приказание, чтобы взял свою овчарку Зильду.
Горбунов сказал обо всем этом дежурному спокойным, ровным тоном, как приказывал всегда, не подчеркивая ничем исключительность обстановки и серьезность задания, которое должны были получить оба ефрейтора.
И вот они вошли в канцелярию — в полном боевом снаряжении, как и было приказано. Сергеев на голову выше своего напарника, плотный, сбитый, румяный. Про таких говорят: кровь с молоком. Взгляд — открытый, серьезный, прямой. А Чугреев сухощав, смугл, востроглаз. Все это хорошо запомнил младший лейтенант Горбунов, пока Сергеев, как старший, докладывал, что пограничный наряд прибыл за получением боевого приказа на охрану и оборону государственной границы Союза Советских Социалистических Республик.
И пока он докладывал, младший лейтенант и политрук стояли по стойке «смирно», приложив руку к фуражке. Потом Горбунов прокашлялся в кулак и спросил:
— Как отдохнули?
— Хорошо, товарищ младший лейтенант! — ответил старший наряда.
— Как здоровье?
— Здоровы, товарищ младший лейтенант!
— Службу нести можете?
— Так точно, товарищ младший лейтенант! Это были обычные вопросы и обычные ответы.
Несмотря ни на что, служба есть служба, и все должно идти своим чередом.
И все же бойцы должны были знать, что идут не в обычный наряд. И Горбунов решился:
— Только что получены данные от перебежчика, что в четыре часа утра фашисты на нас нападут. Возможно, начнется война…
Качнулся штык у винтовки, но бойцы молчали: говорил командир.
— Приказываю выступить на охрану и оборону государственной границы Союза Советских Социалистических Республик, на правый фланг. С собой взять ручной пулемет и сторожевую собаку. Ваша задача: при переправе немецких войск через Буг самостоятельно открыть по ним пулеметный и ружейный огонь. В случае обрыва телефонной линии, послать на заставу донесение с собакой. Вопросы есть?
— Так, значит, война, товарищ младший лейтенант? — тихо спросил Чугреев.
— Возможно, — ответил начальник заставы. — Но при всех обстоятельствах нам предстоит бой.
— Ясно…
— Повторите приказ!
Сергеев повторил слово в слово, как присягу.
Все было как всегда. И все было не так.
Не присутствовал дежурный по заставе, как это обычно бывает при отдаче боевого приказа: Горбунов не хотел, чтобы до поры до времени о его решении слышали лишние уши. Когда приказ был повторен, он так и предупредил обоих: в случае, если фашисты не полезут, — о перебежчике никому ни слова. Предупредил и тут же поймал себя на мысли: а зачем же тогда весь сыр-бор затевали? И Сергеев с Чугреевым как-то удивленно переглянулись: дескать, чего же ждать? Но он был осмотрителен и упрям.
— Ну, может, увидимся, а может, и нет, — сказал он и пожал каждому руку.
То же самое сделал и Горбачев, хотя ему и очень хотелось обнять на прощанье обоих. Они пожали руки Сергееву и Чугрееву, и те, повернувшись кругом, стуча сапогами, вышли.
Скрипнула и закрылась дверь. Удалились по коридору шаги. Затихли где-то на крыльце. Все. Ушли.
Через сорок минут Сергеев доложит по телефону, что наряд прибыл на место и приступил к несению службы. Он так и скажет: «Приступил к несению…»
«Что на той стороне?» — спросит в трубку начальник заставы.
«Все тихо», — ответит Сергеев.
«Ведите тщательное наблюдение. Прислушивайтесь к каждому шороху, к каждому всплеску воды. Обо всем подозрительном докладывайте немедленно», — прикажет Горбунов.
«Есть!»
Это будет через сорок минут, а сейчас Горбунов и Горбачев некоторое время сидят молча и прислушиваются, как затихают шаги.
— Как думаешь, комиссар, выдержат? — спросил Горбунов, в упор взглянув на политрука из-под густых бровей.
— Выдержат! — заверил политрук.
— А что делать? Другого выхода у нас нет… — словно оправдываясь, сказал Горбунов.
Помолчали. Потрескивал фитиль в лампе. Налетевшая в открытое окно мошкара роилась вокруг стекла. С улицы дышало теплом.
— Кто же переплыл через Буг? — спросил Горбачев. — Как звать-то его?
— Не знаю, — ответил Горбунов. — А вот личность вроде знакомая. Где-то я его уже видел.
— Где ж ты его мог видеть?
— Кто его знает!.. Видел — и все.
Они опять помолчали, наблюдая, как мошкара роилась вокруг лампы.
«Может, это тот самый, вчерашний? Взял да и переплыл еще раз, — подумал Горбачев и тут же возразил сам себе: — Вряд ли. Вчерашний свое дело сделал. Зачем ему снова рисковать жизнью?»
Было тридцать пять минут первого. «Может, сбегать на квартиру, предупредить жену? — подумал Горбунов и тут же решил: — Нет. Зачем тревожить? Пусть спит и ни о чем пока не догадывается».
Но вот начальнику соседней заставы старшему лейтенанту Кичигину надо позвонить. Как у них там дела?
Он крутнул ручку полевого телефона и вызвал соседа справа.
— Старшой?
— Да. Кто это?
— Младший.
— Так, слушаю тебя.
— Сегодня у мельницы жду «гостей». Выслал туда наряд с «машиной».
В трубке недоуменно помолчали, потом спросили:
— Что за «машина»? Что за «гости»?
— Ну, с той стороны, понимаешь? А «машина» — ручной пулемет, понимаешь? Ну, неужели ничего не знаешь?
— Ничего.
Горбунов даже растерялся. На соседней заставе ничего не знают! Как же так?
— А что случилось-то? — напомнил о себе сосед. — Нарушители, что ли?
— Да не нарушители! — досадуя на него, крикнул Горбунов. — Ну, как бы тебе объяснить?..
И махнув рукой на соблюдение секретности, он стал говорить открытым текстом, объясняя, в чем дело.
— Не может быть! — изумился сосед. — Почему комендант и начальник отряда молчат, не дают никаких указаний?
— Не знаю. Наверно, им так приказано.
— Но почему?
— А ты неграмотный? Чтобы не поднимать паники, не провоцировать… этих… на том берегу…
Наступила пауза.
— Что будешь делать?
— Буду встречать «гостей» по всем правилам!
Трубка неожиданно замолчала, потом из нее зачастил другой голос:
— Товарищ младший лейтенант, что за провокационные слухи вы распускаете? Я завтра буду у вас, лично проверю ваши знания по текущей политике. Вы забываете, что между Советским Союзом и тем государством существует договор, что было заявление ТАСС от 14 июня. Это вам даром не пройдет!
