется и начнет осторожно покачивать тигель, чтобы облегчить и ускорить процесс насыщения.
Взяв с полки мехи, он слегка раздул горелку под ретортой и залил водой огонь, ранее подогревавший уже перелитый в соседний тигель раствор. Сняв перчатки и окинув взглядом лабораторию, он убедился, что все идет гладко, и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Он направился на кухню, где Марсель всегда оставляла ему что-нибудь поесть. Хотя было еще рано и поужинал он всего три часа назад, Арман знал, что впереди его ждет долгая ночь, и вряд ли он сможет выкроить время для перерыва.
Его помощник Жан еще не ложился. Он работал в комнатушке возле кухни: приводил в порядок заказы, которые наутро ему предстояло раздавать посыльным врачей.
— Не засиживайся допоздна, Жан, ложись спать, — проходя мимо, сказал ему Перигор.
Тот кивнул, не оборачиваясь и не отводя глаз от записей.
На кухонном столе лежали хлеб, колбаса, сыр, в большой деревянной чашке было налито молоко, а в глиняном кувшинчике — вино. Зимой Арман часто располагался ужинать у очага, сохраняющего тепло до самого утра, и, как правило, запивал ужин вином. Но сейчас было тепло, и поэтому он предпочел стакан молока. К тому же молоко ему казалось более полезным для пищеварения.
Едва он расположился за столом и придвинул к себе чашку с молоком, как из лаборатории раздался грохот. Это был не взрыв (за годы алхимических опытов Арман узнал и такое), скорее, что-то лопнуло и осколками осыпалось на пол.
Он вскочил на ноги, опрокинув табурет, и бросился в лабораторию. Его сердце сжалось от тревоги и застучало в бешеном ритме — так бывало всегда, когда какой-то эксперимент выходил из-под контроля.
Жан его опередил: помощник неподвижно стоял перед закрытой дверью, словно ему не хватало решимости, чтобы ее распахнуть. Арман отодвинул Жана в сторону и приложил ухо к двери. Не услышав треска пламени, что означало отсутствие пожара, — а значит, его наихудшие опасения не подтвердились, — он приоткрыл дверь, сначала осторожно, а затем решительнее. Он не видел ничего, кроме дыма. Дыма было много, но юный алхимик понял, что тут произошло. Жидкость из лопнувших сосудов залила огонь. Арман уловил едкий и зловонный запах серы. Захлопывая дверь, он догадался, что это зловоние имеет ту же природу, что и дым при пожаре.
Несколько мгновений он собирался с мыслями, затем набрал полные легкие воздуха и ворвался в лабораторию. Пробираясь на ощупь, он споткнулся о валявшуюся на полу потухшую жаровню, вскарабкался на табурет и распахнул окно под потолком. Ему не хватало воздуха, он выскочил из лаборатории и захлопнул дверь.
И тогда он увидел Марсель. Набросив поверх ночной сорочки большую шаль, она с озабоченным видом спускалась по лестнице.
— Успокойся, Марсель. — Арман, пытаясь отдышаться, натянуто улыбнулся. — Ничего страшного не произошло. Просто разбился горшок. Это тебя и разбудило.
Женщина хотела было возразить, но не успела. От входной двери донеслись громкие удары. Кто-то колотил в дверь кулаком, причем делал это совершенно бесцеремонным образом. До них донесся крик:
— Открывайте!
Перигор утвердительно кивнул помощнику, и тот направился к арке, ведущей в прихожую. Спустя несколько секунд он вернулся в сопровождении двух мужчин.
— Это ночные сторожа, — представил мужчин Жан. — Они услышали шум…
— И увидели, как из окна валит дым, — добавил старший из мужчин. Оба сторожа были облачены в кожаные нагрудники и шляпы, на поясе у каждого висело по шпаге. — Можно узнать, что тут произошло? — поинтересовался он, обводя взглядом присутствующих, словно пытался оценить ситуацию.
