След Фафнира

чужим. Чужеродным нашему миру. Пришедшим из далей, о которых не ведает ни единое человеческое существо.

– Эк хейтир Альбрих-двергр! – низким басом сообщила тварь. – Хверр мер и моти? Гюлль ок сильбр Фафнири эй ми![7]

– Это он о чем? – заикнулся Тимоти.

– Не знаю... – вздрогнул доктор. – Какой-то древнегерманский язык. Он чего-то от нас хочет...

– Знаю, чего именно! – шикнул Тим. Техасец мгновенным движением вскинул револьвер и аккуратно всадил все шесть пуль в существо, стоящее перед ним. Полетели клочки зеленой одежды, брызнули капельки темной, почти черной крови, но карлик не пошатнулся. В необъятной груди зияли кровоточащие рваные дыры, но он остался неколебим, будто скала.

Опустил топор навершием к земле. Низко молвил:

– Скаль Фафнири тета гримлига гьялга[8] ...

И мгновенно пропал, заместившись облачком золотого тумана. Оно взмыло вверх, незаметно растворившись в звездно-черном небе.

– Он испугался, – неуклюже пытаясь бодриться, пошутил Тимоти, перезаряжая барабан револьвера. – Док, что это было?

– Не знаю... – Шпилер, пытаясь не свалиться с ног, облокотился спиной о древние храмовые стены. – Я уловил в речи существа только одно знакомое слово: «Фафнир». Проклятущий дракон каким-то невероятным образом преследует нас. Через тысячелетия. Боже, я всегда пытался быть материалистом, даже сочинения господина Энгельса читал...

– Идем домой, к Джералду, – похоже, происшествие с бородатым карликом Альбрихом не произвело на техасца особого впечатления. – Это уже не шутки. И не конкуренты из Айовы или Небраски. Теперь с нами конкурирует кое-кто посерьезнее живых и загребущих ребят, намеревающихся прибрать к рукам наше золото. И нам придется бороться с этим. Кто как хочет, а заработанного своим трудом я никому не отдам. Бодрее, док. Мы живы и здоровы, а это главное.

Живы были не все. В коридоре, ведущем к гостевым комнатам, Тимоти и доктор Шпилер нашли мертвеца.

Уолтера Роу.

Под лопаткой археолога глубоко сидело тяжелое навершие копья. Острие, входившее в число драгоценных рейнских находок. Длинное, с полторы ладони, покрытое полустершейся позолотой, треугольное оконечье.

Лезвие вошло точно в то место, где на спине мистера Роу находилось коричневое родимое пятно в виде древесного листа.

* * *

Преподобный аббат, оставив Джералда размышлять над непонятными и несколько угрожающими словами о некоем «заговоре», отошел к книжным полкам, сдвинул в сторону несколько громадных фолиантов, пошарил по стенной панели и, когда тайник раскрылся, извлек на свет солидную папку черной кожи на застежках.

Принес, положил на стол. Аккуратно щелкнул замочками, раскрыл. Лорд Вулси, невольно заинтересовавшись, вытянул шею.

Внутри находились исписанные латиницей темные, обтрепанные по краям пергаментные листы, переложенные тончайшей вощеной папиросной бумагой. Выглядели рукописи представительно и древне.

– Документы Беранже Соньера, – с невероятной горделивостью провозгласил отец Теодор. – Сорок семь пергаментов, способных перевернуть мир. Величайшая тайна как Римско-католической церкви так и династии Меровингов. Изволите взглянуть, милорд?

– Если это такой уж невероятный секрет, то как бумаги попали к вам, любопытно? – проворчал Джералд, принимая папку из рук аббата. – Насколько я могу разобрать, написано на латыни. Вульгата, правильно?

– Именно, – отец Теодор осклабился в бульдожьей улыбке. – Некоторые документы на латыни, часть – на готском.

