вмешательством. Собственно, он хранил молчание с того самого момента, когда четверо искателей приключений поневоле выбрались из обманчивых подземелий Ренн-ле-Шато. Однако Франческо не забыл увиденное там, картины еще не наступившего будущего и никогда не существовавшего прошлого, возникшие на грани яви и небытия. Он помнил бескрайнее поле изжелта-белых костей, истлевающих под пепельным, лишенным привычной лазури небом, помнил шелест бестелесных голосов и возникшее тогда стойкое убеждение: «Мне надлежит свершить в этом мире нечто важное».
Кроме того, имелась еще одна веская причина побывать в городе Гроба Господня. Ни Франческо, ни Бланка не возвращались в своих разговорах к жуткой ночи в Камаргских болотах – хотя оба не избыли случившегося из памяти.
«Любой грешник, принесший свое моление к стенам Иерусалима, будет прощен. Нуждающийся в защите и помощи Господа обретет ее, страждущий исцелится, а утративший веру вновь обретет ее», – так говорили проповедники, и мессир Бернардоне верил этим словам. Всемогущий Господь защитит Бьянку, очистит ее душу от скверны Ренна, и тогда… Тогда все будет хорошо.
– Мы отправимся в Святую Землю, – отчетливо выговорил молодой человек.
Бьянка склонила голову набок, но ожидаемого града возражений не последовало. Напротив, законная половина семейства Бернардоне раздумчиво протянула:
– Несколько неожиданный поворот… Знаешь, дома я частенько слышала разговоры о том, что Крестовый поход – неплохой шанс для безвестных, но предприимчивых. Но я также слышала кое-что иное, – она нахмурилась, – по общему решению королей Англии, Франции и Римской империи к участию в великом паломничестве допускают лишь тех, кто обладает хотя бы небольшим состоянием. Тех, кто может подтвердить заемным письмом или рескриптом королевского сборщика налогов – названный человек в силах обеспечить себе содержание не менее тридцати безантов в месяц, причем на длительный, не меньше года, срок. Уж извини, у нас нет таких средств. Тем золотом, что подарили нам господа рыцари, мы сможем только оплатить место на корабле до Сицилии. Разве что твои соотечественники проникнутся сочувствием к твоим высоким замыслам и пожертвуют толикой своих богатств.
– Не пожертвуют, – замотал вьющейся челкой Франческо. – Назовут глупостью и скажут: каждый должен знать свое место в мире, не замахиваясь на большее, – он помедлил и нерешительно добавил: – Allora, вот еще идея. Когда мы были в Тулузе, монна Изабелла назвала мне имя и слово к человеку, живущему в Марселе. Она сказала, к нему можно обратиться в случае затруднений. Я тогда полагал, она направила меня к партнеру или посреднику по торговым делам, но теперь…
– Ага, значит, ты поверил тому, что говорил про твою покровительницу кельт? – поддела Бланка. Молодой человек досадливо скривился и продолжил:
– Давай придем к этому знакомцу монны Изабеллы и от ее имени попросим – нет, даже настойчиво потребуем! – как можно скорее отправить нас вдогонку крестоносному воинству. Мол, там есть человек, коему монна Изабелла желала с нашей помощью передать очень важное и срочное сообщение. Например, про этот самый архив, будь он неладен!
– Слишком рискованно, – после долгого раздумья произнесла девица. – А если от нас потребуют подтверждений тому, что мы именно те, за кого себя выдаем? Признайся, ты же толком не представляешь, какая паутина тут плетется и кто придерживается чьей стороны! Все лгут напропалую – и твоя драгоценная мистрисс Изабелла, и этот шотландский кондотьерро, якобы верный конфидент мадам Элеоноры!
– Пожалуй, ты права, cara mia, – неохотно согласился Франческо, – а я увлекся. В таких делах частенько вместо обещанного золота и помощи можно…
Он подавился недосказанными словами, безмолвно тыча указательным пальцем в сторону двери. Надежный, прочный засов вскинулся вверх, покидая скобы, створка отлетела в сторону и внутрь молча ввалилось человек пять – с виду обычных горожан, но исключительно крепкого сложения.
Ворвавшиеся действовали слаженно, без суеты и толкотни. Один, с вздернутой заячьей губой, выглянул в коридор и немедля захлопнул дверь. Двое сгребли ошеломленного Франческо за шиворот и распластали по стене, отбив дыхание и мертвой хваткой удерживая за руки. Двое других сноровисто опрокинули Бланку на кровать. Раздавшийся пронзительный визг тут же стих, приглушенный запасливо припасенной тряпкой. Девица отчаянно дергалась, лягаясь и выкручиваясь, но силы были явно неравны. К тому же один из ее пленителей выволок из-за пазухи отрез разлохмаченной веревки и принялся деловито обматывать ею запястья девушки.
