Четвертая опасность грозила подорвать его авторитет.
И все же Карелин не хотел и думать о том, чтобы отделить «непредвиденное» от доклада, гарантировать себя от четвертой опасности. Он видел в «непредвиденном» доказательство своей гипотезы и твердо решил включить его в конечный вывод.
Будь что будет! Отступать было не в его характере.
— Может быть, и посмеются на первых порах, — сказал он.
— Совершенно верно! — подхватила Вера Павловна, для которой течение мыслей мужа никогда не было тайной. — А потом подумают и согласятся.
Она знала о его намерении, нужно быть смелым. Тем более если уверен в своей правоте.
Карелин посмотрел на часы.
— Ну, кажется, самое время, — сказал он.
— Да, поехали!
Они посмотрели друг на друга, и оба улыбнулись — он принужденно, она — открыто и весело.
— Интересно, — сказал Николай Тихонович, — как я вернусь оттуда: со щитом или на щите?
— Только со щитом!
НАХОДКА
Люди напряженного умственного труда редко ограничиваются своей основной работой. Почти как правило, у них появляется какое-нибудь увлечение, не имеющее ничего общего с их специальностью. Мозг требует отдыха, отвлечения, перемены деятельности. И если ученый пренебрегает физическим трудом или спортом, то чаще всего увлечением становится также умственная работа, но только совсем иного характера, при которой вводятся в действие другие участки мозга, не принимающие участия в основной работе.
Такой отдых достигает цели, но, конечно, в меньшей степени, чем отдых «физический».
Николай Тихонович Карелин, к большому огорчению своей жены, заслуженного мастера спорта, не испытывал никакой склонности к физкультуре. И его отдыхом служила… другая наука.
Карелин увлекался археологией.
В его кабинете целый шкаф был наполнен всевозможными черепками, кусочками костей, каменными и железными обломками, извлеченными при раскопках. Большинство из них было подарено ему другом детства и юности Василием Васильевичем Кичёвым — историком и археологом. Но были тут и предметы, найденные лично Карелиным. Изредка он принимал участие в экспедициях Кичёва, всегда в качестве подсобного рабочего.
Вера Павловна весьма одобрительно относилась к таким поездкам. Муж не хочет заниматься спортом, пусть хоть иногда просто поработает лопатой.
Но участвовать в археологических раскопках приходилось редко.
Последний раз это случилось два года назад.
Карелин тогда был сильно утомлен, закончив сложное математическое исследование, и неожиданно полученное письмо Кичёва оказалось как нельзя более своевременным.
Василий Васильевич приглашал друга отправиться вместе с ним ни более ни менее как в… Египет.
В первый момент Николай Тихонович просто рассмеялся. Показалось смешным, что его, простого любителя, приглашают в столь серьезную экспедицию. Какую пользу он может принести? Но потом он задумался, а на следующий день ответил согласием.
Заслуга этого решения целиком принадлежала Вере Павловне.
Через неделю Карелин получил официальное уведомление о зачислении в состав археологической группы Кичёва в качестве лаборанта. Видимо, был учтен его опыт, приобретенный в нескольких прежних раскопках.
Воздушный лайнер доставил экспедицию, без промежуточных посадок, на сравнительно недавно оборудованный аэродром в Вади-Халфе, расположенный почти на пятьсот километров южнее Асуанской плотины.
Кичёв, начальник и научный руководитель экспедиции, с утра до вечера был очень занят, и за двое суток пребывания в Вади-Халфе Карелин редко видел его. Другие четверо членов их маленького коллектива неоднократно бывали уже в Египте, и их мало интересовало то, что всецело захватило Николая Тихоновича. Ему пришлось в одиночестве знакомиться с городом и древним Нилом.
Овеянная легендами, пропитанная «ароматом истории», могучая река приводила Карелина в поэтическое настроение. Моторные катера и речные трамваи казались ему ладьями фараонов или утлыми лодками феллахов. Увы! Фараоны давно исчезли, а феллахи, хотя и существовали, но пользовались вполне современными «моторками».
Оставалось пернатое население берегов, но и здесь Карелина постигло разочарование. Подавляющее большинство составляли хорошо знакомые ему гуси и утки, прилетевшие сюда на «зимний период». Коренного населения — пеликанов и фламинго — было почему-то совсем мало. И ни разу не видел он ни одного крокодила.
Но, несмотря на явное отсутствие «владык Нила», Карелин все же не рискнул выкупаться.
Кичёв торопился. Не за горами был период весенних ливней. И утром третьего дня экспедиция на двух вертолетах вылетела к месту назначения — древнему оазису Гальфага.
Советские египтологи пришли к выводу, что во времена двенадцатой династии, в частности при фараоне Аменемхете Первом, оазис Гальфага, вернее населенный пункт, находящийся в нем, уже существовал, и задачей Кичёва было проверить это предположение.
Карелина вновь ожидало разочарование. Он увидел не оазис, каким всегда представлял его себе, а город, правда небольшой, но вполне благоустроенный. Поселились не в палатках, а в уютном отеле, и на работу ездили в автомобилях.
— Куда ты меня завез? — шутил Николай Тихонович. — Знал бы, не поехал. Где же Египет, дорогой Вася? Где пески и пальмы?
— Будут тебе пески, — отвечал Кичёв. — В достаточном количестве. Еще надоест!
Песку действительно хватало на месте работы.
Археологи волей-неволей должны обходиться без современной техники. Землеройные машины, не говоря уже о мощных экскаваторах, никуда не годятся при раскопках. Их слепая, нерассуждающая сила может повредить бесценные экспонаты, таящиеся в каждом метре древней египетской земли. Простая лопата является в этом случае единственным и верным орудием.
Кичёв выбрал место, где еще никогда ничего не искали. Его опытный глаз определил, что если населенный пункт действительно существовал здесь в интересующую ученых эпоху, то именно в этом месте должен был находиться абидос, или некрополь, а также жилища хаотитов, без которых не могло обходиться ни одно древнее египетское поселение.
Началась тяжелая, кропотливая и неблагодарная работа. Усилия, которыми добывались редко попадающиеся экспонаты, казались всем чрезмерными, но другого пути не было.
Люди копали с утра до вечера, всё более погружаясь в песчаные пласты, с каждым метром становившиеся плотнее и тверже.
Раскопки производились одновременно в трех местах.
Одной из групп непосредственно руководил сам Кичёв, при котором в качестве лаборанта состоял Карелин.
Их группе не повезло. В то время как другие время от времени находили более или менее ценные предметы, относящиеся к различным эпохам, Кичёв с Карелиным не нашли ничего, выкапывая только песок.
Становилось ясным, что попали на бесплодный участок.
Но конец венчает дело. И именно группа Кичёва обнаружила если и не искомое, то все же нечто имеющее огромный интерес.
Это были остатки гробницы, видимо баснословной древности.
Определить, что перед ними именно гробница, мог только очень опытный археолог, — так мало от нее осталось. Несколько каменных обломков, в которых с трудом узнавались черепки сосудов, небольшая, сплошь истрескавшаяся, плита из мрамора и что-то напоминавшее лоскутья не то материи, не то пергамента. Не было ничего похожего на мумию, но Кичёв без колебаний заявил:
