взгляд — я кивнул. Контр-адмирал тут же отдал приказание радировать Литошенко: отряду изменить курс, идти на высадку на Камыш-Бурунскую косу...
Группа в составе четырех катеров-охотников под командованием А. Ф. Студеничникова в пять часов на среднем [33] ходу в кильватерной колонне вошла в Камыш-Бурунскую бухту. Первым подходил к берегу флагманский катер «МО-0100», на котором находились А. Ф. Студеничников и К. В. Лесников.
К причалу подходили-подкрадывались на самом малом ходу, стараясь соблюдать полную тишину.
И вдруг метрах в сорока-пятидесяти от пристани катер сел на мель. Положение было не из легких: осветить прожектором, осмотреться нельзя. Следующий за ним катер далековато. Чтобы передать ратьером световой сигнал о помощи, нужно время. А сейчас дорога каждая минута!
Берег, занятый врагом, совсем рядом. Безмолвствуют едва приметные в темноте силуэты береговых строений, в каждый миг оттуда могут ударить смертельными трассами пушки и пулеметы.
Пробовали сняться с мели своим ходом, работая моторами на малых оборотах. Но приемные кингстоны водяного охлаждения забились илом, и моторы могли выйти из строя. Тогда командир катера приказал их заглушить. Посоветовавшись накоротке, командиры решили: подать швартовый конец на пристань и тихо подтянуться к причалу.
Бывший боцман катера «МО-0100» В. К. Мусихин, принимавший участие в десанте, впоследствии рассказывал:
«Рулевой Константин Козлов скинул шинель, взял спасательный круг, бросательный конец и спустился за борт. Глубина небольшая, по грудь, но грунт вязкий. На берег был заведен швартовый, и катер подтянули к берегу. Группа десантников, не дожидаясь, пока катер подойдет к пристани вплотную, спустилась за борт и, держась за швартовый конец, где вброд, где вплавь перебралась на пристань. Десант был высажен в полной тишине и без потерь».
Ни один из последующих катеров на мель не сел — видимо, катер «МО-0100» зацепился за какой-то полузатопленный предмет.
Так же скрытно, без единого выстрела с нашей и вражеской стороны, была высажена группа красноармейцев-десантников с «МО-0148» (командир — лейтенант А. Г. Кривоносов). Но уже катер «МО- 091» (командир — лейтенант Ф. С. Дьяченко), а вслед за ним и «МО-099» (командир — старший лейтенант И. А. Видонов) при подходе к причалу были встречены артиллерийским и пулеметным огнем «проснувшейся» вражеской противодесантной обороны.
Пушки и пулеметы охотников дружно отвечали на огонь неприятеля. Десантники были высажены прямо на [34] причал с небольшими потерями. На катерах было ранено несколько моряков.
Едва высадившись, усиленная рота 302-й дивизии начала закрепляться на занятой позиции в зданиях производственных цехов агломерационной фабрики. Завязался бой с подошедшими силами противника.
Все четыре катера, выполнив боевую задачу по высадке десантников в Камыш-Буруне, по приказанию А. Ф. Студеничникова легли на обратный курс. Уже рассветало, когда катера, находясь в кильватерной колонне, начали выходить из бухты, приближаясь к Камыш-Бурунской косе.
Впереди, влево по курсу отряда катеров-охотников, в серой предрассветной дымке показалась большая группа судов, пересекающих пролив в северо-западном направлении от косы Тузла. Это подходили основные силы десанта для высадки на Камыш-Бурунской косе. На ней, как было видно с катера «МО-0100», началась сильная перестрелка. Это означало, что пункт высадки захвачен нашими и готов принимать десантников.
А. Ф. Студеничников, как первый заместитель командира базы, принял решение: продолжать высадку по ранее намеченному плану и высаживать основную силу десанта на Камыш-Бурунскую косу. Он мог бы направить часть под ходивших высадочных средств в самую бухту, к недавно захваченному причалу. Однако, посоветовавшись с начальником политотдела Лесниковым, решил этого не делать, поскольку связь с высадившейся там ударной группой пока не была установлена и обстановка не выяснена. Кроме этого, в ходе перестрелки пушки катеров-охотников нащупывали все новые огневые, противодесантные средства противника, располагавшиеся по береговой дуге Камыш-Бурунской бухты. Наши суда, особенно неповоротливые баржи с буксирами, втянувшись в бухту, оказались бы как в мешке на малой водной акватории, простреливаемой с трех сторон вражеской артиллерией, и, стесненные в маневре, понесли бы значительные потери. Подходы же к Камыш-Бурунской косе — прямые и открытые, за кормой десантных плавсредств — достаточно широкое водное пространство Керченского пролива, обеспечивавшее возможность маневрировать. Да и артиллерийский огонь противника здесь не так ощутим, как в бухте.
Выйдя из Камыш-Бурунской бухты, все четыре катера-охотника получили приказ обеспечивать высадку прибывших основных сил десанта, поддерживать их огнем, подавлять огневые точки противника на берегу и отражать [35] воздушные налеты. Вскоре после этого «МО-0148» ушел в Тамань за новой группой десантников.
До подхода десантных отрядов к месту высадки на Камыш-Бурунской косе катера-охотники «МО- 0100», «MO-091» и «МО-099» заняли позицию между шедшими на высадку судами и берегом. Здесь они, используя скоростные возможности, курсировали на переменных ходах по линии Камыш-Бурунская коса — мыс Ак-Бурун. Если на берегу обнаруживались огневые точки врага, катера вступали с ними в перестрелку.
По замыслу командования операцией все штурмовые группы должны были высадиться за час до подхода основных отрядов десанта — к 5.00 26 декабря.
Штурмовые группы высадились в назначенных пунктах, но условия высадки у них были разные.
На Старый Карантин, пункт высадки № 1, с торпедного катера № 15 (командир — старший лейтенант В. В. Иванчиков) высадилась штурмовая группа из 25 моряков под командованием техника-интенданта 1 ранга Л. Д. Григорьева и военкома старшего политрука П. М. Грабарова.
Высадка была трудной. Из-за большого наката волн катер смог подойти к берегу только с третьего захода, а отходя, намотал на винт рыбацкую сеть и с большим трудом добрался обратно до таманского берега. В связи с этим командир катера доложил на КП высадки о своих действиях с большим запозданием.
Едва успев ступить на землю и занять кромку берега, группа Григорьева встретила сильное сопротивление вражеской противодесантной обороны, располагавшей явно превосходящими силами. Сразу же пришлось занять круговою оборону. Появились убитые и раненые. Вдобавок вышла из строя переносная рация.
Уже совсем рассвело, а отряды высадочных средств все не подходили. Григорьев и Грабаров пришли к выводу, что отрядам препятствует усилившийся шторм. Весь день моряки вели бой. Укрывшись в прибрежных рыбацких хатах и окопавшись около них, десантники отстреливались от наседавших врагов. Гитлеровцы атак не предпринимали, но держали наших бойцов под жестоким минометным и пулеметным огнем, рассчитывая на то, что небольшая группа с одним пулеметом долго не продержится.
С наступлением темноты семеро оставшихся в живых моряков разбились на две группы. Одну возглавил Григорьев, другую — Грабаров. Решили пробиваться к своим на [36] Камыш-Бурун, зная, что там должно быть главное направление нашего удара.
Группе Грабарова посчастливилось. На берегу нашли брошенную кем-то шлюпку-двойку без весел и спустили ее в пролив. Гребли обломками досок, прикладами винтовок и к утру 27 декабря добрались до косы Тузла, откуда их снял проходивший мимо торпедный катер.
А на КП все считали Грабарова погибшим. Группа десантников, высадившись 28 декабря в районе Старого Карантина, обнаружила убитого моряка в комсоставской шинели с пометкой на подкладке: «Ст. политрук Грабаров». Десантники сообщили об этом на КП. Какова же была наша радость, когда вечером 28 декабря Грабаров прибыл на КП и доложил о выполненном задании! Оказалось, что во время боя Грабаров отдал свою шинель тяжело раненному краснофлотцу, а сам остался в ватнике. Так и возник слух о его гибели.
Судьба группы, оставшейся с Григорьевым, сложилась трагически. Все моряки погибли, а командир группы, начальник РСО штаба КВМБ техник-интендант 1 ранга А. Д. Григорьев тяжело раненным попал в