Перед глазами Франческо мелькнуло короткое изогнутое лезвие, в ушах засипел насмешливый шепот:
– Начнешь блажить – и твоей курочке враз настанет конец. Будешь умницей – проживете дольше.
Сказать, что молодой человек был в ужасе – значит, сильно преуменьшить. Происходящее стало кошмаром наяву, неотвратимым и необъяснимым.
Гуго Ан гро до и его таинственные подручные справились с задачей намного быстрее, чем ожидал Ральф. Уже спустя сутки проживания шевалье в «Морском змее» трактирщик явился к нему с довольной кривоватой ухмылкой. Добыча, полагая себя в полной безопасности, пожаловала в Марсель – однако не впятером, а всего лишь вчетвером. Долговязый громила, могущий быть лишь Дугалом Мак-Лаудом, белобрысый англичанин, парень-итальянец и девица. Нет, не рыжая, чернявая. И моложе по меньше мере лет на пять, чем та, которую описывал мессир Джейль.
«Сбежала, что ли?»
В возможность кончины мистрисс Изабель на Великих болотах как-то не верилось – эта проныра из адского пламени выйдет целой и невредимой, да еще приволочет чертенка за хвост.
Путники остановились на постоялом дворе «Три стрелы», что поблизости от Старого Порта. Как сообщили осведомители, на следующий же день они наведались в часовню Святого Духа, где итальянец и девица обвенчались. Ральф, услыхав эдакую новость, озадаченно поскреб в затылке. Девчонка, надо полагать, та самая де Транкавель, смерти которой требовал мэтр Калькодис. Никак она совсем полоумная – выскакивать замуж за типа, находящегося гораздо ниже ее по сословной лестнице? Впрочем, глумливо хихикнул про себя Джейль, сей диковинный союз будет на редкость счастливым – парочка даже не успеет узнать всех недостатков друг друга.
Гуго, поразмыслив, выделил мессиру Ральфу десяток своих «мальчиков», как он их именовал. Джейль считал, этого вполне хватит. Сперва быстро расправиться с парочкой – вряд ли те окажут сопротивление. Затем прикончить англичанина и захватить кельта. Своего заклятого приятеля Ральф мечтал хотя бы пару деньков продержать живым, если у Гуго отыщется укромное местечко навроде подвала.
Перед самым выходом в город почтенный владелец «Морского змея» повесил свой замызганный фартук на крюк и заявил, что тоже намерен прогуляться – вспомнить молодые годы и присмотреть за порядком. Все-таки шумствовать предстоит не на улице, а во вполне пристойном заведении.
Трое, на кого указал быстро брошенный жребий, отправились нести дозор во дворе и у черного входа. Прочая компания мирно расселась за столом в общем обеденном зале, спросив вина и закуски. Тибо по прозвищу Заячья Губа отбыл разнюхать, что и как, и вернулся довольным: как разболтала прислуга, страховидный наемник и англичанин куда-то ушли и пока не возвращались. Итальянец же со своей подружкой здесь, в комнате. Кроватью скрипят, да так, что на весь коридор слышно.
– А девка-то какова с лица? – пожелал узнать Хрипатый, один из участников вылазки. Ральф озадаченно пожал плечами: сталкиваться с Бланкой де Транкавель ему не доводилось.
– Служанка говорит – черненькая, тощая, на мавританку похожа, – немедля насплетничал Заячья Губа. – И мальчишка тоже ничего, смазливый. Бычара у нас до таких сахарных косточек сам не свой, – общество утробно зафыркало, подталкивая друг друга локтями. Тон лазутчика сделался просительным: – Гуго, а ежели мы сперва их малость того?.. Быстро, тихо, кто услышит, решит – детки милуются. А, Гуго?..
Кабатчик вопросительно глянул на работодателя. Джейль хрюкнул в тарелку с неизменными ракушками и согласно закивал – какая разница, в конце-то концов?
– Только без шума, – напутствовал Гуго поднявшихся с места громил. – И чтоб не увлекаться, смотреть в оба. Комнату обыскать сверху донизу. Все помнят, что искать? Пять черных сундуков с бронзовыми украшениями. Любые пергаменты, свитки, книги тоже кидайте в мешок и волоките сюда. Цыплят не оставляйте валяться посреди комнаты, олухи! Да подотрите там все, нам зряшная тревога ни к чему. Можешь считать, полдела сделано, – он повернулся к мессиру Ральфу. – Поразмыслим теперь, как
