чтобы отдать последние воинские почести командарму. К нам, морякам, он пришел с просьбой обеспечить переправу через пролив, что и было исполнено.
Провожая генерала в последний путь, я вспомнил, как совсем недавно, в канун Нового года, он вступил на керченскую землю, как его, освободителя, встречали радостные керченцы. И вот теперь, в мае 1942 года, наш боевой товарищ, павший в бою за эту землю, навсегда покидал тревожный керченский причал.
К ночи 13 мая противник настолько приблизился к Керчи, что его тяжелая артиллерия принялась обстреливать город.
Началась эвакуация с керченского берега на Тамань.
Переправа через пролив была возложена на Керченскую военно-морскую базу, адмирал А. С. Фролов назначен начальником переправы.
К 13 мая обстоятельства сложились так, что А. С. Фролов и я вынуждены были разделить между собою обязанности по дальнейшему руководству базой: Фролов со штабом оставался в Керчи для непосредственного руководства [99] переправой со всеми подчиненными и приданными КВМБ плавсредствами, я же отправлялся в Керченскую крепость, где находились все воинские части базы, недавно переведенные из Керчи в связи с усложнившейся обстановкой и участившимися бомбежками вражеской авиации. На меня возлагались две задачи: эвакуация личного состава базы на таманский берег и уничтожение крепостных складов с авиационным и артиллерийским боезапасом, эвакуировать который, как уже говорилось, не было возможности.
Боезапас, оставшийся еще после первого, ноябрьского отступления наших войск с Керченского полуострова, принадлежал Черноморскому флоту. Он постепенно накапливался на крепостных складах для нужд морской авиации и береговой артиллерии. Его количество исчислялось примерно в три-четыре тысячи тонн. Случилось так, что противник, поспешно отступая под ударами десантников в декабре 1941 года, тоже не успел уничтожить склады. Теперь это предстояло сделать нам.
Решать обе задачи — эвакуацию и подрыв боезапаса — нужно было в комплексе, учитывая складывающуюся обстановку и сообразуясь с общим положением войск Крымского фронта. 8 мая, когда стало известно о прорыве гитлеровцами фронта, части КВМБ, находившиеся в крепости, получили приказание командира базы — немедленно приступить к оборудованию оборонительного участка перед внешним обводом старой крепости.
Побывав 10 мая в крепости, я убедился, что работы по организации боевого участка, упиравшегося флангами в море, в основном завершены: отрыты окопы полного профиля, устроены пулеметные гнезда, прорыты хода сообщения. Каждое подразделение заняло свой участок на рубеже обороны.
Наша 354-я инженерная рота (командир — капитан Н. М. Смирнов, комиссар — старший политрук Е. И. Радечко) в короткий срок создала оборонительный рубеж и заняла окопы на отведенном ей участке переднего края. Поскольку боевой состав гарнизона крепости был малочисленным оборона оказалась довольно «жидкой». На протяжении около трех километров по дуге, огибавшей крепостной вал, не отрывали сплошных окопов. Хотя местность перед крепостью пересеченная, холмистая, удобная для ведения оборонительного боя, пулеметных огневых точек было мало, артиллерия же полностью отсутствовала. Такой была первая линия обороны. Второй линией, да и глубиной обороны [100] являлась сама крепость с ее старыми оборонительными сооружениями середины XIX века.
Когда вечером 13 мая я покидал Керчь, адмирал Фролов пожал мне на прощанье руку и тепло напутствовал: «Поезжай, комиссар, в крепость, действуй по обстановке, а по итогам будем вместе разбираться... — и добавил после короткой паузы: — Если доведется».
Да, если доведется, мысленно согласился я с ним...
Оборона старой крепости
Керченская крепость, находившаяся в пяти километрах к югу от города, начиналась на высоком, обрывистом мысе Ак-Бурун, на южном берегу Керченской бухты. Отсюда она тянулась к югу почти на пять километров вдоль берега и заканчивалась фортом «Тотлебен», названным так в честь строителя крепости. Северная часть крепости простиралась также примерно на пять километров от мыса Ак-Бурун вдоль берега Керченской бухты.
