Капитан перегнулся через леер. В нарождающемся утреннем свете воды Гудзона казались кристально чистыми: гнусные зеленовато-бурые заросли остались позади.
— Чтоб я сдох! Неужто мы вышли на чистую воду?! Куда вы все смотрели, олухи?! Джонатан, полный вперед! Выжмите из котлов все, на что они способны!
Водометы запустили на полную мощность. В топку были брошены последние лопаты угля; вслед за тем пожарные топоры принялись крушить деревянные столы и стулья, с треском вгрызлись в обшивку кают- компании, матрасы и комья постельного белья исчезали в ненасытной чугунной утробе — словом, в ход пошло все, что могло гореть. «Паровая Душа Стерлинга» в погоне за скоростью пожирала саму себя. Речные берега вскоре сузились, да и глубина стала мельче; пару раз киль задевал дно — и громада броненосца вздрагивала всем корпусом, будто живая. Все понимали, что корабль вскоре придется оставить — и молились о том, чтобы это случилось как можно позже: каждая пройденная вверх по реке миля сокращала путь, который придется проделать ногами, по земле, населенной чудовищными тварями.
— Пора причаливать к берегу, капитан! — заявил, наконец, Озорник. — Идти по реке становится слишком опасно: здесь нельзя ни спрятаться, ни свернуть.
— Час по воде — это день пути сквозь джунгли! — возразил Стерлинг. — Какого дьявола; я не брошу мою малютку, покуда дозволяет фарватер!
— По крайней мере, прикажите подготовиться к высадке! Что-то мне подсказывает, спокойной жизни нам осталось совсем чуть-чуть.
— Хорошо, хорошо! — отмахнулся капитан. — Шон, займись этим!
Нервозность Осокина, казалось, передалась команде. Даже Потап, встопорщив шерсть на загривке, проворчал себе под нос:
— Ох, неладное чую…
Напряжение нарастало. Наконец пробрало даже Стерлинга: он с мрачным видом передал штурвал О’Рейли, вышел из рубки на палубу, поднес к глазам бинокль и принялся сосредоточенно озирать небеса.
— Сэр, впереди полоска чистого берега, — тихонько подсказал Озорник. — Там можно…
— Да чтоб тебя! — рявкнул вдруг Стерлинг. — Кто из нас командует, ты или я?! А, проклятие… Стоп машина! Право руля! Ну что уставились, недоноски?! Высадка!
«Чистый берег» — это, пожалуй, было сильно сказано: просто на небольшом участке побережья растительность не была столь буйной. Корабельные водометы умолкли, и «Паровая Душа Стерлинга», продолжая двигаться по инерции, глубоко зарылась в прибрежный ил развороченным носом. Навели сходни; механики, злые и невыспавшиеся, подняли на палубу малую динамическую машину — сложный агрегат, снабженный тележными колесами: для призраков этому устройству предстояло быть единственным источником живительного электричества. Матросы спешно подгоняли лямки пехотных ранцев, проверяли оружие, рассовывали по карманам патроны и паковали провизию. Ласка подошла к мрачному, как туча, капитану.
— Сэр, я хотела бы получить назад свой пистолет.
— Пистолет? — непонимающе нахмурился Стерлинг.
— Тот, что у меня отобрали при обыске.
— А, эту игрушку! Зачем она вам? Разве что, ха-ха, застрелиться при нападении какого-нибудь ужасного монстра — чтобы не быть сожранной живьем. Вооружитесь лучше штуцером! А впрочем, дело ваше. Шон, помнится, вы взяли эту безделицу себе.
О’Рейли неохотно полез в карман и выудил кургузый пистолетик. Ласка проверила стволы: один пустовал — пуля из него была выпущена некогда в Гавре. Может, и впрямь оставить его — все равно нет подходящих патронов, только лишний вес. Нет, рука не поднимется: как ни крути, это последняя память о Крепости. О доме…
Высадка шла полным ходом, но Джонатан Лидделл не спешил оказаться на берегу. Инженер неприкаянно бродил по опустевшим стальным коридорам. Ему было тяжелее всех: предстояло бросить на произвол судьбы любимое детище, то, на что ушло столько сил и трудов.
