— Фу, жара, черт бы ее побрал!.. Что это ваш заместитель такой кислый?
— Пустяки, это с ним бывает.
— А я уж, грешным делом, подумал, что мне от ворот поворот. Так вы уж лучше скажите. А?
«Ну и нахал!.. Действует по принципу: «Иду на вы». Нет, игра продолжается». И Чижов круто повернул разговор:
— Принесли марки, Максим Спиридонович?
— А как же!
На этот раз марки были самые обыкновенные: на любой почте можно купить за сорок копеек. Чижов равнодушно перетасовал их и вернул Дегтяреву:
— Везите своему другу.
Дегтярев расхохотался. Вот это здорово! Покупал, покупал в Москве и на этих курортах — и все зря. Ха, ха! Вот уж действительно необразованность и серость… Впрочем, у него есть еще три румынских альбома с марками, которые он приобрел в Гагре у одного филателиста — последний, так сказать, козырь. Может быть, товарищ капитан посмотрит их? Но они у него дома…
Дегтярев выжидательно поглядел на капитана.
— С удовольствием! — решительно сказал Чижов.
— Вот и прекрасно! — обрадовался геолог. — Кстати, посмотрите, как я живу и здравствую. Адрес мой знаете?
Чижов ответил, что не знает.
Максим Спиридонович жил на узкой кривой улочке, вымощенной булыжником. Улочка круто поднималась вверх, по ней редко ездили машины, и на мостовой между камнями густо росла трава. Здесь было тихо, безлюдно, удушливо пахло цветами.
Чижов легко отыскал дом, в котором жил Дегтярев: он знал маленький курортный городок, как свои пять пальцев. Ему было также известно все о владелице дома. Вдова по фамилии Прицкер жила тем, что продавала курортникам фрукты из своего садика и сдавала «дикарям» веранду с видом на море.
Чижов переживал такое чувство, будто идет на решающее испытание. «Зачем он пригласил меня к себе? Убедить, что живет в том доме, который значится в штампе прописки? Выведать что-нибудь для себя важное? Или отвлечь на некоторое время с заставы?»
Дегтярев встретил его по-домашнему: в пижамных брюках и сетчатой майке, сквозь которую проглядывалась мощная волосатая грудь. Он энергично встряхнул капитану руку, пошлепал его по спине и усадил в удобное плетеное кресло, влюбленно и как-то плотоядно поглядывая на Чижова. Вид на море был великолепный. Все огромное полукружие берега, в том числе и пляж санатория «Абхазия», просматривались отлично. «Вот откуда он заметил, что Наугольников потерял шляпу, а потом наблюдал за действиями наряда, — подумал Чижов. — А затем следил, как мы реагировали на его собственную шляпу. Понятно…» Капитан похвалил уютный садик и домик, в котором поселился Максим Спиридонович, потом, понизив голос, расспросил о хозяйке, и Максим Спиридонович доверительно поведал все, что про нее и без того знал капитан.
После этого Дегтярев показал ему три румынских альбома с отличными марками, великодушно подарил один из них и уж потом только решился сказать:
— А не пропустить ли нам бутылочку армянского коньячку, а? Напиток богов!
Чижов согласился.
Они распили половину бутылки, и Чижов решил, что неплохо бы прикинуться охмелевшим.
— Люблю хороших людей, Максим! — с душой высказался он, ласково глядя в полное раскрасневшееся лицо хозяина. — Скажи, почему ты мне понравился?
— Я хороший, Коля! — простодушно уверял Дегтярев. — Хороший! А вот почему я к тебе привязался, словно знаю тебя сто лет? Ведь кто ты есть?
— Да, кто я есть? — подхватил Чижов.
— Ты есть лицо таинственное и загадочное. А я привязался потому, что ты лыцарь, Коля. Не чета этому твоему лейтенанту, как его, Зоборский, Загорский?..
— Зубрицкий, — уточнил Чижов.
— Да, Зубрицкий! Не лыцарь он, нет, не лыцарь…
«Стоп! Вот здесь ты должен клюнуть». И Чижов заплетающимся языком подтвердил:
— Точно, Максим, не лыцарь он. И сейчас пребывает… как это… в расстройстве чувств.
— Ай, ай, ай! — посочувствовал Дегтярев. — Но ты выражаешься непонятно, друг мой.
— Увольняют его, за непотребство обществу.
— То бишь начальству?
— Да.
— Вот видишь! Я же пророк, Коля, оракул… Я искатель! — он отрезвело посмотрел на Чижова: не ляпнул ли чего лишнего, и поднял над столом стакан: — Ну за мое здоровье.
Они чокнулись и выпили за здоровье «искателя» Дегтярева. Внизу, в густой темноте, горели огни города. В открытое море, черное и бесконечное, уходил весь в огнях теплоход.
Потом они еще поговорили в том же духе, и Чижов стал собираться уходить.
— Пришел, увидел, победил! — восхищенно проговорил Дегтярев. — Ну, валяй. Служба, наряды, заряды… Я понимаю. Но когда же мы с тобой встретимся, таинственная личность?
— Скорби, Максим, — печально ответил Чижов. — Удаляюсь в неизвестном направлении…
— Как? — остолбенел Дегтярев.
— Уезжаю.
— Когда же?
— Завтра.
— И надолго?
— Дней на пять. В отряд на сборы.
— Ну, это пустяки! А я думал уж насовсем! — с хорошо разыгранным облегчением воскликнул Дегтярев.
Он переоделся, и они спустились с веранды в сад.
— Пойдем, я тебя провожу. Меня режим не касается, у мадам Прицкер в пансионате вольная жизнь.
Он проводил Чижова до набережной, долго тряс на прощанье руку и затерялся в толпе, а капитан направился на заставу.
Была половина одиннадцатого. В ресторанах играла музыка. На всех скамеечках сидели парочки. Множество людей прогуливалось по набережной взад и вперед. И только капитан Чижов, один среди этой праздной толпы, ждал тех важных событий, о которых не должны знать и никогда не узнают все эти люди.
Дегтярев, безусловно, проявил интерес к его сообщению об отъезде. Но поверил или не поверил он в это? Не вызвало ли в нем подозрения столь откровенное и поспешное сообщение? Нет, пожалуй, не вызвало. И еще вопрос: действует ли Дегтярев один, или у него есть сообщник? Пожалуй, есть. Одному человеку за такое короткое время не собрать столько интересных марок. Кто этот сообщник? И вообще, какую цель ставит Дегтярев, приходя на заставу? Скорее всего — втереться в доверие, усыпить бдительность и воспользоваться этим для проведения важной операции. Только так.
Острое чувство тревоги за всех этих людей, попадающихся ему навстречу, охватило Чижова. Да, борьба ни на минуту не прекращается, и пока правда не победит неправду — так будет всегда!
…А наутро пришли сведения с Дальнего Севера и из Куйбышева. Да, Дегтярев Максим Спиридонович работает на таком-то прииске инженером-геологом и сейчас проводит свой отпуск там-то и там-то. Да, Мария Трапезникова была знакома с неким Дегтяревым и гуляла в ту ночь вместе с ним на пляже санатория «Абхазия». Сначала он был в соломенной шляпе, а потом, при прощании, как-будто без шляпы. Больше