Со стороны суши, на западе, крепость имела высокий земляной вал протяженностью около трех километров, под которым проходил широкий и глубокий ров с отвесными облицованными камнем стенами (глубина рва, учитывая высоту вала, — 4—5 метров). Своими флангами вал упирался в море, придавая таким образом территории крепости вид неправильного треугольника, общей площадью около восьми квадратных километров.
Форт «Тотлебен» располагался на возвышенности в юго-западном секторе крепости. От остальной части крепости он отделялся рвом и высоким валом. Построенный в 1857—1858 годах, как первое крепостное сооружение, форт имел разветвленную систему подземных помещений — минных галерей, складов, казематов, глубоко уходящих в землю, располагавшихся один над другим, ярусами. В форту имелись также и надземные помещения — бывшие казармы и склады. В них-то и находились склады боезапаса, которые мы должны были уничтожить.
Ниже форта и несколько восточнее его находится бухта Павловская, образованная насыпным молом. В этой бухте был причал для подхода плавсредств, обеспечивавших крепость необходимыми перевозками.
В самом форту и на валах Павловской бухты в дореволюционное время были оборудованы артиллерийские позиции [101] береговых батарей. На валу Павловской бухты стояла мощная 11-дюймовая батарея, прикрывавшая вход в Керченский пролив из Черного моря.
В советское время Керченская крепость находилась в ведении Военно-Морского Флота и использовалась для хранения различного военного имущества и проведения боевой подготовки. Перед самым началом Великой Отечественной войны в крепости были установлены две батареи керченского сектора береговой обороны — для поражения морских целей: «БС-48», 152-миллиметровая, — в форту «Тотлебен» и противокатерная «БС-9», 75-миллиметровая, — в Павловской бухте. В ноябре 1941 года во время первого отступления наших войск с Керченского полуострова батареи были перебазированы на Таманский полуостров.
И вот теперь, более чем через три четверти века после своего основания, старая русская крепость словно проснулась от долгой спячки. Теперь она вновь готовилась к битве с врагами России, а внуки и правнуки тех, кто строил эту крепость, у стен ее вступали теперь в бой за свою, Советскую Родину...
Основной полевой сухопутной частью в обороне крепости был 8-й отдельный стрелковый батальон Керченской базы (командир — А. Ф. Киба, военком — батальонный комиссар Д. В. Поляков). Командир батальона одновременно был начальником вновь созданного боевого участка. Ему подчинялись все остальные части КВМБ: два взвода 17-й пулеметной роты, инженерная рота, флотский полуэкипаж (командир — лейтенант Фастовский, военком — политрук Шмелев) и 76-я рота ВНОС (командир — лейтенант Шпикуляк, военком — младший политрук М. Докторович). В общем боевой состав гарнизона крепости на переднем крае насчитывал немногим более 1 000 штыков. Вооружение только стрелковое — винтовки и пулеметы. Инженерная рота выставила перед окопами частичное минное заграждение. Артиллерии не было — ее рассчитывали заполучить у отступавших воинских частей Крымского фронта.
Кроме этого в крепости находились отдельный взвод химзащиты, минная партия и отдельные подразделения СНИС, тыла базы, госпитали, а также политотдел КВМБ (начальник — полковой комиссар Ф. В. Монастырский) и почти весь особый отдел «Смерш». Всего в этих мелких подразделениях было человек 250 — весь наш резерв.
К вечеру 13 мая прибыла еще одна воинская часть Керченской базы — 46-й отдельный зенитный дивизион, входивший [102] в состав 65-го зенитного артполка. Дивизион отступал со своей огневой позиции у озера Тобечик в южной части побережья Керченского пролива, где он длительное время прикрывал 119-й авиационный морской полк.
