наполнился.
– Глупая, неуклюжая девчонка! – неистовствовала взбешенная Дженнифер, промокая салфеткой свои шелковые брюки.
– Все в порядке, – вмешался Джедд. – Ничего страшного не случилось.
– Может быть, официантка пролила воду потому, что тоже была занята раздумьями о том, к кому бы ей обратиться, чтобы решить ту же проблему. Давайте лучше закажем ленч, пока она не залила всех нас...
Земля ушла из под ног Вилли, когда гром хохота обрушился на нее. Она знала, что не может позволить себе роскошь ответить этим негодяям так, как они того заслуживают. Когда смех умолк, она приняла заказ и отправилась в закусочную. Там она с такой силой хлопнула по столу ладонью с листом заказа, что стол затрясся.
– Что случилось, детка? – спросила женщина, принимавшая заказ. – Тяжелый день?
– Да, – сказала Вилли, мечтая о том, чтобы компанию Джедда обслуживал кто-нибудь другой, или чтобы она сама превратилась в невидимку.
Но чуда не произошло, и, когда заказ был готов, она осторожно понесла поднос к столу, стараясь избежать неловких движений, чтобы снова не привлечь к себе внимание. Только раз она поймала взгляд Джедда. Он улыбнулся ей своей удивительной улыбкой и подмигнул, провожая взглядом, хотя все три девушки, сидевшие за столом, усиленно добивались его внимания.
Нил Коркоран сидел на своем обычном месте за столиком в дальнем конце бассейна. Это был один из постоянных клиентов Джинни. Он отличался замкнутостью и принадлежал к тому типу пожилых людей, которые не привыкли сдаваться. Он был безукоризненно вежлив, педантичен и богат. „Мешок золота“ – по местным стандартам.
Его отец, Терренс, был хорошим товарищем Фина Бойда, человека, который в 1920 году помог преобразовать Палм-Спрингс в курорт. А когда в 1938 году курорт был зарегистрирован как город, он стал его первым мэром. Сразу после этого сюда приехали Терри Коркоран и его брат Кевин, оба плотники, строить дома. Будучи дальновидными, братья Коркоран на заработанные деньги купили участок земли, часть которой позже продали с огромной прибылью для себя. Другая часть, на которой сейчас располагался „Палм Каньон Драйв“, позже еще больше выросла в цене. Выгодно вкладывая деньги, главным образом в небольшие радиостанции и телевидение в Калифорнии и на Юго-Западе, со временем Нил Коркоран приумножил свой капитал.
„Господи, какой он элегантный“, – думала Джинни, приближаясь к столику Коркорана. На нем были белые полотняные брюки и блейзер, на голове – белая кепка. Он был похож на Рональда Коулмана. Или на Джона Барримора.
– Добрый день, мистер Коркоран. Не хотите ли закусить? Сегодня у нас рыбный салат, который вы любите. Он очень аппетитно выглядит.
– Как мило с вашей стороны, Вирджиния, что вы не забыли. Только благодаря вашей рекомендации я закажу рыбный салат. И бутылочку сока, пожалуйста. Ваша дочь – прелестное создание, – сказал он. – Вы должны гордиться ею.
– А я и горжусь. – Джинни польстили слова Коркорана, потому что большинству членов клуба была безразлична ее частная жизнь. Она вежливо поинтересовалась:
– Как поживает миссис Коркоран? Надеюсь, она не болеет...
Он грустно покачал головой, и она почти физически ощутила его печаль и одиночество.
– С ней не все в порядке. – Он посмотрел в глаза Джинни. – Вы очень внимательная и замечательная женщина. Мы должны как-нибудь побеседовать с вами за чашечкой чая...
Его слова озадачили Джинни. Отходя от столика, она подумала, что Коркоран слишком воспитан для того, чтобы его приглашение означало обыкновенный флирт. Возможно, он был сейчас одинок и несчастен, хотя вторая жена должна была бы удовлетворить его, ведь он женился всего через три месяца после того, как внезапно умерла его первая жена.
Они приходили сюда на ленч почти каждый уик-энд. Шерон Коркоран редко улыбалась, хотя и не была обделена щедрым вниманием со стороны своего мужа. Она одевалась богато и изысканно и жила в прекрасном доме. Странная женщина, заключила Джинни. Или просто избалована хорошей жизнью. И какой он, должно быть, внимательный и добрый, что потакает всем ее капризам.
– Ну и счастливый ты человек! – произнесла Шерил, с аппетитом жуя горячий чисбургер. – Здесь столько еды, и ты можешь есть все, что захочешь.
Обычно посетителям не разрешалось находиться в кухне бара, но Лаура, конечно же, позволила Вилли с Шерил поесть там. Когда Шерил слишком увлеклась молочными конфетами, Вилли твердо остановила ее.
– Здесь же полно калорий. Ты сама сказала, чтобы я тебя останавливала, помнишь?
– Это было на прошлой неделе, – заметила Шерил. – Сегодня вечером я надеялась встретиться с Робби и пойти с ним на танцы, но он сказал, что на выходные уезжает к своей тете. Жаль! Мне все-таки кажется, что он просто не хочет встречаться со мной. Ну, мог же хотя бы придумать более подходящий предлог...
– Да, предлог неподходящий. Зря ты все это затеяла, Шерил. Почему ты так не ценишь себя?
Шерил повела бровью и напомнила слова отца о ее полной фигуре.
– Да ладно, Шерил, не стоит из-за этого переживать. Если о тебе так думает твой отец, это не значит, что и остальные того же мнения. Неужели ты хочешь из-за этого отравить себе жизнь? У многих отцы такие ужасные! Мой отец... – Ее голос сорвался.
Шерил перестала жевать. Все, что она слышала от Вилли о ее отце, это то, что он не живет с ними уже много лет.
– А что твой отец? – спросила она с нескрываемым любопытством. Мы с тобой так давно дружим, но ты никогда мне о нем ничего не рассказывала.
