– Идемте же к столу, господа! – пресек Ричард попытки собравшихся потребовать новую песню. – У нас полная ночь впереди!

– А вас, ваше величество, – вполголоса и довольно язвительно буркнул де Борн, – ждет очаровательная невеста…

* * *

Началось действо, в последующих эпохах получившее наименование «торжественной части». Гости расселись по местам. В центре королевского стола, конечно же, восседал Танкред Гискар, повелитель Сицилии. С лица молодого, но уже побывавшего самых серьезных битвах короля не сходило озабоченное выражение, даже длинный шрам на правой щеке побагровел. Надо полагать, Танкред беспокоился: всех ли гостей устроили, всем ли достались места за столами, хватит ли угощения?..

Танкред оказался не только заботливым хозяином, но и дипломатом. Почетное место по правую руку занимала женщина – принцесса Беренгария Наваррская. Слева восседала самая уважаемая дама европейского материка, Элеонора Пуату. Ричарда усадили рядом с дочерью короля Санчо (все-таки их помолвка состоялась, а значит, вскоре следует ждать свадьбы). Сразу за Элеонорой сидел лысоватый толстячок Филипп-Август – как близкие родственники, они имели право находиться рядом. Еще стол украшали собой вдовствующая королева сицилийская Иоанна, оба кардинала и шотландский принц. Словом, никто не остался в обиде.

Далее все пошло по наезженному сценарию. Краткая речь Танкреда, ответные спичи гостей, Беренгарию наконец-то представили Ричарду (утренний инцидент, как принцесса ни боялась, умолчали, хотя на физиономиях некоторых англичан было написано либо сочувствие принцессе, либо едва заметная насмешка). Английский король вел себя учтиво и даже умудрился выдавить из себя какой-то неуклюжий комплимент. Взгляд Ричарда скользнул по сопровождавшему Беренгарию липовому наваррцу, но Казаков углядел в нем только безразличие.

Ричарду пришлось показать всем, что он не только монарх, но и рыцарь, верный последователь культа Прекрасной Дамы – днем гонец Элеоноры доставил ему весьма обстоятельное послание матери, возмущенной происшествием в гавани. Все вышло бы гораздо хуже, вздумай Элеонора приехать сама и устроить сыну громкую сцену – характер у обоих был вспыльчивый, но королева всегда побеждала любимое дитя в словесных баталиях (взять хотя бы историю ее приезда в Марсель, когда она целый вечер в голос орала на несговорчивого Ричарда, убеждая прогнать канцлера Лоншана и поставить на его место Годфри Клиффорда).

Беренгария сухо процедила все положенные слова, приняла, склонившись в реверансе, подарки короля – ларец с пышными византийскими побрякушками (как всегда, как всегда – масса золота, камней и безвкусия…), несколько отрезов драгоценнейшего шелка (это могло хоть на что-то сгодиться) и еще один презент, при виде которого Казаков раскрыл рот, а все находившиеся в трапезной зале дамы начали втихомолку завидовать Беренгарии. В клетке из серебряных прутьев на бархатной подушке свернулась самая обыкновенная, ничем не примечательная рыжая желтоглазая кошка, каких в веке двадцатом можно набрать на любой помойке двенадцать на дюжину.

Кот – загадочный египетский зверь – был в Европе невероятно редок и столь же немыслимо дорог. Дворянки содержали дома в качестве милых пушистых любимцев самую разную живность – хорьков, ласок, собачек, маленьких ланей, белок. Те, что побогаче, могли позволить себе приобрести обезьянку или яркую птичку. Кошка считалась безумной роскошью, покупали их в Александрии у сарацин за огромные деньги, а содержатель пары мог сделать состояние на котятах. Так что завсегдатаи свалок, подвалов и мусорных бачков далекого будущего ныне являлись символом королевского престижа. Подобным щедрым жестом Ричард вполне заслужил частичное прощение, но наваррская принцесса никогда и ничего не забывала.

К рыжей кошке прилагались, как уже упомянуто, клетка, мягкий кожаный ошейник и серебряная цепочка-поводок, так что Беренгария немедля извлекла прибывшую из Египетского султаната тварь из заточения и посадила на стол. Шкодливый независимый зверь дернул хвостом и отправился пробовать все имеющиеся блюда. Плевать ему было на королей или принцесс.

