История московской войны

упоминавшееся в «Истории»,

которое явилось причиной освобождения Боженцкого и сделало

Шуйского милостивым ко всем пленникам.

Оно было написано так:

Твое милосердие к нашим братьям, ввергнутым за грехи их в неволю, снискало признательность многих товарищей в нашем, хотя и супротивном ныне, войске. Среди прочих и я, покоренный твоим милосердием, хочу выразить тебе искреннюю благодарность за то, что ты взял к себе моего брата Боженцкого и даришь его своей милостью. Пусть возмещает он это своими услугами до той поры, пока я не дам за него залог. Я же не перестану благодарить тебя, славя твое милосердие.

Дано в обозе; больше ничего не было, и моя подпись без всяких иных предложений.

Ответ Ивана Шуйского,

с которым он отослал ко мне Боженцкого,

был с его висячей печатью, писан славянским языком,

красивыми буквами. Я потерял его при Осиповском

погроме, но частью помню;

он был написан такими словами:

Перечислив титулы своего брата (ибо у них есть обычай начинать свои письма с царского титула), написал он и свой.

Князь Иван Иванович Шуйский, Великий Московский Росказатель и всему Закону Хрестьянскому добродетель, пану Миколаю Мархоцкому. Дерзнул ты в таком супротивлении писмо свое до нас прислати, печалуясь о брате твоем Адаме Боженцким, и благодарствуешь, что он по се места жив у нас в подданию, и выписал, яко в бою взял с иными полоняники, которым в вашем неправедныем пришенствию под Царствующий Град не годилося ни единого милосердия показывать. А то Божиим судом случилось так, что я твоего брата взял к себе в повоевание, а [увидев] и уразумев твою братнюю жалость к нему, бил я челом Царю Василию Ивановичу, что бы мне над ним повелел милостивную свою волю учинити. (И тут же мне выписывает, что он отпускает его, дарованного [мне]). И далее по-славянски: Не поднимал к небу очей умоляющих и не прославился он у вас, чтобы быть вымененным. Во всем радостен и свободен, дарован вам по нашему благородному обычаю.

Дан в Царствующем Граде в Москве.

Мое посольство,

с которым я прибыл к королю под Смоленск,

было выполнено в соответствии с инструкцией,

писанной ниже.

Инструкция панам послам,

направленным от войска его величества царя

к его величеству королю.

Наияснейший Милостивый Король,

Милостивый наш Государь.

Все рыцарство, верные подданные Вашего Королевского Величества, находящиеся на службе Царя и Великого Князя Московского Дмитрия Ивановича, Вашему Королевскому Величеству Государю своему кланяются, приветствуют Ваше Королевское Величество в добром здравии, желают Вашему Королевскому Величеству счастливого правления с умножением славы, и всякого добра благородной Короне Польской. Наияснейший Милостивый Король, тамошнее рыцарство, сознавая свой долг милости, коей обязаны своей отчизне и Вашему Королевскому Величеству, Милостивому Государю, беспокоясь, дабы после выхода их из Короны в чужие края на службу к Дмитрию Ивановичу, Ваше Королевское Величество и Речь Посполитая не считали нас бунтовщиками и своевольными людьми, отправили своих послов, дабы свидетельствовать о верном и доброжелательном своем подданстве. Рыцарство уповает на то, что Ваше Королевское Величество, уразумев их намерения, не только не станет судить о них превратно, но поможет им привести сие предприятие к славе, ибо за нее они крови пролили вдосталь, следовательно и заслугам их не будет препоны; да и глядя на столь добрые их намерения в отношении Вашего Королевского Величества и отчизны (ибо главными они разумели славу и честь), тем более поможет им своим советом. В этом мнении их утвердил ответ Вашего Королевского Величества, во истину благой и милостивый, переданный через послов. Однако вступление Вашего Королевского Величества на землю Его Величества Царя нарушает слово, переданное рыцарству от Вашего Королевского Величества. Тем более, когда Ваше Королевское Величество направился в те края, которые in defectu казны Его Величества Царя назначены им в награду за заслуги. Особенно обеспокоено рыцарство тем, что имея против себя еще не сломленного неприятеля, не ведало, что Ваше Королевское Величество встанет против Его Величества Царя и против них. Не чувствуя ни в чем себя неправыми и считая свою безвинность наиосторожнейшим предводителем, они выслали нас, своих товарищей, желая утвердить свою невиновность. Через нас они с великой обидой доводят до Вашего Королевского Величества свидетельства о потере трудов, имущества и напрасном пролитии крови, которые они понесли после вступления Вашего Королевского Величества; ибо из-за отделения от Его Величества Царя московских жителей, большая часть которых уже было присоединилась к Его Величеству Царю, нам будет трудно прийти к намеченному результату. Так же и Шуйский, который mille artifex желал бы каким угодно способом перетянуть бояр московского народа от Его Величества Царя и сам с ними соединиться; это было бы трудно ему сделать, пока Ваше Королевское Величество не вступил со своим войском в Московские волости. Не защитили Шуйского и наихитрейшие уловки, которые он до сих пор использовал, хотя бы он и Ахеронта из ада позвал себе на помощь. Поэтому рыцарство просит Ваше Королевское Величество, своего Милостивого Государя, и требует: пусть Ваше Королевское Величество изволит увидеть, что подданные Вашего Королевского Величества ни в чем против Речи Посполитой не согрешили. Для того без помощи Речи Посполитой на свой собственный счет ради Его Величества Царя, чтобы Ваше Королевское Величество им, своим подданным, таковых препон, которые бы могли стать причиной их неудачи, не ставил. А скорее бы, яко Государь дружный со славой и своими верными подданными, будет заботиться о том, как бы они могли, ни в чем не умаляя этой славы, освященной веры у пограничных народов, которую они заработали своему народу, пролив свою кровь, возместить свои потери, понесенные в результате этого предприятия. Они свидетельствуют Вашему Королевскому Величеству через нас, что никогда мы не замышляли ничего hostiliter [враждебного — лат. ] отчизне, и теперь, яко любящие сыны, желаем ей только добра. С тем, однако, условием, чтобы никто никогда, поддавшись чьим-нибудь уговорам, посягая на царства Его Величества Царя и на его жизнь, не был нам преградой в заслугах, чего о Вашем Королевском Величестве Милостивом своем Государе и братьях своих не думают; ни отчизна, ни государь, ни брат, — едино бы им в том порухи не учинят. Они уверены в том, что ни Ваше Королевское Величество, ни Речь Посполитая до сих пор ни в чем враждебном их не подозревали, ибо они не давали к этому повода. Ваше Королевское Величество, яко Государь, изволил бы показать им свою милость. Речь Посполитая, яко мать, не подала бы им камень вместо хлеба, добытого кровью, а скорее бы с той славой, что вела их в пограничные края и народы за большой выгодой службы, которая не бывает без награды, захотела бы удержать их для службы у себя; они бы не хотели, чтобы тамошний неприятель, уже почти уничтоженный, смог поднять голову, надо зорко следить и за тем, кто захочет помешать довести до конца удачно начатое, но не завершенное дело, сдобренное целой рекой крови. В столь многих трудах и сражениях мы тешили себя надеждой, что Ваше Королевское Величество милостиво и благосклонно изволит взглянуть на столь великое кровопролитие наших братьев, на просторы, усеянные их могилами, на то, что множество их полегло в прошедших