Снаряд уже был уложен в казенник, отфрезерованные в его корпусе канавки вошли в сцепление с нарезами ствола, порох — погружен в основную и компенсационную камеры, пружины магнето взведены. Оставалось лишь дать команду. Мак Дули несколько мгновений помедлил: стрелять предстояло с расстояния в несколько миль по наземной цели. Осевая пушка не предназначена для этого, но использовать ее в таком качестве теоретически возможно — и командор собирался проверить это на практике. Черточка броненосца подрагивала в перекрестье визира: воздушные потоки норовили сбить прицел. Механики с трудом справлялись, корректируя положение огромного корабля.
— Сложный выстрел… — процедил сквозь зубы командор; его знаменитая трубка исходила клубами латакиевого дыма. — Поправка на ветер вправо десять, по вертикали минус четыре…
Зажужжали пропеллеры; воздушный линкор неторопливо изменил положение в пространстве — корма задралась вверх, нос опустился. Поползли по столам, попадали на пол незакрепленные предметы, зашуршала бумага, где-то зазвенело разбившееся стекло…
— Огонь!
«Немезис» выдохнула длинный сноп пламени. Спустя несколько мгновений на берегу распустился огненно-черный цветок. Сорванная взрывной волной листва тучей взмыла над лесом. В воздухе медленно закружились комья земли, измочаленные в мелкую щепу ветви… Мак Дули досадливо поморщился: промах!
— Заряжай!
В утробе вычислителя Бэббиджа стрекотала армия металлических сверчков: отдача от выстрела, хоть и скомпенсированная противонаправленным зарядом, сбила прицел, и теперь требовалось ввести все поправки по новой. Цель оставалась неподвижной. «Что удерживает их здесь? — мельком удивился командор. — Они же под парами, а за то время, что требуется нам на коррекцию и перезарядку, можно успеть стронуться с места… Или у них какая-то поломка?»
— Орудие заряжено, сэр!
— Поправка вправо двенадцать, по вертикали минус три, огонь!
Столб воды и взбаламученного ила — гейзер, фонтан до небес, извержение Везувия в миниатюре! Ошметки речной грязи дождем сыплются вниз, марая берег и палубу. Подумать только, возле самого борта недолет в каких-то жалких десять футов!
— Заряжай! — загремел командор. Вычислитель был забыт, в ушах Мак Дули пели неслышные прочим волынки, рукой его двигал не сухой расчет, а вдохновение воина, — и он знал, знал без тени сомнений, что этот выстрел будет для таинственного недруга фатальным…
— Огонь!
Раскаленные газы с грохотом вырвались из компенсаторных дюз и ствола осевой пушки; потревоженный воздух, вспарываемый исполинской пулей, отозвался негодующим гулом. Спустя несколько мучительных мгновений возмездие настигло посмевших бросить вызов Империи. С легкостью прошив броню, снаряд ворвался внутрь, круша переборки, — и взорвался; а через долю секунды воспламенился пороховой погреб корабля. Двойной взрыв разорвал тело стального левиафана на части, разломил его посередине, словно ребенок конфету. Завизжали раскаленные осколки, половины корпуса встали почти вертикально, замерли на краткий миг — и обрушились вниз, тонны искореженного металла смешались с грязью и человеческими останками.
— Отличный выстрел, сэр!
— Неплохой, — согласился командор. — Группе наблюдения снять дагерротипы, после чего ложимся на обратный курс.
Мавр сделал свое дело, подумал сэр Роберт, мавр может уходить. Если мы что и упустили — Земля Чудовищ доиграет пьесу до конца совершенно самостоятельно. Теперь осталась самая малость: беззастенчиво воспользоваться ресурсами манхэттенской базы, в кратчайшие сроки завершить ремонт — и покинуть, наконец, этот негостеприимный континент.
— Я уговорил Эмму сделать еще одно предсказание, — вымученно улыбнулся Фальконе. — Не скажу,
