столах оставалось предостаточно.
Возникло множество вопросов. Почему не подняли тревогу? Кому принадлежат кровавые следы на стенах и половицах? Прежде никто и никогда не слышал о том, чтобы тролль, ледяной великан или иное подобное существо подошло близко к человеческому жилью, не говоря уже о том, чтобы напасть на людей прямиком в доме! Наконец, собаки: появись рядом с Оленьим залом чужак, человек или зверь, они переполошили бы весь поселок – псы у данов лютые, варвары нарочно ищут щенков-волчат, выращивают и получают потомство от волка и собаки; полуволк вынослив, силен и не ведает страха!
Двух собак потом нашли мертвыми, тварь сломала им шеи. Это какой неимоверной силищей надо обладать, чтобы справиться с огромными псами! Те, что остались живы – а свора у Хродгара была немаленькая, да и воины в мужском доме держали собак! – выглядели обычно, ненапуганными и невстревоженными. Да что же это делается, а?..
Все жрецы, кроме Эремода и молодого Гуннлафа, едва принявшего посвящение, тем днем молча ушли в капище – испрашивать богов. Вотан должен был сказать, за что прогневался на своего прежнего любимца Хродгара. Видать, в Асгарде тоже праздновали Йоль, и боги не ответили, а после и вообще отвернулись от Хеорота.
Эремод, не получая вестей из «нового» капища (жрецы поселились там незадолго до смерти старого конунга Хальвдана), находившегося на болотах всего-навсего в четверти дневного конного перехода от поселка, отправился туда, едва перестало мести и установились морозные солнечные дни. Болота давно замерзли, потому лошадка Эремода прошла напрямую, а не через тайную тропу, проложенную в незапамятные времена среди погибельных трясин…
Шесть трупов, из них два изъеденных – не волком, не хорьками, не лисицей и не медведем, какие в Даннмёрке встречались редко и только в лесах южнее, ближе к порубежью с ютами. Да и слова «изъеденный», «траченный», какие обычно используют для обозначения мертвецов, тела которых повредил обычный хищный зверь, большой или маленький, подходили мало: некто вначале убил всех шестерых годи, а потом устроил кровавую каннибальскую тризну, два скелета обглодав дочиста.
Эремод не убоялся, до сумерек исследовав капище вдоль и поперек. Никаких следов не нашел. Потом вскочил на коня и примчался в Золотой бург, говорить с Хродгаром. Если нечисть пришла к богам, на священную потайную землю, оберегаемую асами и ванами, значит дело совсем плохо. Жрецов убили – еще хуже. Да и людоедство…
Где такое видано, конунг? Что происходит? Чья вина?
Тогда, как уверял Хродульф, владетель Хеорота и военный вождь данов впервые «ушел от народа» – заперся в Оленьем зале, никого к себе не допускал, все тяготы власти переложив на молодую жену, прекрасную Вальхтеов. Только по весне взял себя в руки, собрал войско и ушел в поход – в дальний поход, не куда-нибудь, а за Бистулу.
Славно побился с жемайтами, литами и балтами, пощипал антов-кочевников, вернулся по осени с богатой добычей, свою долю отнес на капище: Эремод за лето хитроумно переманил двух фризских жрецов и одного сакса, соблазнив богатством и славой Хеорота. Приглашение они приняли, а предостерегающими словами Эремода пренебрегли, хотя годи честно рассказал, что произошло на капище минувшей зимой.
Все трое погибли следующей весной. Капище сочли проклятым, и больше люди туда никогда не ходили. Требы богам теперь относили в дальнее святилище, которое находилось между озерами у поселения Сканнеборг, в дне конного перехода.
…Вплоть до самого Йоля ничего не происходило. Никто не исчезал, зимовали мирно и бестревожно, прошлогодние события начали забываться. Однако на пятую седмицу после Йоля чудовище вернулось – тварь за ночь вырезала семнадцать дружинных, двое сгинули. Весной нашли кости на побережье и мелкие вещицы, по которым и опознали пропавших.
С каждым годом становилось только хуже: незримое чудовище убивало с наступлением холодов, редко случалось так, чтобы люди исчезали осенью или по ранней весне. Летом – никогда.
В иной, «удачный» год погибало всего три-четыре человека, но чаще всего за зиму монстр похищал или разметывал в клочья, оставляя недвусмысленные следы своих визитов в Хеорот прямо посреди бурга, не меньше двадцати дружинных или тех, кто случайно вышел ночью из дому.
Хродгар пытался бороться – устраивал засады, копал волчьи ямы, ездил в большое капище к фризам, с богатыми приношениями: короб с золотыми монетами и украшениями и пять быков в жертву. Избавиться от кровавого призрака Хеорота не удавалось – он возвращался, когда на черную осеннюю землю Даннмёрка падали первые снежинки.
Седьмым годом от своего первого появления чудовище обозначило себя, назвалось и пригрозило – Хеорот и род Хродгара сгинет! Время значения не имеет – никто из живущих здесь не избежит погибели!
– Постой, постой. – Ремигий коснулся плеча увлекшегося рассказом Северина. – То есть как «обозначило»? И что значит «род Хродгара»?
– У конунга было двое сыновей. Вальхтеов вовсе не бесплодна, так говорят, чтобы… Чтобы ввести в заблуждение других. Но все даны знают, что от чресел Хродгара родились два мальчика, Хредрик и Хродмунд. Их обоих забрал… Забрал Грендель. Той зимой он нанес самый страшный удар, после которого владетель Золотого бурга и лишился рассудка.
Чудовище, будто нарочно, приходило на праздники, оно словно хотело показать, что не опасается гнева богов, а человек для него – ничто, добыча, ёдово… Грендель объявился в ночь на «Доннарово дарение», когда почитался огонь, воспламененный молотом первейшего воителя Асгарда. На этот раз он не скрывался и не ждал, пока в Хеороте уснут – просто вышиб дверь и набросился на ошеломленных дружинных. Сопротивляться было невозможно, силой и быстротой Грендель превосходил десятерых и, похоже, использовал колдовство.
– Хродульф видел его мельком, – тихо говорил Северин. – Грендель похож на человека, только невообразимо огромного. Чтобы войти в двери Оленьего зала, ему пришлось согнуться чуть не вдвое. Ходит на двух ногах… Больше племянник конунга ничего сказать не мог, одно твердил: обличье Гренделя словами описать невозможно. В любое мгновение он может сменить облик, Грендель якобы материален и в то же время бесплотен. Как так может быть, не пойму…
– Это малозначащие частности, – махнул рукой епископ. – Потом выясним, уверен. Что произошло дальше?
– Монстр перебил чуть не полсотни воинов за очень короткое время – в доме обороняться тяжело, началась свалка. Хродгар тоже взялся за меч, но чудовище выбило оружие из рук конунга, схватило его за