– Готском? – вздернул брови лорд Вулси. – На языке древних германцев никто не разговаривает уже полторы тысячи лет! Согласен, язык сохранился благодаря епископу Ульфиле, переведшему Евангелие на родное наречие, но взяться за расшифровку манускриптов могут только опытные и знающие палеографы.

– У нас, – аббат подчеркнул голосом эти слова, – найдутся прекрасные специалисты в области палеографии. Почему вы не спрашиваете, о чем повествуют сии загадочные строки?

– И о чем же?

– Летопись. Достаточно подробная летопись последних Меровингов. К сему же некоторые, весьма предосудительные с точки зрения Церкви, семейные предания. Несколько отрывков из Библии, в частности рассказ евангелиста Иоанна о приходе Христа в Вифанию, к сестре Лазаря и притча о сорванных в субботу колосьях. Добавим переписанные, однако весьма достоверные, воспоминания некоего Хильдебера, короля Бургундии.

– Гизельхера? – Джералд едва не поперхнулся собственной слюной. – Младшего из трех братьев- королей, владевших кладом?

– Именно, милорд. Вот и ответ на терзавшие вас вопросы. Хильдебер нарушил клятву и оставил потомкам краткое изложение истории с Зигфридом Нидерландским и кладом Фафнира. В своем видении, понятно. И эта точка зрения разнится с мнением автора «Песни о Нибелунгах». Впрочем, это малозначащие детали. Он точно указал, где и при каких обстоятельствах мажордом Хаген спрятал сокровища. Процитировать?

У лорда Вулси загорелись глаза. Вот, оказывается, как обстоит дело! Неприятно одно: аббат безо всяких угрызений совести использовал компанию молодых романтиков в своих, пока неясных, целях.

Отец Теодор вынул один из пергаментов, порылся в складках широкого одеяния, извлек пенсне, водрузил его на картофелеобразный нос, вчитался и начал медленно переводить с латинского:

– «Верный слуга наш Хаген, братья наши Гуннар с Геберихом...» – его высокопреподобие взглянул на Джералда поверх стекол пенсне и пояснил: – Это настоящие имена Гунтера и Гернота, старших. Слушайте дальше: «...с Геберихом и я с ними, слуга Господень Хильдебер, правнук славнейшего Хлодвига, тем порешили: удалить из престольного бурга нашего Вормса диаволово семя и сокрыть его от людей в водах Рейна, там, где омут Вотана. Пускай же древнепочитаемые духи сами хранят проклятие от широкого мира, и да будет по нашему решению, христианских владык Бургундии. Хаген же, достославный мажордом наш, вызвался, поклявшись на алтаре, вечно охранять злобного Духа с мечом и щитом, освященных в сем же храме...» Вот и все. Точное указание на нахождение клада в наличии, остальное – дело логического осмысления и недолгих поисков по архивам.

– Два вопроса! – поднял палец к потолку лорд Вулси. – Я согласен, что топоним «омут Вотана» можно было отыскать в старинных рукописях или церковных хрониках и вычислить его точное местонахождение. Так? – Монах кивнул, а Джералд продолжил: – Но что значит решение Хагена «вечно охранять духа»? Не понимаю.

– Тогда не изжилось множество языческих традиций, – развел руками отец Теодор. – Сикамбры были христианами более номинально, нежели всерьез – сами слышали, они доверили проклятие под охрану Вотана-Одина, а следовательно верили, что древний языческий бог сможет защитить от злого духа, заключенного в сокровищах. Видимо, Хаген совершил ритуальное самоубийство и его похоронили в реке там же, где спрятали клад. Простое объяснение, не правда ли?

– Хаген... – у Джералда глаза на лоб полезли. – Теперь ясно!

– И что же вам ясно?

– Неважно. Вернемся к делу. Простите, преподобный, если я вас обижу, но мне кажется, что вы просто-напросто меня использовали, ничего не объясняя, только указав на клад. Мне это обидно. Объяснитесь.