горло, что-то прошипело – слов никто не разобрал. Потом Грендель отбросил вождя данов, он ударился о стену и потерял сознание. Чудище ворвалось в жилые покои, убило еще человек десять, включая кормилиц хродгаровых сыновей, забрало детей и ушло прочь…
Вальхтеов тогда чудом уцелела, Грендель ее серьезно ранил, прорвал когтями плечо и грудь. Конунгин болела до самого лета, а конунг очнулся лишь четыре дня спустя после этого нападения. Едва открыл глаза, закричал: «Грендель, Грендель!!» – так в Хеороте узнали имя тролля, – потом конунг обрывочно рассказал про угрозы чудовища: мол, Золотой бург непременно будет истреблен.
Хродгар оставался не в себе, его жена при смерти, власть на время принял Унферт как самый старший. С тех пор разум к конунгу так и не вернулся; счастье для данов, что Вальхтеов выздоровела и держит род крепкой рукой… Вернее, остатки рода – многие ушли. Вот и всё.
– Ну и ну, – протянул Ремигий. – Нечистая сила, а? Первое что приходит на ум. Настоящий демон, да только о подобных демонах мне ничего не известно. Дьявол действует иначе, через поступки людей…
– Даны – язычники, – напомнил Северин.
– И что? Многобожие не обязательно подразумевает связь с Падшим, сколько раз я тебе говорил… Еще что-нибудь знаешь?
– Дядя, мы провели здесь всего один день… Одно скажу: плохо в Хеороте, душно.
– Это я и без тебя заметил. Как думаешь, Грендель сегодня придет?
Северин вздрогнул. Поймал озадаченный взгляд Беовульфа – разговор шел на латинском языке, а военный вождь понимал его плохо, был знаком только с простонародным говором, а не с классической речью природных римлян.
– Будет новый день, и будут заботы, – с неуместной и кажущейся наигранной непринужденностью сказал Ремигий, на сей раз по-готски. – Очень поздно, скоро рассвет, а завтра у нас много дел. Беовульф, ты не станешь противиться, если вам окажет посильную помощь христианский жрец?
– Тебя прислал Фафнир, – просто ответил гаут, пожав плечами. – Хранитель ничего не делает без толку. Помогай, чем сможешь, но… Прости, но в сражении от тебя пользы будет немного.
– Смотря в каком сражении, – многозначительно ответил епископ и улыбнулся. – Битвы бывают разные, а слово иногда разит пострашнее, чем меч. Ты же скальд, Беовульф, тебе досталась капля мёда поэзии, должен знать…
Спал Северин плохо, ворочался, терзался неза-поминавшимися кошмарами. Дважды просыпался, пил воду, заметил, что Алатей бодрствует, по обыкновению строгая палочку у горящего очага, потом снова проваливался в темный омут, где обитали неведомые чудовища. Успокоился только под утро и бессовестно продрых до самого полудня.
Поднявшись, обнаружил, что никого больше в мужском доме нет. Оделся, наскоро перекусил вчерашними лепешками и остатками окорока, взял оружие, вышел на свет и нос к носу столкнулся с любимым дядюшкой, вполне бодрым и даже отчасти довольным.
– Шел тебя будить, – сказал Ремигий. – Отвыкай долго спать, мы не в Суасоне.
– А где Беовульф?
– Взял лошадей и вместе с Эрзарихом уехал к Сканнеборгу, на большое капище, остальные пошли на берег. Я успел поговорить с Вальхтеов и добиться встречи с Хродгаром – жаль конунга, его душевная болезнь куда более глубока, чем я полагал… Пойдем, погуляем?
– Куда? – оторопел Северин. Предложение просто «погулять» в Хеороте выглядело отчасти нелепо.
– А что такого? – поднял брови епископ. – Прекрасный день, солнце, тепло… Заодно осмотримся. Чего бояться днем? Вот и Фенрир с нами пойдет…
Серый римский пес лениво выбрался из дома и отчаянно зевнул. Посмотрел на людей вопросительно.
– …Беовульф и Хенгест полагают, что чудовище прячется где-то неподалеку, – говорил Ремигий, степенно шагая по направлению к побережным скалам. – Сам посуди, стал бы Грендель жить где-нибудь на островах Фризии? Ходить за добычей утомительно… Но скрывается он очень хорошо, надо отдать должное – насколько я понял, в прежние годы, еще до умопомешательства, Хродгар с дружиной прочесали частым гребнем все побережье и холмы на много стадиев окрест, не пропустили ни одной болотины, ни единой пещерки или норы, где и мышь-полевка с трудом поместится, не говоря уже о великане.
– По-моему, Грендель не великан. По крайней мере, в обычном понимании варваров – йотуны и турсы обитают в безлюдных землях, на горных ледниках или в жерлах вулканов, подальше от человека.
– Вот видишь, сын мой, теперь и ты начал относиться к мифам варварских народов с уважением, а еще на прошлое Рождество скривил бы нос и сказал: это глупые россказни, никаких великанов не бывает! Теперь ты говоришь о существах легендарных и сказочных вполне серьезно… Верно, дефиниции сейчас расставить сложно, и подобрать единственно верное слово, определяющее сущность Гренделя, я не в состоянии – тролль, великан, циклоп наконец?
– Откуда здесь взяться циклопам?
– Неоткуда, конечно. Средиземное море с островом циклопов, на который высаживался Одиссей, далековато… Установим так: Грендель крупен телом, силен и явно превосходит человека всеми статями. Вот и первый знак, первое определение – Грендель есть великан. Разумно?
– А также людоед, – дополнил Северин.
– …Еще он питает враждебность исключительно к семье Хродгара-конунга и не нападает на данов из иных семей. Кроме того, он отчасти похож на человека, но и обладает некоторыми чертами зверя – когтями и клыками, а равно и способностями необычайными, колдовскими. Понимаешь теперь, как много мы о нем знаем?
– И насколько мало!
– Предпочитаю знать мало, нежели гадать о большем. Ибо твердое знание и умозрительные догадки сравнимы с полновесным золотым солидом константинопольской чеканки и потертой медяшкой, беззаконно пущенной в оборот одним из императоров-самозванцев…