Разносили жаркое и прочие вкусности, Казакову пришлось подливать вино в кубок Беренгарии (неизвестно, сколько положено наливать даме, и он выбрал простейшее решение – наполнять тяжеленный золотой бокал до половины), а также иногда бегать за котом, который порывался удрать со стола в зал. Господин оруженосец ощущал себя законченным кретином, хотя его напряженные эволюции никого не интересовали – с точки зрения гостей, ничего особенного не происходило.

Интересности начались, когда возгласы и смешки стали громче, голоса утратили твердость, а винные запасы Танкреда были истреблены почти наполовину – если угодно, банкет перешел в неофициальную стадию. Вначале собравшихся развлекали как местные, так и привезенные с собой гостями уродцы и карлики – громовой хохот вызвала инсценировка рыцарского турнира, когда лилипуты, устроившись на спинах больших собак, похожих на мастифов, колбасили друг друга тростинками и набитыми соломой длинными матерчатыми валиками. Торжественно избрали королеву турнира, наибезобразнейшую карлицу, вполне подошедшую бы Иеронимусу Босху в качестве натурщицы, посадили ее в обвешанный парчой и лентами паланкин, сделали круг почета по залу и унесли прочь. Казакова начало слегка подташнивать – зрелище было редкостно непривычное и уродливое, становилось непонятно, как нормальные люди могут над этим смеяться?

Далее стало поприличнее: появились мавританские танцовщицы, фокусники и выдыхатели огня, ничем не отличавшиеся от своих коллег в позднейших эпохах. И, наконец, распорядитель из сицилийцев объявил, что можно приступать к танцам. Кто еще держался на ногах, отправился из-за стола в середину зала. Сидевший на хорах оркестрик заиграл медленные, но красивые мелодии, первые пары сошлись… Выглядело однообразно, но эффектно – две длинных шеренги, справа женщины, слева мужчины. Встретились, церемонно поклонились, повернулись, разошлись в стороны, потом снова…

– Не составите ли мне пару? – Ричард соизволил обратить внимание на принцессу, Беренгария вздрогнула и ответила утонченно черствым голосом:

– Извольте, мессир жених мой.

Казаков уловил настолько недвусмысленный взгляд Элеоноры, что схватил поганого котяру за шиворот, бесцеремонно затолкал возмущенно мяукающий подарочек в клетку, дабы не смылся окончательно (расплачивайся потом, жизни не хватит!) и тенью отправился вслед царственным обрученным. Беренгария сделала несколько фигур с королем и вдруг, весьма натурально побледнев, заявила Ричарду, что у нее разболелась голова и она больше не хочет танцевать. Это услышали все, кто находился рядом, но Ричард не унывал – место принцессы с удовольствием заняла бы любая другая дама. Впрочем, к королю моментально подбежал Бертран де Борн, и они отправились в уголок – беседовать о поэзии, надо полагать.

– Давайте танцевать, – Беренгария стояла перед Казаковым и томно улыбалась. – Вы ведь мне не откажете, мессир Серж?

– Ох… Вы же сказали королю, будто дурно себя чувствуете… – заикнулся оруженосец.

– В его обществе кто угодно станет ощущать себя нездоровым, кроме… Впрочем, указывать прямо неприлично. Так вы согласны?

– Я не умею, – отбрыкнулся Казаков.

– Все очень просто! – Беренгария взяла его за руку и потянула на свободное место в самом конце выстраивающейся к новому танцу цепочки. – Следите за другими мессирами и ступайте в такт.

Действительно, все оказалось очень несложно. Человеку, обладающему внимательностью и хоть немного умеющему владеть своим телом, было достаточно минуты, чтобы понять основные фигуры. Шажок назад, шажок вперед, вытянуть руку, коснуться пальцами ладони принцессы, разворот, два шага в сторону, потом вновь приблизиться к даме… Это даже не танец, а, скорее, куртуазный ритуал, состоящий из десятка самых простых движений. Главное – поддерживать осанку и, как советовал Остап Бендер, надувать щеки для значительности. Универсальная рекомендация.

Следующий танец выглядел чуточку посложнее, но Казаков уловил ритм и вошел во вкус. Благородные господа теперь менялись местами в цепочке, переходя от одной дамы к другой. Глаза оруженосца встретились со взглядом новой партнерши – о, да это же госпожа из рода де Валуа! Такой герб узнает любой, кто читал Александра Дюма: три лилии с перевязью. Потом попалась какая-то местная девочка, потом полноватая бургундская мадам в возрасте… И все, как одна, оглядывали Казакова со странной заинтересованностью. Ему это не понравилось. Внимательные уши светских львов и львиц различили, как

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату