— Таких дверей в Космоцентре я никогда не видел.
— Значит, запомним, — заключил Пров.
Я оглядел коридор, широкой дугой уходящий вправо и влево. Это был и тот и не тот коридор. Тот, потому что по внутренней дуге через равные промежутки видны были двери со знакомыми светящимися индикаторами. И не тот, потому что внешней дуги не было. Вообще ничего не было, кроме той двери, через которую мы вошли. На противоположной двери светилась надпись: 'Здесь и только здесь!'
— Запомни, — показал мне на нее рукой Пров.
— Нет, это бесполезно, — сказал я. — Сейчас тут такая надпись, а через секунду может быть другая. Вот видишь: 'Прямо по коридору и направо!' Это компьютер подсказывает, что нам делать.
— Откуда он нас знает?
— Ну, меня-то, по крайней мере, знает. Тут вот как все устроено. Вызывают тебя куда-то, ты идешь, а он, компьютер, информирует: 'Дальше! Быстрее! Прошел! Вернись! Здесь!' А без него, во-первых, запутаешься, а, во-вторых, никуда не войдешь.
— Понятно. И куда же он нас приглашает?
— Не видишь, что ли? Прямо по коридору и направо.
— Если мы пойдем в одну сторону 'прямо по коридору', то 'направо' нам будут попадаться двери и, насколько я понял, на одной из них появиться приглашение: 'Здесь!'
— Да, так.
— А если мы пойдем 'прямо по коридору' в другую сторону, то 'направо' будет вот только это 'ничто'. Так куда же нам идти?
— Сюда, — показал я рукой, — прямо и направо.
— Он, ваш компьютер, или что-то путает, или смысл информации сложнее, чем твое прямолинейное толкование.
— Не пойдешь же ты в это 'ничто'.
— Почему же... Если он советует...
— Да он нам советует идти в эту сторону.
— Почему же он тогда дает такой двусмысленный совет? Нет, я пойду в другую сторону.
— Не дури, Пров. Туда, куда ты хочешь идти, на самом деле идти некуда.
— Тогда ваш компьютер сдурел.
— Он сверхнадежен.
— Однажды мы уже столкнулись с его сверхнадежностью. Вот что, Мар. Сделаем так, как он советует... или приказывает. Но сначала договоримся, что встретимся у мотоцикла. Кто придет первым, тот будет ждать. Информацию оставлять в Академии Платона.
— Я что-то не очень понял. Ты что, хочешь, чтобы мы расстались?
— Да не хочу я, но ваш компьютер настоятельно советует. Давай проведем эксперимент. Отойди в выбранном тобою направлении шагов на двадцать.
Я подчинился, но с сомнением, не отсылает ли меня Пров, чтобы я не помешал ему совершить какое- то действие.
— Ну вот! — крикнул он. — Теперь компьютер советует мне идти по коридору против часовой стрелки, а потом свернуть направо. Но только ты этого не сможешь увидеть, потому что, как только ты подойдешь, надпись сменится.
Я все же подошел. Я не мог отделаться от мысли, что он разыгрывает меня или даже хочет избавиться. Надпись была прежняя. Коридор в продолжении всего нашего разговора был пуст. Но вот из одной двери вышел человек, двинулся в нашу сторону, поравнялся с нами.
— Привет, Мар, — сказал он. — Вернулся? Тут время от времени кто-нибудь возвращается или исчезает. Но тебя что-то уж очень долго не было.
— Привет, — ответил я. Этого человека я не помнил. Я, конечно, знал здесь многих, но далеко не всех.
— Информацию уже сдал?
— Нет еще, — ответил я, — Сейчас пойду...
Человек прошел по коридору еще метров пятьдесят, открыл какую-то дверь и исчез за ней. Прова он, словно, и не заметил.
— В случае чего, — сказал Пров, — возвращайся в Смолокуровку и совершай переход. Меня не жди.
— Браслеты... — напомнил я.
— Вот это и будет крайним сроком. А я или узнаю что-то важное, именно то, ради чего мы сюда явились, или не вернусь вовсе.
— Пров, мы что, вот так просто расстанемся с тобой навсегда?
— На всякий случай... Мар. Прости, если что...
Мы даже не обнялись. Ударили ладонью о ладонь, и Пров пошел по коридору, посматривая на индикаторы дверей, а потом повернулся вправо, сделал еще несколько шагов и исчез.
72.
Странное чувство возникло у меня к этому человеку. Чем-то он был мне родственен и бесконечно чужд; не мог существовать без меня и уже начинал понимать, что когда-нибудь убьет меня; тянулся ко мне и страшился; не доверял мне и знал, что без такого доверия ему не обойтись.
Пров шагнул в виртуальный мир и был ошарашен его величием и мощью. Он еще только почесывался, не зная, что скоро начнет обрастать дробями, дробиться. Это его тело, подсознательно уловив возможность быть всем и ничем, предпримет безуспешную попытку реализовать свои другие существования. Но, кроме мучений, это ему ничего не принесет. Он, как и все людо-человеки, слишком действителен, предельно определен и поэтому в другой возможности существовать не может.
Он испуганно оглядывал дом с улучшенной планировкой, бессчетное количество виртуальных людей, все еще штурмующих подъезды Вселенной. Он уже чувствовал неудобство своего пребывания здесь, но желание понять было сильнее.
— Что это? — спросил он.
— Виртуальный мир, — ответил я.
Конечно, он ничего не понял, Мой мир был для него собранием парадоксов и фокусов. Как я мог объяснить ему, что я — есть все сразу? Наивным образом преобразиться в Наполеона, гору Фудзи, в синее или добродетель? Он сначала с недоумением, а потом и со страхом, смотрел на свои пальцы, которые начали дробиться, пучиться, отпочковываться, причиняя ему и телесные и психические страдания.
— Что это? — еще раз спросил он.
— Это твое желание реализовать какую-нибудь другую свою возможность.
— Но я не хочу...
— Ты сам этого не знаешь. Любой людо-человек, имея жестко заданную определенность, в то же время хочет быть и кем-то другим, но чтобы при этом остаться именно самим собой. Тебя раздирают противоречия, которых нет в виртуальном мире. Ваше мышление предметно, образно. Вам все нужно увидеть, пощупать... Вот он Я — виртуальный человек, никто конкретно. Без-образный, как вы с Маром называете меня. А вот он Я — лагерь Красса перед горой Везувий.
— Весь лагерь? — не поверил он.
— Да, весь лагерь, но и каждый воин в отдельности, каждый меч, щит, лошадь, сбруя, палатки, земля, камни... все сразу. Но я и лагерь Спартака. И сам Спартак, и сам Красс.
— Но картины последовательны! — возразил он.
— Для тебя — да, иначе ты ничего не увидишь, не поймешь. Для меня же существует все сразу. Хочешь увидеть это так, как вижу я? Смотри.