— Слава Богу, ничего непоправимого, — ответил ему Арман. — Как вы наверняка знаете, я аптекарь. — (На людях он никогда не упоминал алхимию.) — В моей лаборатории произошел небольшой инцидент. Один из сосудов лопнул, и жидкость вылилась из него на раскаленные угли. Это и стало источником шума, который вы слышали, и дыма, который вы видели.
— В такое-то время? — голос сторожа прозвучал вызывающе.
— Да. Я всегда работаю по ночам. И не знаю ни одного закона, который бы мне это запрещал. Или я ошибаюсь? — парировал Арман.
Его эксперимент с треском провалился, тщательно созданная система из реторты и тигля разлетелась на тысячу осколков, усеяв пол лаборатории. Ко всему прочему он смертельно устал… Одним словом, Арман был совершенно не склонен выслушивать дерзости.
Сторож в упор встретил его взгляд и положил руку на рукоять шпаги. Он оценивающе посмотрел на Армана, когда же он заговорил, его голос звучал гораздо мягче.
— Можно нам взглянуть на лабораторию? — поинтересовался он. — Мы должны убедиться в том, что опасность миновала и вам не угрожают новые… инциденты.
Арман кивнул. Он тоже несколько успокоился.
— Думаю, да. Дым, который вы видели, уже вышел в окно. Я открыл его только что. Полагаю, лаборатория уже проветрилась, по крайней мере для того, чтобы мы смогли что-то там рассмотреть. Но, все же держитесь подальше, потому что пары могут оказаться опасными для здоровья.
Арман сделал несколько шагов, снова открыл дверь и, предварительно задержав дыхание, всмотрелся внутрь помещения. В воздухе висела смесь дыма и паров, но кое-что уже было видно. Как и ожидалось, угли были залиты и понемногу продолжали источать дым. Огромный рабочий стол занимал всю стену напротив двери. На нем и стояли жаровни, совсем недавно бывшие источником тепла, подогревавшего сосуды. От приспособления Армана не осталось ничего, кроме осколков стекла, усеявших как стол, так и пол вокруг стола. Арман понял, что тигель лопнул либо из-за дефекта, допущенного при его изготовлении, либо из-за неправильного расположения поддерживающей его треноги. В результате тренога могла упасть, свалив на пол и реторту. Донышко реторты уцелело и все еще было закреплено на треноге. В нем тускло поблескивало живое серебро. «Слава Богу, хоть этот беспокойный металл не разлетелся по всей лаборатории», — с облегчением вздохнул Арман.
Он пошире открыл дверь, жестом приглашая остальных подойти ближе.
— Все в порядке, — уже спокойнее произнес он, — но в лабораторию пока лучше не входить.
Конец фразы он произнес по инерции, потому что его взгляд, а с ним и его внимание были прикованы к тому, что происходило в воздухе у открытого окна. В ищущих выхода парах между рабочим столом и потолком, чуть повыше закрепленной на стене полки, возникло нечто.
Поначалу оно было едва различимо, но быстро обрело совершенно отчетливые очертания и насыщенный черный цвет. Предмет, а у Армана не было оснований сомневаться в том, что «это» имеет вполне определенные физические параметры, некоторое время сохранял неподвижность, как будто завис в воздухе в окружении клубов дыма.
Алхимик обратил внимание на его необычную форму: он походил на круг, который продолжался закругленным отростком. В длину предмет был не больше ладони.
Окончательно проявившись, он несколько секунд повисел в воздухе и вдруг упал, заставив Армана вздрогнуть. Падение было коротким, потому что предмет остановила полка, на которой стоял кубок с широким горлышком. Этот кубок много значил для Армана, и именно в него упал странный предмет, скрывшись от глаз наблюдателей. Если алхимик на какое-то мгновение и усомнился в реальности происходящего, то стук падения, отчетливо прозвучавший в воцарившейся тишине, рассеял все сомнения.
